лишает бегуна ноги и исцеляет паралитика?
- А кого тогда спрашивать?
- Наверное, себя, ведь только ты можешь ответить на свои вопросы так, чтобы всё тебе стало ясно. У каждого из нас свой язык. Мне кажется, лишь поэзия может быть переводчиком в нашем общении. Или музыка. Но для этого все должны знать язык красоты. Слышишь, как поют птицы? Ведь они понимают друг друга только потому, что помыслы их просты и красивы. Красота вообще простая вещь. А человек слишком сложное существо. Красота блуждает среди его идей и желаний, как в дремучем лесу, и никак не выберется на полянку, где ждёт её одинокое сердце, готовое осознать смысл жизни, а значит, и смерти.
- Думаю, ты прав, Оскар. Пора начать переговоры с собственным сердцем. Например, о капитуляции. Ладно, пойдём.
- Вот ты всё шутишь, а глаза-то твои печальны. И явно ищут чего-то... - С тяжёлым вздохом отвернулся я от глаз Алекса, в которых угасал закат. - Да, конечно, пойдём, вернёмся к своей суете. Куда нам без неё?
17 июня
Никто из нас четверых пока не исчез, и это радует, но всё равно страх не покидает наши напряжённые до предела души.
Мы часто вспоминаем Майкла: как он там? Сумел ли бежать? Или его убили за то, что он ранил Остина? Мне стыдно, ведь мы ему не помогли. Мы думали только о себе, а он - о нас. Какой же он всё-таки благородный человек.
Вчера вечером мы остановились на ночлег в кирпичной развалине без крыши. Натаскали из леса веток, мха и травы. В одной комнате устроили шалаш и постель для мужчин, а в другой - для женщин. Решили хотя бы раз поспать не на голой земле.
Внезапно в комнату, где легли я и Алекс, вошла Ольга. Нагая, в туманных сумерках она была похожа на испуганного ангела.
- Я хочу быть любимой, - сказала она дрожащим голосом.
Да, нелегко дался ей этот шаг!
- Иди ко мне, - прошептал Алекс, и я ушёл, чтобы не мешать им.
Я лёг в постель к Мэри, но мы не прикоснулись друг к другу; вернее, лежали, взявшись за руки, и тихонько говорили о любви, о том загадочном явлении, которое заставляет одного человека забывать себя, войдя в судьбу другого.
- Тебе не кажется, что мы как дети? - сказала Мэри, когда тема любви была исчерпана. - Болтаем себе, мечтаем... Беспечные дети...
- А Ольга с Алексом?
- Они тоже как дети, только им нужно нечто другое. Понимаешь, как в той евангельской истории про Марфу и Марию. Есть люди, которые созерцают небо, а есть и те, что предпочитают глядеть себе под ноги. Кто из них ближе к Богу?
- Наверное, те, кто ближе к счастью.
- К счастью? - Мэри приподнялась на локте и, вероятно, пыталась разглядеть в темноте мои глаза. - Бог - и счастье? Как совместить эти понятия?
Я улыбнулся: опять она подстрекает меня спорить с нею. Как же ей нравится спорить! Нет, не побеждать в дискуссиях, а просто плести кружева мыслей и проверять их на свет моих возражений!
- Не хочу я совмещать понятия, - ответил я. - Просто мой Бог сам безмерно счастлив, следовательно, желает счастья всем нам. Поэтому к нему может приблизиться только счастливый человек.
- Твой Бог? - Мэри снова откинулась на спину. - А мой? Если есть твой Бог, значит, должен быть и мой? Разве не так?
- Конечно, - пожал я плечами, - должно быть его отражение в твоей душе.
- Отражение или наполнение?
- Скорее, всё же отражение. Ты видишь Бога, но ты не видишь его...
- Что за нелепица? - Мэри сильнее сжала мне руку.
- А ты не перебивай. Да, ты видишь его, но не знаешь, что именно из увиденного есть Бог. Понимаешь? А поскольку ты его не знаешь, ты не можешь наполнить им свою душу - только отражаешь его.
- Но я и отражения не увижу, если не знаю, на что смотреть...
- В том-то и дело, что увидишь. Когда ты глядишь в себя, всё незначительное, то, что не является образом Бога, исчезает - остаётся только его отражение. И если оно тебе нравится, ты начинаешь чувствовать некое волшебное присутствие в себе и во всём мире.
