Дом в Грохольском переулке

вот сколько  прожила, и повидала всякого, и во всяких богатых домах работала, но таких барышень  никогда не видела.
Я переспросила:
                - В богатых домах? А… разве после войны были богатые люди? Как это? У нас же, в стране Советов, равноправие.
Маргарита Александровна долго смеялась:
                - Да ты совсем наивная девочка, а тебе ведь уже лет  двадцать пять! Богатые в нашей стране всегда были, есть и будут. Но это даже не богатые. Не могу, милая объяснить. Это те люди, которых никогда не трогают  ни при каких властях, ни при каких революциях и разделах. Они вне закона.И вне правил. Это я, конечно позже поняла, приходилось от других слышать о таких особах. Но  послушай что я тебе расскажу. Однажды  мы с Сонькой сидели  в своём любимом  подвальчике и наблюдали за  обстановкой во дворе. Вдруг подъезжает машина. Какая - то бархатно чёрная, и с огромными колёсами. Из машины выходит  водитель и открывает поочерёдно дверцы, сначала правую, потом левую. Выходят две женщины. В белоснежных перчатках, по локоток, и  каких-то немыслимых шляпках.На  руках, прямо  поверх перчаток, кольца и  браслеты  надеты  сияющие, а юбки! Широкие, воздушные и шуршащие.  И вот они идут мимо нас и улыбаются,  а юбки:  шур, шур, каблучки цок,цок, и  меховые манто до пола…  А запах!  Мне уже много лет, и я знаю что такое французские духи, но тот запах не похож на французские духи.  Он незабываем.К нам в Грохольский, много  сретенских  урок и жиганов заходило,  и они доставали своим марам  хорошие духи, да и воровали у нэпманов вещички дорогие,  но то что было на тех дамочках  и рядом не лежало! Не говорю уж про украшения.
Я заволновалась как собака на выставке:
                - Марго, Вы меня просветите кто такие урки,жиганы и мары.
                - Это  бандиты и менялы, по нынешнему фарцовщики, а мары это их  крали.
                - А вы что же с бандитами были знакомы?
                - Не знаю как сказать. Мы всех знали.  Знали, что  они живут на ворованное. Но своих они не трогали, да и что нас трогать: голь перекатная. Одевались эти ребята шикарно, но однако повторюсь:
до тех дамочек им было далеко. И кто они были, эти барыньки, и кто были их мужья,  не знаю до сих пор, и не узнаю. Из какого-то другого мира. Ещё запомнила их глаза, длинные и зелёные, холодные и безразличные. Как у ящериц. И вот  они прошли мимо нас,  и поднялись к  тёте Ядвиге. Мы за ними, по тихому. Хотели с Сонькой спрятаться и послушать о чём они говорят. Но тётя Ядвига никогда не пускала нас к себе, когда к ней приезжали такие клиенты. И что мне, маленькой девочке до этих взрослых тётей? К Ядвиге толпы  женщин ходили. Но никого не запомнила своим детским умом. Кроме этих двух барынь. А уж барыни были… будь здоров!
                - Интересно… первый раз такое слышу…
                - Да, есть вещи которые человек всегда слышит первый раз. Но рядом с такими воспоминаниями встают иногда  иные. Жуткие  и печальные. Никогда не ворошила их в памяти, но что-то вот тебе захотелось рассказать. Только  вряд ли  разрешат это напечатать.  Об этом и в те времена говорилось шёпотом.Это было уже после войны, мы жили недалеко от Склифа, а прямо за его забором был ещё забор, и там держали  немецких военнопленных. Мы бегали пару раз на них смотреть... лучше бы и не бегали. Мне кажется именно тогда я решила для себя, что никогда не буду унижать людей, даже если это  враги.  За этой  колючей оградой, прямо на земле, жили эти несчастные пленные, вернее то, что от них осталось. В грязных обмотках на высохших скелетах, и с бесконечно  печальными глазами. Жили, спали, ели, оправлялись. Всё на одном месте. Как животные.
                - Но они же  напали на нас! Вот и поделом,- возмутилась я.
