Ловцы снов

выкрикнул:
                  - Иван Кузнецов, на допрос!
Снова Иван оказался в кабинете с зарешеченным окном и опять следователь Закревский, не обращая на него внимания, изучал бумаги на столе. Наконец, он оторвался от бумаг и, посмотрев на Ивана, сказал:
                  - Ну, что, вспомнил?
                  - Я не поджигал, - тихо ответил Иван.
                  - Понятно, - сказал следователь, - по твоей просьбе, тебе сейчас будет предоставлено свидание.
                  - Я не просил никакого свидания, - опешил Иван.
                  - Мне лучше знать, просил или нет, - сказал Закревский. Он встал, подошел к двери, открыл ее и сказал:
                  - Входите.
В дверь камеры вошла Катя и остановилась глядя на Ивана.
                  - Три минуты, - сказал Кате следователь и вышел из камеры, закрыв за собой дверь.
                  - Катя, - сказал растерявшийся Иван, - зачем ты пришла?
                  - Здравствуй, Ваня, - Катя подошла к Ивану и взяла его за руку.
                  - Здравствуй, Катюша, - обнял ее Иван, - как тебе удалось?
                  - Послушай меня, Ваня, - сказала Катя, - тебе надо уехать, совсем уехать.
                  - Как уехать? – не понял Иван, - я же в тюрьме.
Он взял ее за руки и заметил что у Кати на руке нет колечка с бриллиантом, памяти об умершей матери.   
                  - А где твое кольцо, Катя? – спросил Иван.
                  - Об этом потом, Ваня, - ответила она, - тебя выпустят. Вот возьми деньги, спрячь получше.
Она сунула ему в руку несколько свернутых купюр.
                  - Васька? – тихо спросил ее Иван.
Она кивнула.
                  - Ваня, если ты не уедешь, тебя убьют.
                  - А как же ты, Катя? - спросил он ее.
Катя заплакала.
                  - Я не могу оставить папу, ты же знаешь. Он пропадет без меня.
В это время в кабинет вошел Закревский и сказал:
                  - Свидание закончено.
                  - Прощай, Ваня, - сказала Катя плача, и опустив голову, вышла из кабинета. Иван в растерянности стоял, глядя на дверь, в которую вышла Катя.
                  - Сядьте, подозреваемый, - сказал ему следователь.
Иван устало опустился на табурет. У него в ушах все еще звучали Катины слова:
                  -“ Прощай, Ваня…”
                  - Подозреваемый, ввиду вновь открывшихся обстоятельств, следствие считает возможным освободить вас из-под стражи, - без выражения сказал Закревский, держа в руках какой-то листок.
                  - Чего? – не понял Иван, - каких обстоятельств?
                  - Следствием установлен истинный поджигатель, - все также монотонно проговорил следователь, - кроме того, Василий Безродный отказался от своих показаний.
                  - Не понимаю, - растерянно сказал Иван, уже смирившийся со своей участью, - что это значит?
                  - Это значит, что ты свободен, - устало сказал Закревский, - конвой, проводите до выхода!
В кабинет вошел красноармеец с винтовкой и, подойдя к Ивану, сидящему на табурете, сказал:
                  - Встать! На выход!
Иван, по привычке, сложив руки за спиной, пошел к двери. Но не успел он выйти, как его окликнул Закревский:
                  - Кузнецов! Не дай Бог, еще мне попадешься! Загоню туда, куда Макар телят не гонял. Понял? Ступай!
Иван шел по коридору и все никак не мог поверить в счастливую перемену его участи. Но, только как быть с Катей? Неужели им не суждено больше увидеться? А зачем тогда ему свобода? Иван остановился, но идущий сзади конвоир, подтолкнул его прикладом:
                  - Давай, шагай!
Иван пошел дальше и услышал впереди какой-то шум. Подойдя ближе, он увидел, что два конвоира волокут им навстречу человека, который отчаянно сопротивляется изо всех сил. И тут этот человек завопил:
                  - Ваня! Ваня! Скажи им! Это не я! Ваня!
Иван, невольно остановившись, вгляделся в этого кричащего человека. Его трудно было узнать: лицо разбито, глаза заплыли под багровыми синяками, передние зубы выбиты. Но он все-таки его узнал: это был Сенька, деревенский дурачок, безвредный мужичонка, который и мухи не обидит.
                  -“Так вот кого Васька, вместо него в поджигатели определил!” – подумал Иван.
                    - Ваня, скажи им, что я не поджигал! – взмолился Сенька, протягивая к Ивану руки.
В это время, один из его конвойных, ударил Сеньку прикладом по затылку и тот, потеряв сознание, рухнул лицом в грязный, заплеванный пол. Конвойные, подхватив под руки затихшего Сеньку, поволокли его, как тряпичную куклу, дальше по коридору. Красноармеец с винтовкой, подвел Ивана к входной двери и, открыв ее, подтолкнул к ней бывшего арестанта. Иван вышел на улицу и дверь за ним захлопнулась. Он постоял немного возле двери, думая, что ему делать дальше, и в это время зазвонил мобильный телефон.

