В страну, где любят...

В коридоре слышатся шаги, я зажмурился, притворяюсь спящим. Дверь открывается, и я слышу, как по проходу за открытым проемом катится каталка. В палату входят люди и останавливаются. Я чувствую, что они смотрят на меня.

- Как наш пациент? - спрашивает доктор.

Сестра, равнодушно докладывает мои показатели.

- Хорошо, — говорит врач, после того как выслушал ее, — осмотрите швы внимательно при перевязке. Важно, чтобы не было заражения.

Шаги удаляются и стихают за закрытой дверью. Мне ужасно хочется лечь на спину. Я пытаюсь пошевелиться, но боль пронизывает всё мое тело. "Проклятые ублюдки" - стону от боли и обиды, зубами вгрызаясь в подушку. "Сейчас придет санитарка менять постельное белье и будет ворчать, что подушка мокрая от слюней и слез" - думаю я.

***

- У тебя яйца есть? - спрашивает дегенерат старшеклассник, бесцеремонно хватая меня за промежность и сильно сдавливая.

От боли я согнулся и слегка сжал колени. Мне стыдно и обидно. Вся очередь в школьной столовой смеется. Только Ольга из десятого "Б" встает со стола, за которым ела с подружками, и плескает дебилу в лицо компотом.

- Отпусти его, Семенов, — приказывает она.

- А что? Что ты мне сделаешь, Зубкова? Будешь жаловаться класухе? Так я кладу на нее и на тебя с прибором. Хочешь увидеть, что...? - он с друзьями заржал. - А за то, что меня облила пойлом, он, — Семенов ткнул в меня пальцем, — после школы получит ответ. Мы его обоссым, понятно тебе? - он схватил порцию картофельного пюре со стола, где сидели девчонки, и размазал его мне по волосам.

- Атас, валим, учителя... - в столовую входят преподавательницы. Старшеклассники мгновенно покидают столовую, хохоча, и уносятся по коридору.

Горячее картофельное пюре жжет кожу на моей голове, а обида сжимает сердце.

- Что случилось? - Любовь Матвеевна старается заглянуть мне в глаза. - Кто это сделал?

- Семенов, — громко отвечает Зубкова, — это сделал ваш любимый ученик! Он достал уже всех этот дебил.

- Зубкова! Замолчи. Понятно? - учительница озирается, пытаясь утихомирить скандал, и тянет меня в лабораторию по химии. Там она смывает пюре под струей воды и постоянно повторяет: "Откуда ты такой взялся в нашей школе? Вечно с тобой одни неприятности. Сейчас возьми свой портфель и иди домой. Какие у тебя остались уроки?"

Я пытаюсь ответить, но мои слова несвязны, я захлебываюсь от холодной воды.

- Ладно, я проверю в учительской. Иди, не говори никому ничего. Ты же знаешь, кто отец Семенова, да? Вот и все...

****

Преднизолон оказал на меня сильное воздействие. Гормональный скачок, вызванный этим лекарством, привел к изменениям в моем организме. Я набрал вес, и мое тело изменилось. Я стал похож на жабу с сиськами. Грудь выглядела подобно груди старой кондукторши в трамвае, которым я ехал на вокзал. Я смотрел в окна серых домов сквозь дрожащие капли на стеклах трамвая и прощался с городом, где когда-то был счастлив с родителями. Вагон двигался вперед, цепляясь за провода, но мне не было за что цепляться. Из ближайших родственников остались только дядя Андрей и бабушка. Я направлялся к ней.

- Привет, парень! - Андрей встретил меня на вокзале. - Не беспокойся, все будет хорошо! - сказал дядька. - Ты будешь жить у бабушки, я во всём помогу, будешь присматривать за ней, она за тобой. Я уже всё уладил со школой. Ты обустроишься, найдешь друзей, и жизнь наладится.

***

Говорят: «Встречают по одёжке – провожают по уму», хрен там! С первого дня в новой школе начался абьюз. В меня тыкали пальцами, называли уродом, девчонки, прижав ладошки к губам, смотрели мне вслед и хихикали. Плевать всем им на мой ум. Плевать на меня, мои чувства. Малышня плевалась в меня жёванной промокашкой через трубочку, иногда это был горох, им больней, а обидно одинаково.

