"Эхо из тьмы"

отжившее своё. 
Окружённый со всех сторон Савва невольно оглянулся и всё ж таки почувствовал возникшее чувство паники, зачаточное пока, но, тем не менее! Да и немудрено было запаниковать – из распахнутых качающихся домовин стали выбираться их хозяева, или, если хотите, владельцы этих последних убежищ! 
Крепко прижав к себе крест, Савва смотрел на очевидное, но такое невероятное, и про себя молился.
Первым выбрался рослый и, видимо, недавно захороненный тип. Тлен пока не капитально  изуродовал сей организм, лишь проявился в первоначальной стадии. Видна была слегка образовавшаяся  мертвенная бледность, некая синюшность, местами язвочки, ощущалось соответствующее амбре, зато разовый погребальный тёмно-синий костюм практически был цел.                         
Следом вылезали уже мертвецы со стажем, в различной, но уже большей степени  разложения. Даже на расстоянии явственно ощущался запах гниющей плоти, наводили ужас злобный блеск уцелевших глазных яблок и полуголые черепа, вызывали отвращение тянувшиеся покрытые струпьями конечности. Все эти отвратные останки восставших из могил с заунывным воем стали продвигаться к нему, Савве.             
В каком-то отважном безрассудстве он отвернулся от кошмарных нежитей, вновь подошёл к яме с лежавшим поперек неё гробом и непонятным кем-то в балахоне, невозмутимо сидевшем на нём. Не совсем осознавая, что творит, Савватий тоже уселся на краю ямы, свесил ноги в могильный провал. 
Фигура, оседлавшая гроб напротив Саввы, воззрилась тёмным пятном из-под надвинутого капюшона на этого чудака. От неё как будто исходило некое заинтересованное ожидание: мол, что там дальше последует, чего ещё этот неадекватный субъект отчебучит?!
  – Ты, порожденье демона в балахоне, надеешься запугать меня? Может, хватит в молчанку играть, значимости это тебе не прибавит, не надейся! По мне сдается, что и некромант из тебя никчемный, весь такой бездарный. 
Савва понимал, этот кошмар надо торпедировать, он – обыкновенный человек и долго не продержится против этих приспешников зла, так что или ум пополам, или пол ума в целом! Посему пора ломать бесовский сценарий и сворачивать этот мультфильм, идти напролом подобно вепрю.
  – Итак, нечисть, тебя послали мне что-то передать, да? Или предложить? Завербовать?
Да ты не молчи, озвучь цель этого зомби-концерта, а я послушаю! Страсть как интересно,
что упырям и прочему потустороннему чёрному отродью здесь, в краях наших чистых, понадобилось?
Минуты потянулись в полной тишине. «Балахон» безмолвствовал.  Лупая глазами как та жаба на бегемоте, замер квадратный голем.
Неподвижными статуями застыли в различных позах статисты с того света, только у сидящей в гробу ведьмы все также неистово в свирепости своей сверкали багровой злобой глаза. Казалось, она пыталась своим взглядом прожечь Савву насквозь, но тот даже не смотрел в её сторону.
  – Ну, что же, – вздохнул через несколько минут молчания Савватий.
Он вынул и поцеловал свой крестик, аккуратно убрал обратно, потом поднялся и, зайдя сбоку от могилы, потребовал от сидящей фигуры освободить гроб от нежелательного присутствия. Та безропотно подчинилась и неуловимо переместилась к голему, тот рухнул плашмя на землицу, а фигура вольготно уселась на него сверху, словно это была оттоманка. 
Если бы в зрителях тут были живые люди, то от эмоциональных разрядов сейчас бы случилась гроза,  но от нежитей эмоций не бывает, и потому стояла мёртвая, в данном случае точней не скажешь, тишина.
Тем временем Савва стал перетаскивать свежеструганный гроб, сначала отнёс крышку, деловито выбрал место и только потом отволок саму домовину. Осмотрел внутри, вытряхнул какую-то травину, примерился на глазок, по росту вроде совпадало.
  – Ну, як по мне сшито, – пошутил спокойно так. Потом поглядел кругом, обвёл взглядом сидящих, лежащих и стоящих, вздохнул, – нет, не таких провожающих я бы желал, не так  хотел бы отойти в Царство Божье, ну, да на всё Его воля.
Он перекрестился, залез в гроб, улегся и сам надвинул подготовленную крышку, словно за собой дверь запер.
  – Давай, нечистая, верши поганое дело, а то надоели хуже смерти, – приглушённым голосом донеслось из гроба.
Отец дьякон читал про себя молитвы, он ощутил, как гроб приподняли, потом почувствовал его покачивание, видно, в могилу опускали, и вот жёсткое приземление. Немного погодя о крышку стали гулко биться комья земли.
  – Господи, вверяю Тебе себя грешного!.. – он сжал рукой крестик, закрыл глаза и потерял сознание.   
                             

конец первой главы.