- Не знаю... Слишком сложно ты объяснил, только всё запутал. Никакого присутствия я не ощущаю.
- Значит, ты никого не любишь.
Немного помолчав, она произнесла тяжёлым, глухим голосом, словно читала книгу заклинаний:
- Откуда тебе известно, люблю я или нет? Эта великая тайна доступна только моему сердцу, а ключи от неё...
- Значит, всё-таки любишь? Тогда не говори мне, что не видишь отражения Бога.
- Не буду больше так говорить, - глубоко вздохнула Мэри. - Прости, я хотела кое-что проверить... Мне стыдно... Я больше не скажу ни слова...
Теперь уже я крепко сжал ей руку.
- Ты хотела вынудить меня признаться, так? И чтобы я догадался о твоей любви. Хитрая же ты!
- Не хитрая - просто трусиха.
Мне вдруг стало так светло! То, о чём раньше я боялся думать, нахлынуло на меня яркой волной восторга.
- Ты - меня, а я - тебя, я прав? - прошептал я, тоже почему-то опасаясь не только произнести самое важное слово, но и думать о нём.
- Да, - ещё тише, чем я, ответила Мэри.
- А ведь им не нужны были эти признания, - сказал я, имея в виду Алекса и Ольгу.
- В отличие от нас, они не смотрят на небо, поэтому видят, как их тени ползут по земле друг к другу, сливаясь в одну восхитительную ночь. И им этого достаточно. Те, что смотрят под ноги, умеют читать следы и тени. Всё у них проще.
- Но и сложнее, - возразил я. - Ведь они не думают о Боге...
- Да, это так. Но кто сказал, что его нет в земле, в кузнечиках и червяках? Уверен ли ты, например, глядя на свою тень, что это не тень Бога?
Я улыбнулся.
- Недавно Алекс говорил мне такие красивые вещи, и вот теперь ты решила стать поэтом.
- Наверное, потому что ты вселяешь в нас радость и вдохновение.
- Я?
- Да! Чему ты удивляешься? Мы все любим тебя, потому что ты создан для любви. Думаю, именно ты удерживаешь нас от исчезновения.
- Да ну тебя! Я такой же неудачник, как и вы. Не лучше - это уж точно.
- Я не говорила, что ты лучше. Просто ты так красиво светишься...
- Значит, ты счастлива оттого, что я здесь, с тобой?
- Безумно.
- Что будем делать?
- Не знаю. Мне страшно думать о... об этом... О любви...
- Мне тоже. Тогда давай спать, удерём от страха в город снов. А утром пойдём купаться в реке, и пусть Ольга с Алексом видят наше счастье и радуются.
Мы пытались уснуть, но наши руки не хотели подчиняться разуму, а мы были бессильны сопротивляться их порывистым стремлениям...
А утром мы проснулись одновременно, и первым делом я возликовал, обнаружив, что моя Мэри не исчезла. И только потом обрадовался, что не исчез я сам.
18 июня
Что за странная местность! Как будто уже лет пятьсот, не меньше, не было здесь людей. Изредка встречаем мы древние, поросшие травой и деревьями развалины то ли храмов, то ли крепостей. Дорог нет вовсе. Куда мы забрели? И скоро ли Долина Змей? К сожалению, карта, по которой мы шли, осталась в лагере Остина, и теперь единственный наш ориентир - солнце. Но мы продолжаем путь. Для чего? Никто этого уже не знает, никто не верит в то, что в Долине Змей мы найдём безопасный приют. Если уж суждено кому-нибудь из нас исчезнуть, этого не избежать...
Но мы не исчезаем! Не потому ли, что мы всё ещё идём к цели? Я стараюсь не ковырять своё неразумие вопросами, мне не нужно больше ответов - я просто надеюсь на то, что мы придём туда, где нас ждёт удача, где нам позволено будет любить и этот мир, и друг друга. Любить щедро, радостно, без ограничений... Откуда во мне эта вера?
20 июня
Пишу дрожащей от волнения рукой. Сегодня случилось радостное событие. Кроме того, мы узнали то, к чему, наверное, долго не сможем привыкнуть. Многие наши прежние предположения и догадки рассыпались, как карточные домики, сметённые со стола озорным сквозняком.
