компромиссу: строить надо, никуда теперь не денешься, но ближайшие и отдаленные последствия необходимо проработать. Таков был общий смысл принятого постановления, которое все же рекомендовало Уралводоканалпроекту ориентироваться на вариант, обеспечивающий «максимальные глубины на большей части площади водохранилища и сокращение площади мелководий». Ну что ж, вполне дипломатичное решение, созвучное осторожному выступлению председателя комиссии. По-видимому, далеко не все участники заседания (Колесников в их числе) были до конца удовлетворены его результатами. Поэтому спустя почти месяц они направились в заповедник, бсмотрели участки долины реки Сулем. предназначенные про-ектировщиками под затопление. И тут-то многие из них пожа-л е л и, что не сделали этого еще до майского заседания.
Б.П. Колесников выразился вполне определенно: «Вероятность необеспечения Кировградского промузла от водохранилища с плотиной у деревни Большие Галашки учитывалась на заседа-н и и комиссии 7 мая сего года, и именно потому было рекомен -довано проектантам~прораКотать второйлвариант создания водохранилища на реке Сулем с плотиной ниже деревни Большие Галашки с выводом водохранилища за пределы заповедника»... А два года спустя его преемник на посту председателя комиссии, доктор биологических наук С. М. Мамаев на очередном ее заседании сказал гораздо резче: «Признаюсь, полагаясь на авторитет специалистов института Уралводоканал-проект, мы допустили грубую ошибку, согласовав проект водохранилища в Висимском заповеднике.
Исходя из отмеченного выше, институт утратил право ссылок на согласование с УралНИИВХ и с Комиссией по охране природы УНЦ АН СССР». гем не менее проектировщики и по сей день ссылаются на то злополучное решение. Ведь его никто не отменял.
«Вольно,— могут сказать они,— деятелям фундаментальной науки говорить сегодня одно, через месяц совершенно другое, а еще через два года бить себя в грудь и каяться в чрезмерной доверчивости к авторитетам. Они ни за что не отвечают. А за нами — государственные средства, поручения высших инстанций, нужда населения». Словом, как бы ни были смелы у себя в кулуарах УНЦ ученые — защитники природы, как бы ни тревожились в письмах. Свердловский облисполком руководствуется только тем, что они записали в своем майском постановлении. И это понятно. Главное для него — дать кировградцам воду. У проектировщиков уже готово решение. Наука в принципе не против. Расхождение в каких-то деталях, которое можно устранить в рабочем порядке. Поэтому облисполком собирает совещание, которое решает согласиться с техпроектом, а институту вместе с комиссией УНЦ позаботиться об охране заповедника.
Позаботиться? На бумаге — проще пареной репы. Чего хочет наука? Изучать техногенное воздействие на природу Среднего Урала? Пожалуйста! Запроектируем заповеднику лабораторный корпус. Изучайте на здоровье все экологические сюрпризы нашего водохранилища, благо нам заняться этим было недосуг. Что еще? Вынести ЛЭП, дорогу, водовод и насосную станцию в охранную зону? Мы и сами об этом думали, так нам даже удобнее. Жилье для администрации заповедника? Наверное, не стоило бы за всю их строптивость и упрямство, ну да, может, после этого они станут сговорчивее. Все-таки квартиры со всеми удобствами в Кировграде — это не висимская экзотика с колодцем и местами общего пользования на огороде. Да и не нам платить — заказчику.
Висим — родина Мамина-Сибиряка — всегда был особенно дорог сердцам уральцев. Когда заповедник был еще только восстановлен, в Свердловске и Нижнем Тагиле на радостях стали подумывать о превращении всего района в заповедно-мемориальный комплекс. Ведь здесь сохранились не только уголки природы, памятники архитектуры и старинного уклада, описанные Дмитрием Наркисовичем. В Нижнем Тагиле до недавнего времени еще плавил железо завод, на котором Михаил Ползунов соорудил свою железную дорогу (сейчас его демонтируют), а на реках держат воду плотины крепостного гидротехника-самоучки Клементия Ушкова. Ничего поэтому удивительного, что судьба реки и заповедника, полемика по этому поводу в научных и деловых кругах, длящаяся уже почти десятилетие, привлекла к себе самое пристальное внимание жителей Верхнего и Нижнего Тагила, Кировграда и Невьянска, Мисима и Свердловска. Среди них были пенсионеры и студенты, инженеры и литераторы, ученые и архитекторы.
Нашлись люди, которые всерьез занялись тем, чем по профессиональному долгу вроде бы давно уже пора было заняться Уралводоканалпроекту,— поиском экологически приемлемого варианта водоснабжения Тагило-Кировградского промузла. Но прежде необходимо как следует разобраться с заповедником. Правильно ли его затапливать, как того хотят проектировщики? И этим тоже занимается кто угодно, только не они. В Свердловске эту двуединую задачу пытается решить местное отделение Общества охраны природы, где инициатором выступает писатель Борис Степанович Рябинин. В Нижнем Тагиле — внештатный инструктор горкома партии, бывший военный инженер-строитель, инспектор рыбоохраны и заведующий местным филиалом Северо-Уральского бассейнового управления по охране и регулированию использования вод Владимир Николаевич Абусов. В горкоме партии он тоже занимался проблемами водоснабжения и охраны окружающей среды. Так что за свою многолетнюю и весьма хлопотную работу в районе он смог каждый ручеек и каждую «рукотворную лужу» изучить как на чертежах, так и непосредственно.