                - Знаешь девочка, я женщина необразованная, и мало что понимаю. Однако в России всегда жалели арестантиков и подавали им. И ещё  ведь немец – это не значит фашист. Люди умные говорили тогда, что есть какие-то  нормы продовольствия на военнопленных ещё с первой мировой войны, этих же не кормили  вовсе. Кажется  кусок чёрного хлеба и стакан воды на весь день. А они ведь работали, строили Москву… а ещё их очень избивали. Однажды мне пришлось это увидеть. Русский народ  жесток  настолько, насколько и милосерден. Но самый страшный факт заключался в другом. От голода пленные немцы ели друг друга…это до чего же может человек человека довести!
                - Ну,Марго!- возмутилась я,- что это вы такое говорите!? Ели! Не верю!
                - Ещё как ели , милая. Народ таких вещей не придумает. Были очевидцы.
                - Сырыми ели? – прошептала я.
                - Нет, жарили на костре, – усмехнулась Марго,- кто же это скажет?
В тот  вечер, а я запомнила это навсегда, наша беседа как-то грустно оборвалась, и я пошла  домой. Столько всяких мыслей металось в моей голове, и не хотелось, не хотелось в это верить. А верить надо было, такое выдумать нельзя. Да и не тот человек, Маргарита Александровна, чтобы выдумывать. Меня в ней сразу поразила огромная  открытая искренность.
                В следующую нашу встречу, мы не поднимали тему о немцах, я просила её  рассказать  о бандитах. Ведь мне казалось, что с этим классом в нашей стране покончено раз и навсегда, и что все бандиты  выловлены и сидят в тюрьмах. И я внимательно слушала следующее повествование старой москвички.
                -Столько лет прошло, а я их всех по именам помню, всю эту гоп-компанию, как называли  их во дворе: Валерка, Васька,Толька, Ванька, и две девчонки были с ними Нинка и Аллка . Со Сретенки.  Красавицы…. Глаз не оторвать. Как с чеканки. Я больше такой красоты не встречала. Волосы гладкие,  зачесанные назад!  Тогда в основном  шестимесячные делали, а у этих необычные были причёски, и глаза огромные, бархатные! А сами тоненькие как тростинки. И при такой внешности такие  необузданные  характеры! И обе сгинули.
                - Куда?
                - Аллку  растреляли. Собственный отец приказал. Её дружочек Васёк вслед за ней ушёл, уж как неизвестно, просто исчез. И всё тут. Нина пошла  в тюрьму за  Толькой, своим возлюбленным, и через год устроили они  побег из колонии, но собаки пошли по следу, и разорвали их на части. Вот такой страшный конец был у этой гоп компании. И не продолжился род  этих красавиц. Порвалась ниточка судьбы.
                - А остальные?
                - Валерка с Ванькой? Тоже Господь прибрал где-то на Севере. Я ведь это всё от брата своего знаю. Он постарше меня был. И часто  стоял с ними на углу  дома, они его угощали папиросами «Казбек», ну и мы тут крутились. А Валерка, он считался  у них главарём, меня всегда конфетками угощал, и Риточкой называл, а когда открылось метро проспект Мира, он мне жетончик подарил, и я  была на открытие.  Мороженное покупал нам с Сонькой, конфеты шоколадные, и казался очень добрым… и вообще, не походили они на злодеев. Простые парни и девчонки…С шиком  прожигали жизнь. Конечно  прожигать её  тогда можно было только на ворованное, но где они воровали, у кого, никто не знает. Взрослые всякое говорили: что была у них в Марьиной роще малина, что грабили они в электричках, в основном по Рижской дороге, и даже убивали, а трупы  сбрасывали в открытые вагоны проходившие под  Крестовским мостом.
Другие говорили, что воровали они только у тех, кто нажился на войне, кто  просидел в тылу, и перепродавал карточки. А как они это узнавали,  история умалчивает. И у них уже не узнаешь. Сгинули красавцы  без следа.
                - Вы сказали, что Аллу  приказал расстрелять собственный отец. А подробности не знаете?
