Молча, встали у фонаря. Наталья Андреевна в тревожном ожидании поглядывала на калитку и как мне показалась, была вся на нервах. Галина задерживалась на неопределённое время.
Сегодняшний вечер прошел в тихой, дружественной обстановке. Никто не закатывал истерик, не рыдал, заламывая руки, не падал в обморок. Всё было обыденно. Без лишних эмоций. Однако Наталья Андреевна волновалась за свою подругу. Очевидно, всё было не так просто, как, казалось бы, на первый взгляд. «Да не переживайте вы»,- сказал я,- «Вернётся ваша подруга, жива, здорова». Наталья Андреевна, окинула меня взглядом и спросила : « А с чего вы взяли, что я переживаю?». « Да вы глаза свои, на калитке оставили»,- ответил я. Она растерянно улыбнулась : « Ой, так заметно? А я вся на иголках. Они же бывшие подруги. Обе не уступихи. А Галинка ей, Сашку простить не может». «А что же он, ребёнок малый, которого мама бросила? », - спросил я. « Всё верно вы говорите», - ответила Галина, и печально добавила: « Вы же, всего не знаете». Она бросила взгляд на калитку, быстренько перекрестилась и со словами : « О, Господи! Прости меня грешную!»,- торопливо продолжила, словно боялась не успеть выговориться, - «Три года назад Анька вышла на пенсию и зачастила в город. То к дочери, то к родственникам. Уедет на день, через месяц возвращается. Он её, ни, словом не попрекнул. Да она никогда эту деревню и не любила, за 25 лет с ней так и не свыклась. В конюшне не бывала, брезговала. В огороде её, не застанешь. Управлялась, только, что по дому, но дом в чистоте содержала. А за Сашку она, в 28 выскочила. Всё принца ждала, выбиралась. Сашке в ту пору 32 было, то же конечно, не мальчик. А у него и деньги были, на севере десятку отработал. Она его быстренько и прибрала к рукам, под каблук подмяла. Он человек добрый был, светлый какой-то, безобидный. Анька, что в гости, что на праздники, его с собой никогда не брала. Он ниже её ростом, не видный какой-то, в компаниях не заметный. Дома сидел. Да и не рвался он в шумные компании. А Людка после школы, в город уехала учиться и там замуж засобиралась. Он на свадьбу костюм прикупил, готовился, светился от радости, а его не пригласили. Я потом Людку спрашиваю: « Что ж вы так с отцом! Не по - людски это». Людка мне ответила, без всякого смущения, как правая: «Да ну его, там люди образованные, культурные, а он разговора поддержать не умеет. Политикой, искусством, не интересуется. Телевизора не смотрит, ничего ему не интересно. Хозяйство, да рыбалка, вот его интерес. Да ещё навозом пахнет, красней за него». А что на деньги от этого хозяйства выучилась, не поминает. А Сашка их обоих любил, всё прощал. Анька в город рвалась, а жилья-то своего нет. Родственники всё к рукам прибрали. Он видимо понял, что более её, ни чем не удержишь. Продал машину, мотоцикл, родительский дом, а деньги ей, все до копейки отдал и отпустил на все четыре стороны. Купила в городе «двухкомнатную». А Людка после отъезда матери, сюда и носа не совала и, Сашка, внучку свою, восьми лет от роду, так и не увидел. Туда значит, не приглашали, сюда не привозили. А как Анька уехала, сразу переменился, захандрил и два года назад заболел раком. Ну, тогда его, ещё можно было спасти. Звоним Аньке, нужны лекарства, помоги достать. Ответила: « Не жена я ему. У него своя жизнь, у меня своя». А Сашка умирал тихо, боли свои на показ не выставлял. Не ныл, не жалился на жизнь, от того и жалко его. Мы уж наревелись с Галиной».
