— Я не сказала, что могу простить. Но мне легче воспринимать её как слепую. Словно она немощная в каком-то смысле. У неё немощная душа. Это страшно. — Мира накрыла руку Рафаила своей.
— Страшнее, чем то, что она сделала с тобой?
Двенадцать лет она позволяла случившемуся властвовать безраздельно. Боялась чувствовать до конца. Боялась совсем утонуть в тоске и жалости к самой себе. Может быть, стоит приоткрыть наконец душу. Расслабить её, как мышцы после напряжённого дня. Она отказалась от боли. И тем самым отказалась от радости. Есть Рафаил. Есть солнце за окном. Оно проникает сквозь тюлевые занавески и оседает золотой крошкой на его волосах и ресницах. Наконец, в холодильнике есть пирог с вишней, который вчера испёк Рафаил, подъедая начинку во время готовки. Наверное, иногда всё-таки стоит жить с душой нараспашку. Или хотя бы попробовать...
* * *
Из небольшого коттеджа, построенного в стиле готики, вышел миловидный полноватый человек лет сорока. Он направлялся к машине, но потом, вспомнив что-то, остановился и достал телефон свободной рукой; другой он прижимал к себе сладко подрёмывающего большого кота со светлой шёрсткой.
— Мирочка, не забудь, пожалуйста, переноску. И выходи побыстрее, а то опоздаем.
Рафаил ждал, поглаживая кота по пушистой спинке. Мира вышла минут через десять, виновато улыбаясь, в расстёгнутой куртке и с растрёпанными тёмно-русыми волосами.
— Извини, я опять ничего не успела... — Они сели в машину. — Давай его мне, в переноску поместим у клиники.
Рафаил осторожно передал ей кота и внимательно посмотрел на неё. Переехать в маленький город было замечательной идеей. Да, здесь было очень тихо и даже скучно, но они всегда могли съездить культурно отдохнуть в выходные. Это он предложил переехать десять лет назад, и Мира вдруг тоже загорелась возможностью жить в своём доме. Они даже разбили небольшой садик; Рафаилу неожиданно понравилось с ним возиться, а Мира иногда ему помогала. Со временем он отметил в ней изменения. Она словно оттаяла, потеплела (в молодости, до того, как она ему всё рассказала, он считал, что холодность и отстранённость были свойственны ей изначально). Два года назад она вдруг пришла к нему сама, зарываясь в его мягкость. Он ничего не спрашивал. Когда через пару месяцев это повторилось, она сказала: "Я просто люблю твоё тепло". Кажется, она исцеляется, думал он. "Здесь мне хорошо, — добавила она потом. — Я рада, что мы теперь живём здесь".
Она целовала его волосы и перебирала их пальцами, а он был счастлив. За них обоих. Кажется, у него получилось её спасти. Получилось показать, что в жизни можно найти радость несмотря ни на что. Разве это не самое главное?
Он улыбнулся тому, как она гладит за ушками кота. Кот тихонько урчал. Рафаил завёл машину и осторожно выехал на дорогу.