                - Ну уж я большенькая была, помню конечно, как брат рассказывал. Он и на суде был. Вообще  и Аллка, И Нинка были  из очень  известных  семей. Кто были родители Нины не знаю. А у Аллы отец был  судьёй. Жили они в огромных квартирах на Сретенке, видно, из бывших дворян, пожелавших остаться на Родине. Аллку поймали на спекуляции краденого. Был суд, и когда дали слово  её отцу, он сказал : « Мне такая дочь не нужна. Расстреляйте её». И расстреляли.
                - Да…грустные у Вас воспоминания. Марго.
                - Сейчас, действительно как-то грустно вспоминать, а тогда не было так  грустно. Просто жили и всё. Однажды, мне было уж лет 17 познакомилась я на катке с молодым человеком, а каток наш был в Центральном Доме Красной Армии, и было очень модно кататься в платочках. Холод, не холод, а на голове платочек обязательно. Вот привяжем коньки к валенкам,  и круг за кругом. Круг за кругом. Музыка играет, снег серебрится, фонарики горят, елка в центре. Ах, сколько  радости!
Там я и познакомилась со своим первым мужем, а через год уже родила  мальчика. К тому времени из подвала нас переселили в комнату на первом этаже, брат ушёл в Армию,  и мы  ютились в  небольшой комнатке  впятером.
                - А тётя Ядвига продолжала занимать весь второй этаж?
                - Тётя Ядвига исчезла без следа. Однажды ночью, наши подвальные окна осветил яркий свет автомобиля. Вышедшие поднялись на второй этаж, и через минут тридцать вывели  полячку, посадили в воронок,
и увезли.
                - А Соня?
                - Потом и Соня исчезла. Этаж опечатали, но ночью было слышно, что из квартиры, тайком, что-то выносят. Родители мне сказали:
« Слышала - и забудь. Не наше это дело.» Через месяц этаж полячки разделили на маленькие комнатки, и поселили  туда  жителей подвала. Но нам  на первом этаже дали комнатку. И сколько бы мы там теснились, если бы не Аджубей,- неизвестно!
Я тогда чуть не подпрыгнула:
                - Какой Аджубей?
Марго улыбнулась:
                - Тот самый! Алексей Иванович. Зять Никиты Хрущёва. Он тогда работал корреспондентом в газете «Комсомольская Правда», и был  журналистом от Бога. Его интересовало всё, он был настоящий журналист. И мне его Господь послал. Моему сыночку было месяцев девять, когда я прогуливалась по парку, недалеко от  Грохольского. А сыночек у меня был как с картинки.Коляски  были тогда низенькие, а я ещё и  открыла её, стоял солнечный день, и мне  хотелось, чтобы сынок побольше получил  тепла,  так как наша комната окном выходила на  сырой двор, и солнышко появлялось там редко. И вдруг слышу  рядом, за спиной:
                - Какой очаровательный бутузик!  Лёша, Лёша! Посмотри! Прямо для фото в  твоей газете!
Оборачиваюсь, и вижу удивительно красивую пару. Элегантный мужчина средних лет и  стильная дама.  Улыбаясь, они смотрели на моего сына. Я немного смутилась, и вдруг говорю ( до сих пор не знаю как это у меня выскочило, я ведь очень застенчива от природы):
                - Он был бы ещё лучше, и спокойнее, если бы у него была кроватка!
Мужчина  посмотрел на меня удивлённо:
                - Сейчас можно купить  кроватку в Центральном детском мире! Постоять, конечно в очереди надо, но купить можно.
Я совсем осмелела, и говорю:
                - Купить можно, а поставить некуда.
Мужчина достал из кармана какую-то книжечку и показав мне, сказал:
                - Разрешите представиться: Аджубей Алексей Иванович. Журналист. Вы не против, если полюбопытствую о Вашей жизни?             
                - Нет,- протянула я удивлённо,- а что Вас интересует?
                - Вы говорите  что некуда поставить кроватку. А почему некуда?
                - Я живу с родителями,