Неслышно подошла Галина, спросила : «О чём речь? Опять Наталья все наши тайны выболтала?». «Что ты, что ты? И половины не успела», - насмешливо ответила Наталья Андреевна, и тут же поинтересовалась, - « Ну, а как прошли твои переговоры? Расстались видимо миром, раз не поцарапанная пришла. А то ведь у Аньки не задержится». «Миром, миром», - добродушно ответила Галина и озвучила итоги дружеских переговоров, - « А что! Похоронила, как положено, денег не жалела. Да у неё самой жизнь не сахар. Людку, «образованные», выпроводили из дому, а дочку не отдают. Людка у Аньки обосновалась. Судятся теперь с мужем. У тех деньги, связи, вероятнее всего дочка останется с отцом». « Надо было ровню себе искать. А то воспарила в небеса. Отца забыла. А они ей место свое указали. Не лезь, с нечистым рылом, да в калачный ряд », - под итожила Наталья. «Ой, Наталья! Какая ты смелая, да справедливая, когда никто не слышит!», - восхищенно сказала Галина. Женщины рассмеялись и пошли вниз по улице, прогулочным шагом. Я пошел следом. Они о чем -то тихо переговаривались, меня в разговор не вовлекали . По улице гуляла метель. Падал снег. Легкий ветер подхватывал снежинки, вертел, кружил, сбивал их в стаи, затем веером рассыпал по улице. Они опускались на землю, и по воле ветра превращались в ползущих змеек. Путались под ногами, скользили по сугробам и всё продолжали и продолжали своё безостановочное движение за село, в сторону открытого пространства, в поля, в луга.
Остановились возле невысокого, старенького дома с неосвещёнными окнами. Дом мне показался пустым. Галина два раза шагнула в сторону калитки и развернулась к нам лицом. « Ну, всем до свидания! Да, совсем забыла. Анна сказала, что на памятнике у Александра Васильевича - ошибка, перепутали год рождения. Шесть лет прибавили», - сказала она. Мы стояли и молчали. Я не знал, хорошо это или плохо. Добавили человеку шесть лет жизни. Моя бабушка всегда путала год своего рождения и при получении паспорта говорила: «Пишите, как хотите, на том свете разберутся, как и сколько мне жилось на этом». Наталья Андреевна решила не усугублять печальные настроения этого дня и сказала просто: « Год смерти и остальные даты, написаны, верно, я проверяла, и на том спасибо!» « Да, конечно, конечно. Сашке уже - всё равно», - согласилась Галина и направилась в дом . « А что, Галина одна в доме проживает?»,- спросил я . «Обе мы вдовы», - ответила Наталья Андреевна сухо и отойдя на некоторое расстояние ,тревожно оглянулась и продолжила : « Галина, ещё по молодости мужа и сына потеряла. Перевернулись на прогулочном катере. Она долго потом от этого отходила. В монастыре жила несколько лет, не прижилась. Вернулась в мир. Сейчас ей 46, замуж больше не выходила. А мой, три года назад умер от сердечного приступа. У меня сын и внук в городе. Навещают иногда. А у неё никого, кроме меня. Да она привыкла к своему одиночеству ». Наталья Андреевна закончила монолог и остановилась в раздумьях. Потом неожиданно повернулась ко мне : «Послушайте, я ни кому ещё не говорила, даже Галине. Но завтра всё равно все узнают. У меня храниться завещание и дарственная Александра Васильевича. Сегодня я не стала ничего обнародовать, чтобы избежать излишних волнений. Анне Михайловне и её дочери, оно вряд ли придётся по душе и уж точно не прибавит хорошего настроения. Дом со всеми постройками и огородами, переходит в собственность Галины Николаевны Берестовой. Не большая сумма на сберкнижке, завещана мне и уходит на оплату похорон, а на то, что останется, мы закажем с Галиной памятник. Вот такие вот дела. Завещание он написал за полгода до смерти и отдал мне на хранение. Что вы думаете по этому поводу? ». Я немного растерялся от такого поворота событий, и