Самогон С2Н5ОН. Главы 1-20.

разложения образуются птомаины, вещества, имеющие неприятный запах. Основные птомаины – это путресцин, кадаверин, спермидин, спермин и нейрин. Кстати, эти вещества чрезвычайно опасные яды. Однако, Савелий за свою жизнь насмотрелся на гору трупов и мог с точностью сказать, что появление трупных ядов не исказит специфический запах тела. Есть вообще-то несколько  веществ, которые любое обоняние отобьют конкретно, например, мономерный тиоацетон CH3-CS-CH3. Дрянь вещество несусветное. Но его здесь и близко не наблюдалось.
          Если хуторяне видели только фрагмент информации, когда отдавали последние почести умершему, то внук покойного видел всю картину в целом. А картина такова, что в гробу лежал не Фёдор Корнеевич, а двойник, но к этому двойнику дед наверняка прикасался: обоняние Савелия сообщало о следах рук Фёдора Корнеевича на трупе. Выходило, что дед, зачем-то, инсценировал свою смерть; где-то добыл труп очень похожего человека и притащил труп к себе в усадьбу. Зачем деду приспичило инсценировать свою смерть?  Ничего, разберёмся – дал себе зарок Савелий. Но сначала архив и странный пакет формата А-3 лежащий на столе деда.
          Архив деда поражал, и это только те документы, которые Савелий нашёл сразу. Каких только рукописных книг у деда не хранилось в разных местах усадьбы! Это толстые альбомы по кулинарии (Война и Мир отдыхает!), огромный том по самогоноварению, лабораторные журналы, отдельные тетради по зельям и ядам. Всё написано аккуратным дедовым почерком, но почерк с течением времени менялся. Особенно стало это заметно по записям, датированным последними годами и месяцами жизни деда. В последние годы почерк стал ухудшаться, буквы уже прыгали, предложения прерывались или повторялись. Ещё остались от деда тетради с некоторыми своими воспоминаниями и поучениями для внука. Записи деда датировались с 1927 года, по крайней мере, более ранних записей, написанных его рукой,  внук не нашёл. Но сохранились рукописные тома более раннего времени, написанные ещё в старой имперской орфографии. Так что Севе предстояла огромная работа по изучению этого большого наследия. А вот синий сейф Сева не нашёл, как ни искал. Загадка.
            Наследие наследием, но дед приказал сначала изучить пакет, что лежит на его столе. Пакет приличных размеров, формата А-3. Надорвав заклеенный пакет, Сева вывалил на стол содержимое пакета. Выпало на поверхность стола пять предметов: инструкция на нескольких листах, карта города Киева с пометками, пластиковый пакет с пылеобразным веществом, похожим на цемент, странного вида стилет и фляжка с неведомой жидкостью.
          Покрутив в руках необычный стилет, Сева решил вначале изучить рукописную инструкцию. Чётким почерком «покойный» дед извещал внука: «Твоя задача уничтожить квазиразумное существо, являющееся слугой цивилизации второго уровня…..» Дед подробно описывал, где обитает это существо, почему необходимо его уничтожить и, главное, каким образом упокоить этот организм, который невозможно застрелить, сжечь или изрубить на кусочки. Место обитания существа указывалось на подробной карте Киева, а убивать его предстояло с помощью порошка и стилета. Затем расчленить супостата на куски (это обязательно!) и полить фрагменты тела  жидкостью из фляжки. Вроде бы всё понятно и просто, но дед предупреждал, что существо необычайно живучее, ловкое и легко улавливает эмоции людей. Противников для него на этой планете нет, его хоть атомной бомбой убивай, но уничтожить  не получится. Но есть шанс всё же справиться и с таким существом, небольшой, но шанс. Дед откровенно писал, что это задание является своеобразным жёстким экзаменом Савелию, при выполнении которого он может погибнуть. Но, такова жизнь. Или мы их, или они нас. Мы всегда уничтожаем существа из иных слоёв реальности, естественно, до горла которых можем дотянуться. Самые опасные пришельцы, это существа, принадлежащие цивилизациям с первого по третий уровень. Высшие уже не опасны в том плане, что им от нас ничего не надо: мы для них пыль под ногами. Но с Высшими и воевать бесполезно.
          Сева дал себе пару дней на моделирование предстоящего сражения и привыкал к новому для себя оружию и снаряжению. Постепенно у него появился план. Так себе план. Слабыми звеньями в плане являлось все звенья, а не какое-то одно звено. И прежде всего, необходимо придумать, как обхитрить врага, способного считывать эмоции. Хотя….хотя эту способность противника надо обратить против него самого. Надо исхитриться и максимально скрыть все эмоции, кроме страха. А вот страх должен потоком литься из Савелия, заглушая все иные желания – пусть противник чувствует поражённого страхом человека.
        Правая рука плохо чувствовала странный стилет. Ну, кто так делает оружие!? Ручка цилиндрическая, скользкая. Гарды нет. Из рукояти выходит круглый стержень длиной сантиметров двадцать, затем появляется острая заточка с обеих сторон. Да и не очень-то остро оружие заточено. Надо бы наточить, но дед писал, что нельзя с оружием ничего делать. Никакого апгрейда! Это важно! А как им что-то резать? Сева попытался резать этим оружием кусок мяса, но дело шло крайне туго. Придётся взять с собой любимый острейший нож из булата. Он не помешает. И ещё кое-какое оружие надо обязательно взять. Вот только дед предупреждал, что нельзя дотрагиваться до существа ничем, кроме стилета. Даже до дохлого нельзя ничем дотрагиваться. Ядовитый он что ли? Придётся взять противогаз и резиновые перчатки.