Абусов нашел экологически приемлемый вариант. Но не торопитесь удивляться, что вот
целый институт десять лет «бился» и до сих пор не нашел, а тут один инженер на пенсии. Абу-сов именно обнаружил (не придумал!) практически готовый 1во всяком случае, на уровне ТЭО) вариант! Самое удивительное — он появился более чем за сто лет до того, как Уралводо-каналпроект приступил к затяжному штурму заповедника. Его автор — крепостной гидротехник заводчиков Демидовых Клементий Константинович Ушков, построивший на Урале немало мельниц и плотин. Дело в том, что уральские заводы (особенно в районе Нижнего Тагила, куда входит и нынешний Кировград) испытывали дефицит воды еще в первой половине прошлого столетия. В 1841 году Ушков обратился к начальст-ву нижнетагильских заводов с предложением перевести реку Черную в Черноисточенский пруд, от чего должна была получиться большая польза «вододействующему производству». Этот пруд и в наши дни питает Нижний Тагил. Абусов замыслил в дальнейшем ввести его в систему водоснабжения Кировграда и всего Среднего "Урала? Нам чрезвычайно интересен прежде всего подход проектировщика-гидротехника прошлого столетия. Он заключается в максимальном использовании возможностей, предоставленных самой природой, в минимальном насилии над ней. Конечно же, подобная стихийная экологичность диктовалась не столько благими намерениями проектировщика, сколько ограниченностью технических средств в его распоряжении. Но ведь в глазах образованного современника это только приумножает ценность прошлого опыта. Минимум расходов плюс самое бережное отношение к природе — чего еще требовать от современного специалиста, идущего в ногу с НТР.
Заинтересованный работами гидрологов демидовских времен, много о них наслышанный от старожилов во время поездок по району, Абусов пришел к мысли: а вдруг кто-нибудь из них уже занимался проблемой хозяйственного использования Сулема? Говорили же ему о каком-то «демидовском прокопе»... Интересно, не сохранилось ли какого документа в областном архиве? Оказывается, есть. Все тот же Ушков пишет нижнетагильскому управляющему Демидовых П. Н. Шиленкову: «Милостивый Государь! Во время бытности моей в С.-Петербурге Ее Превосходительство Госпожа Аврора Карловна при разговоре со мною изволила... чтобы Вы, Милостивый Государь, вообще со мною благоволили обсудить предложенное мною предприятие для пользы заводов о переводе реки Сулема, для чего найдено мною уже и место для возведения плотины... чтобы можно было пропустить воду канавой в реку Шайтанку, и которая могла бы идти дальше в Висимешайтанский и Висимоуткинский заводские пруды для отправки кара-ванов, а также для сплаву... За всем тем я берусь таковое полезное дело исправить в три года, а может, меньше, с тем только, чтобы за получением денег на производство работ не было остановки, и я имею опасение, что лета уж у меня уходят...» Вот как! Конечно, связать прокопом Сулем с Шайтан-кой — это лишь третья или лаже четвертая часть пути до Кировграда (тогда Калата) или Невьянска. Но ведь все за три года. От создания проекта до завершения работ. И каких! Не трубу проложить, а канал выкопать, по которому можно сплавлять плоты и баржи. Что, если попытаться использовать ушковские наметки?
Владимир Николаевич достал карту. Значит, так: Ушков хотел вывести часть воды Сулема в Шайтанку, чтобы напоить висим-ский завод ниже по течению. Но теперь в Висиме нет завода, таким образом, создается избыток воды для заполнения нового водохранилища. И если бы оттуда прямо в Кировград... Нет, прямо не получится. Мешает рельеф. Да и вообще, чем дальше будет плотина от заповедника, тем лучше. Самое место ей в километре ниже маленького притока Чесновки. Там самой природой создано подобие чаши с каменистыми стенками, и русло стискивают скальные породы. Зеркало водохранилища получится меньше, а глубина в несколько паз больше. Все хорошо, только расстояние до Кировграда увеличивается чуть ли не на треть. А значит, и затраты... Впрочем, зачем тянуть трубы до самого города? Неподалеку, десяти километров не будет, приток Шайтанки Сулатка. Нанос,
трубопровод, а дальше самотеком. А потом? Все тот же Уральский хребет мешает. Вот если бы отсюда хоть какой-нибудь ручьишко к Черноисточинскому водохранилищу... Но все речки как раз текут сюда, к Висиму. И среди них Межевая Утка... Стоп! Выше по ее течению небольшой Смородинский пруд. А он в трех километрах от речки Бобровки, впадающей в Черноисточинскую систему. А еще выше разрушенная плотина Синегорского пруда, которую тоже можно восстановить. Что же получается?
А получается, что, максимально используя естественные русла и рельеф местности, восстанавливая старые пруды и плотины, создавая лишь два сравнительно небольших новых водохранилища, можно будет обеспечить огромный промышленный узел с запасом на десятки лет вперед. Впервые в этом районе, да и, наверное, вообще в практике нашего промышленного строительства развитие водоснабжения будет его опережать.
Внезапно Владимир Николаевич ощутил, будто сам Ушков встал рядом и водит по карте, а он только следит за его рукой и послушно соглашается. Он разглядывал знакомые лесистые склоны, полого спускающиеся к извилистой речушке, с таким чувством, с каким, наверное, и Колумб не смотрел на обессмертившие его неведомые берега. Как драгоценны подобные минуты творческих прозрений, как озаряется ими душа, сколь многим обязано им человечество. Не каждому дано их испытать, а лишь тому, кто способен подняться над нужничеством и гнетущим прагматизмом.
Будто заново переживая давешнее состояние, Абусов рассказал о своем