                                    8.

Иван проснулся и сердцах выругался. Как же он забыл выключить телефон? Он взял мобильник и посмотрел на дисплей:
                  - “Димон”-, сказал Иван и ответил, - да, Дима.
                  - Иван, слушай, - возбужденно говорил Дмитрий, - сейчас секретарша заходила, говорила, что директриса злая, как пантера. Сказала, если ты не представишь больничного листа, она уволит тебя по статье. Понял меня?
                  - Да понял, понял, - ответил Иван, - ладно, спасибо, Димон, что предупредил, с меня причитается.
                  - Да, ладно тебе, - ответил Дима, - ты давай, не сиди. Если не оформил еще бюллетень, давай торопись, в поликлинике прием скоро закончится.
                  - Хорошо, Дим, все пока, - Иван отключился и посмотрел на часы. Надо же! Он спал всего полтора часа, а во сне просмотрел события длинною в месяц, не меньше. С какой же скоростью, интересно, мозг прокручивает воспоминания? Надо бы Петровича спросить. Однако все это цветочки, а вот если он не принесет больничный лист, то будут  и ягодки.
Иван переоделся и пошел в поликлинику, благо, что до нее было рукой подать. На его счастье сегодня дежурила его одноклассница, Светка Кондратьева, которая работала терапевтом в поликлинике. Талонов на прием в регистратуре уже, конечно, не было, и Иван встал возле двери, где вела прием терапевт, думая, как бы в нее без очереди прошмыгнуть. Но ему опять повезло, Светка сама вышла из кабинета по каким-то своим делам. Чем Иван и воспользовался, преградив ей путь.
                  - Здравствуй, Света, - сказал он как можно любезнее.
                    - Здравствуй, Ваня, - ответила та, рассматривая Ивана. И судя по тому, как она нахмурилась, его синячок, покрытый тоном, не укрылся от ее внимания, - ты что, заболел?
                    - Ну, да, - не стал с ней спорить Иван, - типа того. Видишь, что со мной приключилось? Не могу же я в таком виде идти на работу. Понимаешь меня?
                    - Понимаю, - вздохнула Света, - сейчас что-нибудь придумаем. Я возьму твою карточку в регистратуре. Живешь все там же?
                    - Ага, - ответил Иван, - там же.
                    - Полис принес?
                    - Ой, Свет, - растеряно сказал Иван, - полис-то я забыл.
                    - Ладно, - ответила Света, - в другой раз не забудь.
Какие все-таки доктора, сердечные, в хорошем смысле этого слова, люди. И почему он женился не на врачихе? Кажется, первый раз в жизни, Иван об этом пожалел. Через полчаса Иван уже был обладателем больничного листа, и мог теперь не ходить на работу на вполне законных основаниях. Он даже в красках себе представил, как молча зайдет в кабинет директрисы и так же молча положит ей на стол свой бюллетень. Смотри, мол, человек горит на работе, всей душой болеет за производство. Мог бы еще свободно недели три поболеть, а он, еще не полностью выздоровевший, все же вышел на работу. И если руководитель этого по достоинству не оценит, то значит, у него камень вместо сердца и не место ему на руководящей работе. По дороге домой, Иван проходил мимо кафешки, которая ему показалась смутно знакомой. А не заглядывал ли он вчера сюда? Тем более люди, стоящие возле входной двери, видимо завсегдатаи, показывают на него руками и почему-то улыбаются. Уж не