Тайна Мангупского мальчика. Часть 2 Дети Мангупа

стала обнимать их. Она посадила детей у костра и сунула им руки по куску хлеба. Женщина помоложе налила в керамические миски варева и пригласила отведать. Перепало вкусненькое и Доро.

Дети ели жадно, спеша и громко чавкая. Женщины, подперев ладонями щеки и покачивая головами, с состраданием смотрели на них. Когда дети насытились и разбрелись по поляне, к костру сели взрослые.

За едой Ишхан рассказал обо всех их злоключениях с того самого момента когда Феодоро осадили турки.
– Знавал я князя Исаака, – сказал старик, – хороший был князь, добрый. Мир праху его.

Оказалось, семья рыбаков-греков была родом из Каламиты. Они жили на самом берегу и ежедневно выходили в море на рыбную ловлю. Когда турки захватили Каламиту и перебили всех его жителей, мужчины из этой семьи как раз были в море, это и спасло их. Женщины же успели спрятаться в гроте, попасть в который, можно было только со стороны моря, пройдя сначала по залитой водой пещере, а уже затем выйти на сухое место. Эта пещера издавна служила семье тайным убежищем в случае опасности.

А вот детям их, двум мальчикам-погодкам двенадцати и тринадцати лет не повезло. В тот день они, не дожидаясь возвращения с моря отца, деда и старшего брата, убежали на городской рынок, продать свежую, только что наловленную ими самими, рыбу. Домой они так и не вернулись.

Ещё в море рыбаки увидели зарево пылающего города. Густой дым, казалось, застилал всё небо. Они поспешили к берегу. Дома никого не было. Он был пуст и разграблен. Лишь на стене был вывешен условный знак опасности, понятный одной лишь этой семье. Рыбаки разыскали женщин в тайном убежище и узнали от них о появлении турок.

Отец и старший брат мальчиков переодевшись в лохмотья, несколько раз пробирались в сожженный город, в надежде отыскать детей. Но всё было бестолку. Они тщетно прождали мальчиков несколько дней, схоронившись от турок в своей потайной пещере. Если бы мальчики вернулись на берег, то увидали бы оставленный им тайный знак и нашли бы родителей в пещере. Но они так и не появились.

А потом отец нашел сыновей среди убитых защитников города, грудой сброшенных турками за городской стеной. Под покровом ночи отец со старшим сыном перетащили тела мальчиков на берег и захоронили их. А затем навсегда покинули это место.

Они ушли на своих лодках в море, захватив немудрящий скарб. Найдя на диком берегу в нескольких километрах от Алустона подходящее место, беглецы обосновались здесь. Благо, турок поблизости не было.

Выслушав горестную историю семьи, Ишхан глубоко вздохнул. И вздох этот был лучше всяких слов утешения.

Несколько дней провели путники в гостях у добрых рыбаков. Дети отдохнули и пришли в себя. Женщины относились к детям с материнской теплотой и нежностью. Они окружили их участием и заботой.

Старик Платон и отец семейства Андроникос были с ними внимательны и ласковы, а их взрослый сын забавлял малышей рукотворными поделками. Он лепил из глины и вырезал из выброшенных на берег коряг забавные игрушки, и дарил их детям. И от этого душевного тепла, постоянного пребывания на свежем морском воздухе и здоровой сытной пищи ребятишки расцвели и похорошели. Они не напоминали уже больше изможденных пугливых старичков. Здесь на приволье они снова стали играть и смеяться. В общем, вся эта небольшая дружная семья очень привязалась к бездомным сирым ребятишкам, гонимым злыми ветрами войны по дорогам Таврики. Дети платили им тем же.

Старики быстро нашли общий язык и Ишхан целыми днями просиживал со старым Платоном под навесом, помогая чинить снасти и проводя время за душевной беседой.

Микаэл и близнецы очень сдружились с Матиасом, старшим и теперь единственным сыном хозяев. Он брал их собой в море, и они быстро научились закидывать и выбирать сети.
Здесь на берегу, среди этих душевных милых людей было так хорошо и спокойно, что порой забывалось о турецком нашествии.
Но надо было идти дальше.

