растут только здесь, не переходят Гранину Европы и Азии (заповедник находится на рубеже двух континентов, и в этом смысле тоже единственный). О значении заповедников писано-переписаио, можно лишь добавить, что ныне многими учеными настойчиво высказывается мысль: одних заповедников уже мало, вероятно, недалек час, когда придется запускать (оставлять нетронутыми) большие участки земли. Иначе нс сохранить природы.
Да, вопросы остаются. И первый среди них: не слишком ли мы порой мягки к людям, которые того не заслуживают? Ведь как трудно было избавиться от нечестных работников! Дирекция увольняет — прокуратура и суд восстанавливают, да еше предписывают выплатить из директорского кармана за «вынужденный прогул». Такая волокита с наказанием браконьеров поражает. Браконьеры н сейчас вокруг охранной зоны так и вьются. И, значит, завтра может все начаться сызнова, если нарушители не будут уверены,что накажут их по всей строгости.
Нужна перековка сознания, но, вероятно, нуждается в пересмотре и юридический подход к браконьерам. Требуют уточнения, на наш взгляд, и некоторые охотничьи правила. Подранков, конечно, не должно быть, но позволительно ли, преследуя по кровавому следу уходящего зверя, проникать «на законном основании» в глубь охранной зоны? Не ведет ли это к соблазну: а дай-ка я и тут пальну, кто видит...
Кстати, это уже укор общественности — почему Нижне-Тагильский металлургический комбинат-гигант не возьмет постоянное, более активное шефство над Виснмом? Существенную помощь оказывают отряды общественных инспекторов-металлургов, но эта помощь от случая к случаю. Работники комбината проводят рейлы в районе заповедника и охранной зоны, но это тоже помощь эпизодическая.
«Хочется мне сделать что-нибудь для Висима... Считаю это своим долгом, потому что вскормлен висимским хлебом и вспоен висимской водой», — писал Мамин-Сибиряк матери в августе 1901 года.
...Хорошо, если бы такое желание появилось у всех, кто может помочь Висимскому заповеднику.
Борис Рябинин
СВЕРДЛОВСК
1970-е годы.