Бабушка дома уговаривала не обращать внимания, ходила в школу к директору, тот обещал разобраться, но, видимо, сразу, как она вышла из кабинета, забыл.

Хорошо Форресту Гампу, у него была Джейн, правильно, это же фильм, там по-другому и быть не может. У меня не было никого.

Тогда я её выдумал. Просто придумал, и всё. Я разговаривал с ней после уроков, когда мы вместе шли домой. Нёс её портфель, рассказывал пиратские истории, она смеялась, я улыбался.

Мы ходили в кафе, я брал нам по кусочку торта и два лимонада, просил, чтобы это было в двух разных тарелках. За мой столик всё равно никто никогда не садился. Выглядело, будто я кого-то жду, а я не ждал, мы были рядом.

- Смотри, — показываю я ей взглядом в окно, — видишь те горы?

- Где? - удивляется она.

- Ну вон, там...

- А-а, где водопад?

- Ага, — я кивнул.

- Ой, смотри, — она ткнула пальцем, — видишь, там пара орлов кружат над вершиной.

Я всматриваюсь, — точно! – восклицаю, — ух ты! Красивые! Слушай, а давай к ним?

- Как? – её глаза округлились, и в них блестит озорство.

- У меня воздушный шар...

Мы выскакиваем из кафе и бежим за угол старого здания.

«Придурок» - слышу я вслед. - «То бормочет себе под нос что-то, то бежит куда-то. Галь, он хоть расплатился?»

Огонь гудит, наполняя разноцветный шар горячим воздухом. Я держу верёвочную лестницу снизу, она неуклюже взбирается в корзину, смеётся, я тоже.

«Эй, чмо сиськастое, ты чё тут делаешь?» - чужой голос из другого мира врывается в наш с ней.

Гудение огня, надувающего шар, меняется на шум проезжающих автомобилей.

Они обступили меня.

- Снимай штаны, — говорит Семёнов, — посмотрим, что там у тебя. – они начинают ржать.

- Отстаньте. Что вам нужно от меня? – я прижимаюсь к стене.

- Покажи, что у тебя там. Раз есть сиськи, может у тебя там «это». Ты баба?

Я пытаюсь бежать, стараюсь прорваться сквозь кольцо обступивших меня парней.

- Стопэ-э, — командует Семёнов и хватает меня за воротник, — ты чё, не понял? Штаны снимай, я сказал! – он бьёт меня по лицу.

Я упал, четверо других пинают меня ногами. Переворачиваюсь на живот, они срывают с меня одежду, бьют по спине ногами, грязным стеклом режут кофту, полосуют мне по коже, стягивают штаны, переворачивают, убеждаются, что я парень, больно щипают за соски и услышав возмущённый голос какой-то мимо проходящей бабки, убегают.

***

- Тссс-ы, — я вздрагиваю. Это она! Поворачиваю голову. Она крадётся по палате в смешных бахилах, они шуршат.

- Зачем ты их напялила? – спрашиваю я смеясь.

- Чтобы стражники этой темницы не услышали мои шаги и подумали, что это просто шуршит листва.

- Куда мы сбегаем? У тебя есть план? Сейчас осень?

- Почему осень? Лето! – она указала на окно. За стеклом шумит тёплый океан.

- А почему шуршат листья?

- Чтобы спрятать мои к тебе шаги.

- А-а, понятно, – стало ещё смешней, — так куда мы идём?

- Увидишь рыцарь. Там нас ждут, а тебя все очень любят.

Я встал, надел кольчугу на мускулистое стройное тело, накинул белую мантию с красным "тамплиеровским" крестом. Конь храпит и бьёт копытом, ожидая хозяина.

Пииииииии... - зелёная стрелка, которая держала меня в этом страшном мире, перестала скакать вверх и вниз на чёрном экране, выровнялась в длинную полоску, я взял за руку мою принцессу. Мы вскочили на коней. Они понесли нас в ту страну, где все нас любят.