здесь ли он вчера и заработал свой лучезарный синячок? Отвернувшись, на всякий случай, в другую сторону, Иван прошел мимо этого рассадника порока. Он пришел домой и действительно, почувствовал себя совсем разбитым. Видно вчерашние приключения, все же не прошли даром. Попив чайку и посмотрев зомбоящик, Иван решил пораньше лечь спать, в надежде увидеть продолжение сна. А еще больше он надеялся увидеть Катю. Где-то в глубине души, Иван начинал догадываться, что он, кажется, влюбился в этот бесплотный образ, существующий только в его воображении. Он долго не мог уснуть, постоянно отвлекали посторонние тревожные мысли, о работе, о Дашке и вообще, о смысле жизни. Может у него уже кризис среднего возраста начинается? Вроде еще рановато, хотя, сейчас наступили такие времена, что может быть все что угодно. И вот, наконец, он уснул, и ему приснилась большая черная кошка.
                -“Пантера!”- догадался Иван.
Пантера подошла к нему своей грациозной женской походкой и, обнюхав Ивана, спросила голосом директрисы:
                - Ты сколько у нас работаешь?
                - Два года, - ответил Иван, стараясь не дышать.
                - Два года? – удивилась пантера с голосом Альбины Викторовны, - и я до сих пор тебя не съела? Надо же, какая недоработка.
И пантера еще раз обнюхала Ивана.
                - Может я несъедобный? – предположил Иван.
                - Мне еще такие не попадались, - задумчиво промурлыкала пантера, - и если ты не принесешь мне больничный лист, я тебя точно съем.
                - Я принесу, - пообещал Иван, и потихоньку пятясь, стал отходить от пантеры. Его почему-то мало прельщала перспектива стать последним звеном пищевой цепочки. Он пятился до тех пор, пока не натолкнулся на что-то массивное. Иван оглянулся и увидел бодибилдера, подрабатывающего адвокатом у разведенных жен, желающих развести на деньги бывших мужей.
                - Здравствуйте, - женским голосом сказал бодибилдер, - у нас к вам выгодное предложение. Мы можем обменять ваш больничный лист на два пакета кошачьего корма.
                - Какое же это выгодное предложение? – даже во сне возмутился Иван, - если я не принесу пантере свой больничный лист, она меня точно съест.
                - Вам не следует так расстраиваться, - успокоил его Дашкин адвокат, - даже если вас съедят, у вас, все равно будет два выхода. И мы готовы их с вами обсудить.
                - Какие это, еще два выхода? – подозрительно спросил Иван, почему-то совершенно не доверяющий адвокату, - не нужны мне никакие два выхода.
В это время из-за объемной фигуры бодибилдера вышла Дашка с сигаретой в зубах.
                - Ну, что я говорила, Александр Олегович, - с удовлетворением сказала она, - он же упрямый, как баран и не понимает, что люди ему добра хотят.
Иван подумал, что зря он, видимо, сюда пришел, лучше бы ему остаться возле пантеры, с той хоть как-то договориться можно, тем более что бюллетень у него есть. Он повернулся, что бы уйти и в это время проснулся.

                                  9.

Проснулся Иван опять в плохом настроении. Это стало какой-то недоброй традицией и он, уже кажется, перестал этому удивляться. Иван посмотрел на часы и подумал, что тысячу раз прав Петрович, когда говорит, что мозг сложнейший биологический инструмент. К примеру, взять