Олеша был вхож в самый узкий круг признанной богемы. Два человека оставили в его жизни неизгладимый след. Это были Маяковский и Мейерхольд.
Для Мейерхольда в 1929 году он хотел написать пьесу, но все разительнее чувствовал разлад между душевными исканиями интеллигента и временем больших советских строек. Это чувство усилилось после 14 апреля 1930 года.
«Я помню чувство осиротения, которое испытал, когда мне сказали, что час назад застрелился Маяковский. Боже мой! Навсегда? Это навсегда?..»
Пожалуй, самыми страшными, страшными в своей обыденности являются строки из дневника Олеши, посвященные Маяковскому:
«Вдруг стали слышны из его комнаты громкие стуки. Так могут рубить, казалось, только дерево. Мы слушали в тишине, полные ужаса. Затем из комнаты вышел человек в белом халате и сапогах. И этот человек нес таз. В тазу был мозг Маяковского».
Пьеса для Мейерхольда не давалась. И хотя режиссера все устраивало и пьеса «Список благодеяний» была поставлена в репертуар, Олеша был недоволен, десятки раз правил текст. И в эти годы он с раздражением запишет в дневнике:
«Я увидел, что революция совершенно не изменила людей. Литература окончилась в 1931 году. Я пристрастился к алкоголю».
Он хотел писать, но не знал о чем. Не вписывался в формат эпохи и был ею запуган. Признаки писательской жизни были: он писал статьи, рецензии, но его подлинной литературой стали дневники.
«У меня рак воображения. Новые клетки поедают старые. И мне совестно, что я ничего не публикую».
Это был конец. Воображаемый рак поглотил бы его всего. Он стал бы тем, что подсовывал публике вместо себя. Но вмешался случай...
В 1934 году проходил первый съезд советских писателей. Несмотря на трехлетнее молчание, Олеше предоставили трибуну для выступления. И речь его, где он дал себе и присутствующим слово писать о молодежи, об особенностях ее характера, была одобрена.
Олеша сразу бросился в работу над сценарием к фильму «Строгий юноша». Мысли, чувства передовой советской молодежи были показаны в нем ярко и выпукло. Фильм получился замечательным. Режиссер Абрам Роу слал Олеше восторженные телеграммы.
Но наступил 36-й год- время борьбы с формализмом. Тысячи доносов поступили на Лубянку. Были среди них доносы и на Олешу. Вот, например, один из них:
«Олеша, который находится в состоянии литературного маразма, напишет все, что угодно, лишь бы его считали советским писателем, поили-кормили и дали возможность лишний год скрывать творческую пустоту».
Фильм «Строгий юноша» положат на полку на 30 лет. Олешу вычеркнут из литературы на 20. Наступал 37 год.
Виноваты были все. И за всё. Если человек ничего не делал, его могли посадить за бездеятельность в отношении власти, если человек служил власти, его сажали за то, что он не так служил.
«Я больше не могу писать. Если я напишу, что была плохая погода, мне скажут, что погода была хорошей для хлопка».
Такая обстановка многих сводила с ума. Пасынок Олеши, сын его жены Ольги Суок от первого брака, выбросился из окна.
Ударом для Олеши стал арест его друга Всеволода Мейерхольда, и после жестокое убийство жены режиссера – актрисы Зинаиды Райх.
Олеша выжил. Но черты лица его изменились, их словно бы навеки сжег огонь тех лет. И взгляд стал еще более пронзительным.
«Меня приучают прятать свое мнение. От этого трудно жить».
Когда началась война, он записал в дневнике: «Я бы хотел быть убитым».
На фронт его не отпустят. Эвакуируют вместе с женой в Ашхабад. Вернувшись оттуда, они поселится у вдовы Ильфа. Олеша будет вымучивать из себя статьи и рецензии. Будет запуган, неряшлив, забыт и пьян. Прошлого уже не было, будущее стремительно исчезало для него, настоящее переставало быть настоящим.
Олеша дождется хрущевского времени. В 1956 году с его имени снимут запрет. Снова издадут «Трех Толстяков» и «Зависть». Но за эти 20 лет Олеша окончательно вжился в роль нищего. В 57-м он будет сидеть в кафе «Националь» с чашкой кофе, рюмкой водки или коньяка. Известные люди почитали за честь провести время в компании Юрия Карловича. Рассказчиком он был отменным, а о его литературных афоризмах ходили легенды. Одно из них: «Писатель – жемчужина во рту времени» цитировали наиболее часто.
Но время уже запустило обратный отсчет. 10 мая 1960 года Юрий Карлович Олеша умер от инфаркта. От него остались роман «Зависть», несколько пьес, экранизаций, рассказов, множество стихов и тысячи страниц дневниковых рукописей.
Из этих записей впоследствии была собрана знаменитая книга «Ни дня без строчки» и «Книга прощания».
У него был свой голос, свое мышление, свой характер и ирония: этого достаточно, чтобы писатель остался в памяти.
И, конечно же, осталась бессмертная сказка «Три Толстяка» ‒ ликующая поэма о свободе и о стремлении к счастью.
Смеяться? Сказать? – кому бы,
Кому в глухое оконце? –
Солдаты прошли, и на трубах
Кричало о счастье солнце…
А сверху, чтоб было жарче,
С балкона, где мопс на цепочке,
Осколком зеркала мальчик
Солнце разорвал на кусочки.
P.S. На вопросы шутливой блиц-анкеты, Олеша как-то ответил не задумываясь:
‒ Самое великое литературное произведение? – «Гамлет» Шекспира.
‒ Самый великий режиссер? – Всеволод Мейерхольд.
‒ Самые великие поэтические строки, когда-либо созданные? – «В моей руке ‒ какое чудо! ‒ Твоя рука». (А.Фет)
Может, счастье лишь в малости: доверившейся руке?..
При написании эссе были использованы воспоминания и дневники Ю.К. Олеши, запечатленные в книгах «Ни дня без строчки» (М.: «Советский писатель», 1965 г.), и «Книга прощания» (М. «Вагриус», 1999 г.), воспоминания современников о Ю.К. Олеше.
Автор приносит благодарность за использованные материалы.
Я тоже писала эссе об Олеше, все факты, описанные здесь, мне известны, но, после написанного вами, хочется найти мое и удалить его навеки! Искренне восхищаюсь!
Очень интересно написано!