мне показалось невероятным, что такая болтливая и бесхитростная на вид женщина, полгода хранила молчание и не проронила ни слова, ни звука, даже своей единственной подруге. Наверное, были на то свои причины. Я ответил: « По - моему, всё справедливо». « Как вы меня успокоили», - облегченно вздохнула женщина, - « Я же вся на нервах . Правильно, не правильно поступаю. Мне и довериться - то, не кому было. Гале не могла, она же бессребреница. Скажи я ей, неизвестно , что бы из этого вышло. А если бы Анька узнала, то через день, вся улица нам бы косточки перемывала, а соседи бы поедом заели, ещё полгода назад. Извините меня! Я с вами так откровенно. Загружаю вас своими проблемами. Вы мне показались приличным человеком. Я и маму вашу знаю, она хорошая женщина. Что хочу сказать. Ещё год тому назад, кто-то ему донёс, что дочка вместе с внучкой в посёлке. На юбилей чей-то приехали и остановились у подруги. Послал меня к ней. Я нашла дом, где она пребывала, её вызвала на улицу, и говорю ей: «Что ж ты мимо дома своего ходишь, а в дом не заходишь. Хоть бы в гости зашла. Негоже, отца родного забывать». Она мне ответила, очень просто: «Я бы зашла, да некогда. Передайте ему привет от меня!». И пошла в дом. Я обомлела, кричу ей в след : «Людмила, отец твой болен! ». « Мне всё известно про его болезни, желаю ему скорейшего выздоровления!» Вот таков был её ответ. А Александру Васильевичу я сказала, что мол не нашла её ни у каких подруг, может и не было её вовсе, привиделось кому-то. Он расстроился и всё равно ждал доченьку, все окна проглядел, надеялся на что-то. Вот тогда наверно и понял, что не нужен он дочери своей, а полгода спустя, написал завещание. Когда Саша умер, я позвонила Анне , она ничего вразумительного мне не ответила. Мы её и не ждали. Всю организацию похорон взяли на себя, а она приехала с Людмилой на второй день. Без денег. Я деньги ей, в тайне, от Гали подсунула, она моими деньгами и расплачивалась. Вы не подумайте, мы с Галиной не бедствуем, но Галине дом не помешает. Свой-то у неё, через 2 года развалится. Если она о себе не думает, то о ней подумали другие, а я это всё сохранила, до поры, до времени. Ой, а что завтра будет! Я даже себе не представляю. Ну что будет, то и будет. Извините, что вас задерживаю. А вам спасибо за компанию. До свидания! Всего хорошего!».
Я возвращался к дому Гальцевых. Февральская метель мчалась мне на встречу, и казалась чуть мягче и пушистей, чем прежде . Снежинки вежливо обтекали меня, прилипали к одежде, таяли на лице. Цветовой музыкой мигали одинокие, расшатанные ветром фонари. Все уличные звуки притихли и переместились ближе к центру села. Где-то там ещё урчали машины, разрезая светом фар, темноту сельских улиц и кричали неугомонные дети. Метель глушила эти звуки, поднимала к верху и разносила кусочками по полям. У калитки замечаю мужчину и женщину. Приглядевшись, узнаю двух, не самых активных членов провожающей компании. Я сдержанно здороваюсь, оба в ответ, молча, кивают мне головами. Было очевидно, что они уже где-то хорошо погуляли. Женщина застенчиво икала, невинно припадая бочком на мужчину, и вся походила на увядающий цветок. Мужчина был ещё сравнительно крепок или так мне показалось, но общий вид этой парочки, производил впечатление уставших и потерянных людей. Видимо только что, от звонившись в звонок у калитки, они терпеливо ожидали появления Анны Михайловны. Ожидали своей участи. Подошла хозяйка и увидев знакомые лица, сделала слегка удивлённоё лицо, а затем обратилась ко мне : « Вы зайдётё или вам Николая Васильевича пригласить?» От приглашения я вежливо отказался и попросил Николая Васильевича выйти на улицу . Хозяйка ушла в дом, а я поинтересовался у мужчины , от чего же они
