Сидит рядом женщина, что-то вяжет. Разговорились:
- Я работаю в пещерах уборщицей. Работала и до войны.
- И не страшно? – спрашиваю я.
- Уже привыкла. Но бывали здесь и страшные случаи. Один студент поспорил с товарищами, что он проведет здесь всю ночь. Спрятавшись, остался. Вход служители закрыли. Через несколько часов из-за соседства с мощами ему стало плохо. Стал кричать, стучать в дверь руками и ногами. Его все-таки услышали. Открыли и выпустили на волю еле живого.
Пошли в музей антирелигиозного воспитания. Там были выставлены стеклянные саркофаги, в которых находилось около десятка мощей, привезенных с разных мест.
Были здесь и мощи сподвижников Богдана Хмельницкого: полковник Лизогуб, Кочубей, Искра. Кочубея и Искру во время Полтавской битвы обвинили в предательстве и казнили под Белой Церковью. Но потом выяснилось, что они не виновны и их похоронили в лавре.
Полковник Лизогуб настолько хорошо сохранился, что даже видно было его надменное выражение лица. Цвет лица был вполне естественный. Очень рельефно выступали вены на руках, чуть ли не с палец толщиной, видимо, крепкий был «рубака». Было такое ощущение, что он сейчас встанет и пойдет.
После лавры поехали на Подол. Нашли адрес моей сестры Алевтины, Али, как мы ее называли. Сидевшая у входа во двор женщина указала нужный дом и квартиру. На звонок нам открыли дверь. Из каждой комнаты большой коммунальной квартиры стали выглядывать головы жильцов. Однако все стали утверждать, что названная женщина никогда здесь не проживала. Что делать?
И вдруг открывается одна из дверей, выходит по виду вся больная, с перевязанной полотенцем головой женщина и говорит:
- Вы ищете Алю? Зайдите ко мне.
Вошли, сели.
- Аля здесь не живет, но она вчера у меня была. Вы не расстраивайтесь, она живет недалеко отсюда, пешком дойдете.
Как оказалось, женщина эта была родственницей графини Браницкой, поместье которой находилось под Белой Церковью, куда мы были направлены. Во время войны женщина жила в Каралате у родителей Али. После окончания кооперативного техникума, Алю направили в Киев, где она, естественно, и устроилась у этой женщины. А когда вышла замуж, переехала по предложенному этой женщиной адресу.
На всякий случай, она и нам дала адрес дома в Белой Церкви, который когда-то построил для своей семьи кучер графини.
Когда выходили со двора, женщина, сидевшая у ворот, подсказала:
- Если вам негде ночевать, я вам советую, не надо вам никого искать. Совсем рядом отсюда находится порт, спуститесь вниз к Днепру, найдите гостиницу Киевского речного порта, и там вас устроят.
Нашли гостиницу, и действительно, в одной из комнат стояло 14 кроватей - выбирай любую, все было довольно чисто и красиво. Устроились. Но так как у нас с собой были деньги и сертификаты, я почти всю ночь не спала – боялась, хотя в комнате, кроме нас, никого не было.
Утром, позавтракав, посетили музеи западного и восточного искусства – понравилось. Прошлись по всем паркам вдоль Днепра. По пути стала искать Аскольдову могилу. В предполагаемом месте могилы увидела какую-то круглую будку, похожую на памятник, заглянула в нее. Женщина, подметавшая территорию вокруг, спросила:
- Женщина, Вы что здесь ищете?
- Да хочу найти Аскольдову могилу.
- Здесь ничего нет, здесь только наши лопаты, да грабли.
Не нашла.
Сергею надо было отметить в документах свое прибытие в Киев. Посадив меня на скамеечку в парке, он пошел в штаб округа. Сижу час, Сергея нет, сижу два часа, прошел обед – Сергея нет, хочется в туалет, но отойти с места не могу, вдруг разминемся. Подходит вечер. Стала беспокоиться, не арестовали ли Сергея, прослезилась. Уже бабушки стали расспрашивать, что это я так долго здесь сижу. Объяснила, что жду мужа, голодная и т.д. Посочувствовали, угостили хлебом. Наконец явился. Я горько расплакалась:
- Что ж ты со мной делаешь. Как ты мог оставить меня настолько времени, да еще без еды.
- А что я мог сделать? – отвечает.- Водили меня из кабинета в кабинет и везде расспрашивали про Курилы, особенно про Парамушир и соседние острова. Только одному расскажу, подходит другой и снова те же вопросы. Не знаю, им делать нечего, что ли? Потом повели меня в столовую – хорошо закусил.
- А ты хоть подумал о том, что я сижу здесь голодная?
- Не знаю,… пошли, пошли отсюда быстрей…
Оправившись, наконец-то, и пообедав, отправились навестить Алевтину. Нашли Алину квартиру, но она была на работе. Жильцы посадили нас посреди кухни и стали расспрашивать: откуда мы, кто мы, в каком родстве мы с ней состоим, кем она нам приходится.… В общем, учинили настоящий допрос. Наконец пришла Аля, бросилась обниматься, и допрос закончился. Оказалось, что Аля с мужем снимали лишь угол в одной из комнат у потомственной племянницы графа Потемкина.
У отца Алиного мужа, старого, дореволюционного, влиятельного большевика была двухкомнатная квартира в центре города. Но кроме его с женой, в ней жили сын с женой, да еще 3 дочери - «3 старых девы», как называла их Аля. Молодоженам в ней места не нашлось.
Хозяйка предложила нам остаться переночевать – вокзал находился недалеко. Выписались из гостиницы. Пообщались. Аля с мужем разместились на полу, мы – на кровати. Утром пригородный поезд повез нас на место назначения.
P.S. Через год после нашего отъезда, 5 ноября 1952 года в 4 часа утра на Курилы обрушился цунами. По словам находившегося на одной из высот и потому спасшегося командира дивизии, первая волна высотой 6 метров снесла часть домов. Раздались страшные крики. Люди бросилась бежать вверх на сопки. Волна отступила. Отступила настолько, что оголилось даже дно пролива между Парамуширом и Камчаткой. Некоторые стали спускаться вниз в поисках родственников. Вторая волна высотой 22 метра накрыла их и стала догонять убегавших. Догоняла и заглатывала. Типичный случай: отставал от семьи ребенок, мать бросалась ему помогать, отец за ней, волна всех и накрывала. Только на двух островах за несколько минут погибло более 40 тысяч человек. Даже танки были перевернуты и перемещены вверх на несколько метров. Был порван мощный связной кабель.
Из Москвы поступила телеграмма найти хотя бы труп начальника штаба дивизии. Искали несколько дней – не нашли. Но на следующий день нашли в океане лежащую на какой-то крыше его 17-летнюю дочь, совершенно седую. Никак не могли разжать ее вцепившиеся в доски пальцы.
У большинства из тех, кто все же уцелел, не было ни дома, ни теплой одежды. Подходили на помощь японские и американские корабли, но пограничники их не подпустили. Пострадавших отправили на Сахалин. Через несколько дней весь берег был усыпан трупами, выброшенными океанскими волнами. Сообщение об этом событии появилось в печати лишь в 1956 году.