Накануне предстоящего путешествия Ишхан имел долгий разговор со старым Платоном и Андроникосом. Мужчины объяснили, как лучше идти, чтобы не попасться туркам.
Потом Платон сказал:
– Путь долог и труден. С таким количеством малышей вам не дойти. Да и турки, наверняка, ищут старика с семью детьми. Оставь ребятишек нам. Мы вырастим их как своих детей. Видишь, как привязались к ним женщины. Да и мы с сыном и внуком, признаться, тоже. С двумя детьми тебе будет справиться гораздо проще. Веди юных князей в другую страну, выполняй завет Александра. Спасай князей, а остальных детей спасем мы.
– Но ведь их пятеро, – возразил Ишхан.
– Бог забрал у нас двоих сыновей, но подарил пятерых. Дети тоже привязались к нам. Мы научим их рыбной ловле и управлению лодкой. Мы научим их плести корзины и лепить посуду из глины. Мы вырастим их истинными христианами. Не лишай детей семьи.

И Ишхан согласился со старым Платоном.

Подозвали детей и объявили им о принятом решении. Дети, с одной стороны, были опечалены предстоящей разлукой, но вместе с тем обрадованы, что им больше не придётся тайком пробираться по трудным опасным дорогам, скрываясь от любопытных глаз в укромных местах, голодая и недосыпая. Здесь в семье рыбаков они почувствовали себя как дома.

Наступил момент прощания. Женщины и дети плакали, обнимая уходящих. Мужчины пожимали руку Ишхану и желали доброго пути.

Дионисия протянула Микаэлу корзину с едой и амфору полную родниковой воды. Вторую маленькую корзинку она сунула в руки Гаспару.
Микаэл подозвал Доро.
Матиас вызвался проводить их до соседней рощи.

В сопровождении Матиуса по почти неприметной в скалах узкой отвесной тропе Ишхан, Микаэл с Гаспаром и Доро поднялись наверх.

Уже у самого выхода на плато они обернулись и ещё раз взглянули на гостеприимный берег. Оставшиеся там внизу махали им руками.
Они распрощались с Матиасом и двинулись вперёд. Их путь лежал вдоль берега моря, через горы и перевалы в степь, за Гнилое море, в дальнюю неведомую страну.


Глава 9. Снова Мангуп

Старик и двое детей шли теперь по дороге вдоль берега моря, с тем, чтобы дойдя до перевала перейти горный хребет и уйти на север.

На второй день пути дорогу им преградил отряд во главе синьором Якобо. Микаэл заметил среди них и нескольких турок. Их окружили.

«Значит они действительно заодно. Это же разбойники!» – мелькнуло в голове у мальчика.

– Ах, какая встреча! Князь! А куда вы дели остальных? Утопили или продали в рабство? Впрочем, это нас не касается. Что, князь? Не ожидали нас увидеть? А мы вот очень мечтали вас встретить. Я же вас отпустил, а ты так подло меня обманул. Нельзя так с добрыми людьми поступать, князь, – издевательски заговорил Якобо.
– А уж как комендант Мангупа мечтает. Спит и видит, как бы золотой знак заполучить, – подхватил один из свиты Якобо.
– Но только он его не получит, знак мой! – добавил синьор и обратился непосредственно к Микаэлу, – отдай то, что принадлежит мне по праву, я отдал за этот знак своих пленников. Отдай и проваливайте!
– По какому такому праву! Как это проваливайте!– возмутился один из турок, – знак правителя Мангуп-кале принадлежит турецкому султану, как и эти пленники!

Они заспорили и схватились за оружие. Затем спор утих, и Якобо вновь обратился к Микаэлу:
– Знак! Давай знак! Только без этих своих штучек.
– У меня нет знака! Видите! – Микаэл распахнул ворот.
Действительно на груди у него ничего не было кроме маленького серебристого крестика.
– Обыскать всех! – приказал Якобо.