          В Киеве Сева появился ясным днём ещё до двенадцати часов дня. Добирался он до этого города на попутном транспорте, не рискуя путешествовать на самолётах или поездах, чтобы не раздражать таможенников и пограничников странным стилетом и непонятным порошком в своём багаже. Через границу переходил пешком, благо мог он великолепно просачиваться и через более укреплённые препятствия. Хорошо в этом плане учили Севу серьёзные специалисты, плюс собственные фантастические возможности. Если приспичит, то Сева проникнет на любой секретный объект и выкрадет с него самые секретные штабные карты, вместе с секретным штабным домино и секретными шашками.
          Несмотря на солнечный день, Киев Савелию не понравился, как не понравились и местные обитатели, с тупым упорством продолжавшие загонять свою страну в пятую точку, но при этом считавшие, что все им должны. Киевляне всё больше и больше стали попадать под воздействие понаехавших крикливых, ненавистных и тупоголовых «рагулей» с запада. А эти понаехавшие сами, в свою очередь, уже давно находились под полным влиянием западных спецслужб и разлагались под влиянием гнилой западной содомитской идеологии. Опять на головы доверчивых людей лился мутный поток фальшивых ценностей из Богом проклятой заокеанской страны. Вот такие здесь пелись печальные оперы о собственной исключительности. Над этим обществом  ставился очередной социальный эксперимент, план которого разрабатывался в заокеанских университетах. План был прост, как две копейки – внушить аборигенам, потратив для этого незначительную сумму денег, что они самые исключительные, а дальше они уже сами наломают дров на радость кураторам. Сева вспомнил одну страну в джунглях и содрогнулся: вот и здесь всё идёт к тому же, как в той стране, умудрившейся за несколько лет потерять половину населения. В Киеве процесс деградации зашёл так далеко, что пути назад уже не было – дальше путь только в бездну. Сева, направляясь по улицам Киева в сторону логова неведомого противника, с сожалением представлял эти улицы, лежащие в руинах. По его мнению, такой сценарий обязательно произойдёт лет через десять. Но другого пути нет – только через кровь и страдания совершится очищающий катарсис. 
          Судя по карте, логово находилось практики в самом центре города, недалеко от пересечения большой улицы и широкого проспекта с огромным потоком транспорта. С западной стороны логово прикрывали два ряда длинных и массивных шестиэтажных домов, с юга – длинная пятиэтажка, во дворе которой находилась котельная, трансформаторная подстанция и гаражи. С востока и севера логово окружал высокий холм, по верху украшенный стальным забором за которым виднелись не то цеха, не то склады какого-то предприятия. Проведя рекогносцировку на местности, Сева решил, что пробраться в логово можно только с западной стороны. Осталось провести доразведку с целью обнаружения замаскированного прохода в логово.
          Пройдя через широкий проезд, разрезающий первую линию зданий на две части, Савелий оказался во внутреннем дворе. Приличных размеров двор зарос огромными деревьями и кустарником. Деревья требовали санитарной обрезки, красуясь уродливыми сухими ветвями, но никому дела до этой мелочи не было, как никто не заморачивался ремонтом убогой детской площадкой и ремонтом внутридворовых асфальтовых дорог и тротуаров. На стоянках ждали своих владельцев автомобили самых различных марок, от видавших виды «Копеек» до шикарных авто из Европы и Азии. Вид во дворе несколько депрессивный, но бодро мельтешащий народ на всякую ерунду внимания не обращал. На Севу тоже никто особо не реагировал, поэтому он спокойно преступил к осмотру подъездов на предмет обнаружения сквозного прохода к логову. Всего подъездов, которые следовало проверить, он насчитал семь, но уже в четвёртом подъезде он нашёл странный пыльный закуток с неприметной фанерной дверью с встроенным стеклом, которое никто никогда не протирал такое оно мутное от пыли и паутины. В подъезды, оборудованные домофонами, Сева входил, дождавшись, когда кто-нибудь из жильцов откроет входную дверь. Местные люди видели в Севе работягу водопроводчика, облачённого в синюю рабочую спецовку с узнаваемым логотипом. Понятно, что работяга озабоченно топает по вызову в какую-нибудь квартиру менять смеситель, или прочищать канализацию.
        Четвёртый подъезд порадовал находкой неприметного выхода к логову. Только Севины особые возможности позволили ему обнаружить этот проход, да и то с некоторым головокружением. Простой человек никак не увидит эту дверь, даже если будет смотреть на неё в упор. Даже уборщица не мыла полы около этого закутка, она его просто не замечала, поэтому на полу возле двери образовался слой многолетней пыли. Но пыль как раз и показала, что проходом пользуются: следы возле двери имелись. Очередное мистическое явление – подумал Сева. Древний город Киев погряз в мистике. Её в нём намного больше, чем даже в Петербурге или в Уральских горах. За мутным стеклом входной двери, которая, кстати сказать, даже не запиралась на замок, Сева смог увидеть двор, где стоял одинокий мрачный двухэтажный дом, сложенный их красного кирпича ещё имперского изготовления. Вглядевшись, Сева определил кладку стен этого дома как фламандскую. Сейчас уже почти не строят с применением английской или фламандской кладки.  А жаль, ведь прочность такой кладки приближается к эталону. Особняк невеликих размеров окружали деревья, а за особняком виднелся холм, густо поросший мелким кустарником и травой. Холм своей высотой превышал крышу особняка, поэтому