Итак, несмотря на сумбур в голове, постараюсь рассказать всё по порядку.
В полдень путь нам преградило удивительно живописное озеро, похожее на широко раскрытый глаз земли, впервые увидевший настоящее небо - и удивившийся.
- Искупаемся? - предложил Алекс и стал раздеваться.
Мы последовали его примеру. Но тут я ощутил слабый запах дыма и жареного мяса.
- Здесь кто-то есть, - сказал я, вглядываясь в стену густого леса, окружающего озеро. - Кто-то развёл костёр.
- Да, и я чувствую, - кивнула Ольга и тоже стала оглядываться вокруг.
- Эй! - крикнула Мэри. - Есть кто живой?
- Ой, ой, ой! - раскатилось по озеру эхо её голоса, робкое, беспомощное и такое маленькое в мире безграничного безмолвия.
- Тихо ты! - испугалась Ольга. - А вдруг это Остин с дружками...
- Не бойся! - Мэри крепко обняля её. - Я чувствую, что у того костра сидят добро и сострадание и тихо беседуют о нас.
- Ты что, ясновидящая? - Алекс обнял их обеих.
- А ведь Мэри права! - послышался знакомый голос.
Мы оглянулись и от изумления застыли с открытыми ртами: из леса выходил Майкл!
- Что смотрите на меня, как будто я с того света вам подмигнул? - произнёс он, широко нам улыбаясь.
Он был снова с нами, наш спаситель! Мы рады были бы слушать самые гнусные его ругательства - так любили мы этого человека! Такую тяжесть сняло с нашей совести его появление!
Искупавшись, мы отправились к костру, разожжённому Майклом неподалёку, на уютной полянке. Над угольями жарился кролик.
- Садитесь, - сказал Майкл, - и слушайте меня. Похоже, я единственный, кто хоть что-то знает о том, что же с нами случилось.
- Опять твои хвастливые философские параграфы? - проворчал Алекс, усевшись рядом с Ольгой.
- Нет, - на удивление спокойно ответил Майкл: он явно не собирался горячиться. - На этот раз я решил пощадить вас, ребята.
- Уже интересно, - буркнула Ольга.
- Вы что, намерены перебивать меня? Может быть, мне отправиться на поиски более внимательных слушателей?
- Ладно, продолжай, - махнул Алекс рукой.
Майкл помолчал, собираясь с мыслями.
- Итак, во-первых, я изменился. Вы видите перед собой кувшин, откуда вылита протухшая вода ненужных знаний и налита чистая, свежая, благородная пустота. Второе, о чём я хотел бы сказать: я так мечтал найти вас! Как же я рад, вы представить себе не можете! И я знал, что встречу вас именно здесь...
- Знал? Откуда? - спросил я его.
- Оттуда! - Он указал рукою на небо. - В последнее время мне всё чаще кажется, что вообще зря я учился в школе и колледже, что ничего я не достиг за свои двадцать пять лет, вот просто ни-че-го! Нуль. Понимаете, когда я выстрелил в Остина, во мне будто что-то оборвалось, треснуло, лопнуло, и моя гордыня вытекла куда-то во тьму. Осталось лишь белое пятно, и на этом светлом фоне потихоньку, день за днём, появлялись крупицы уверенности в том, что я нужен именно этой планете, именно этому небу, а вы четверо необходимы мне, и все мы нужны Богу...
- Кажется, я понимаю тебя, - сказала Мэри. - Случившееся с тобой так красиво!
- Да, я начинаю осознавать красоту! Я и в самом деле забыл прошлые глупости... Вернее, помню их, но они как будто не имеют ко мне никакого отношения. Теперь я полон сладкой уверенности в том, что мы...
- Только не говори, что тебе известно ещё и то, куда подевались другие люди, - сказал Алекс.
- Не известно, - безмятежно проговорил Майкл. - Ведь их судьба не наше дело.
- А чьё? - спросила Ольга.
- Их и Бога.
- Как это их? Они же исчезли!
- А что такое «исчезли», ты не подумала? Невозможно исчезнуть в никуда - всё в мире появляется откуда-то и уходит в определённое место...
-
Вы оказывается ещё и прозаик!