ленников обыскали, знака нигде не нашли.
– Где знак! – в ярости закричал Якобо.
– Я же кинул его вам, что ж вы не ловили! – ответил Микаэл.
– Я убью этого мальчишку!
– Да лучше продать его султану. За него можно выручить неплохие деньги, – возразил один из слуг Якобо.
– И то верно, – согласился синьор Якобо.

Разбойники вновь заспорили. Теперь они спорили о том, куда отправить пленников, на Мангуп или в Солдаю. Якобо настаивал на Солдаи,
турки – на Мангупе.

Воспользовавшись ситуацией, Ишхан шепнул Микаэлу:
– Беги Микаэл, подныривай под ноги лошади и беги! Нам с Гаспаром не убежать, а ты можешь.
– Нет, – упёрся Микаэл, – я не трус и не предатель. Я вас не брошу.
– Ты никогда не был трусом и предателем. В твоих жилах течет гордая кровь
феодоритов. Но теперь так надо. Беги, а потом проследишь, куда нас увезут, и спасешь. Беги, мой дорогой Мика.

Впервые со времен младенчества Микаэла Ишхан назвал его этим детским именем. И Микаэл понял – надо сделать так, как говорит старик.

Он стремительно нагнулся и, поднырнув под ноги ближайшей лошади, оказался за кольцом окружения. Мальчик стремглав бросился к морю. Он сиганул в воду прямо со скалы. Доро ринулся за ним следом.

Против обыкновения синьор Якобо не разгневался.
– Можете увозить старика с ребенком на Мангуп. Насколько я знаю этого юнца, рано или поздно он всё равно явится спасать своего старика и мальчишку. Так что – он у нас в руках.

Мальчик подплыл под водой к прибрежным камням, около которых уже плавал Доро. Затем они пробрались по берегу к колючим кустарникам. В свете закатного солнца он видел как повозка, в которую запихнули Ишхана и Гаспара катится всё дальше и дальше на запад.
Микаэл, конечно же, не слышал последних слов синьора Якобо, но почему-то подумал, что пленников везут обратно на Мангуп. Он долго прятался среди колючих зарослей, а потом вылез и пошёл на заход солнца.

Микаэл шёл к Мангупу. Шёл напрямик, по бездорожью, ориентируясь только по солнцу и звездам. Наконец он достиг родных мест.

Его соплеменников нигде не было видно. Не звенели родные песни, не звучала родная речь. Всюду говорили лишь по-татарски и по-турецки. Города, монастыри и селения были разрушены и сожжены, поля и виноградники заброшены. Стояло зловоние от разлагающихся трупов убитых турками христиан.

Щемящая тоска охватила Микаэла, горечь разлилась в его сердце, когда он увидел, что стало с селениями и монастырями в округе, что стало с людьми. Нельзя было спокойно смотреть на это разорение. Даже взрослому тяжело видеть такое, а десятилетнему мальчику и подавно.

Так в отчаянии, с рыдающей душой он подошёл к Мангупу.

У подножья плато Микаэл вскинул голову вверх, окинул взглядом уходящий в немыслимую ввысь останец, и в который раз подивился его неприступности и величию. Там наверху среди скал и камней была его родина. Там, под самыми небесами, находился тот маленький, но бесконечно дорогой сердцу клочок земли, за который, не раздумывая, отдали жизни его соотечественники.
Грозные скалы нависали над пропастями, неприступные бастионы темными силуэтами выделялись на огромном полотне звёздного неба. Тишина повисла над миром. И осенние крупные звёзды вспыхивали далёкими светлячками. Как часто там, на Мангупе, лёжа летними ночами на крыше донжона, Микаэл наблюдал за звёздами. Казалось, они были совсем близко, светлые прохладные жемчужины, рассыпанные по бархатной скатерти ночи.

Мальчик глубоко вздохнул, опустил взгляд и двинулся вокруг останца. Он решил подниматься на плато в том месте, где не было сторожевых башен. У подножья Мангупа со стороны долины Святого Федора Микаэл остановился.

Он стал гладить Доро, потом разнял на шее собаки густую, длинную шерсть и за шелковый