То, что я сегодня написал не стоит читать людям молодым. Вы и не поймете, и не оцените. Запретить не могу, но ограничение 45+ ставлю. И это еще очень демократично. По сути, этот текст для шестидесятилетних и старше.
Я замечаю, что здесь в Дзен очень много не молодых людей. Интернет в частности, да и вообще цифровые технологии все меньше и меньше разделяют поколения. Сегодняшнему пенсионеру уже доступно и понятно почти все, что долгие годы считалось уделом молодых. Мы так плотно заселяем информационную среду, что, полагаю, скоро соцсети будут считаться местом тусовки старперов, а молодым придется подыскивать себе какое-то совсем иное место для реализации своей прогрессивности. Мир меняется стремительно, но, слава Богу, меняется без рывков и трагических переломов. Так, как он и должен меняться.
А ведь на нашей пенсионерской памяти он менялся и иначе. Мы родом из СССР. Мы жители давно не существующей страны. Люди с отнятой Родиной. Даже присягу – клятву верности, которую вообще-то полагается давать один раз и на всю жизнь мы приносили не России. И знамена, которые мы при этом целовали, были другого цвета и другого содержания.
Не так давно вдруг, включив канал Ностальгия, увидел ретро-прогноз погоды. Это – до слез! В Тбилиси и Ереване снег, в Риге и Таллине сыро. В Кишиневе и Одессе одинаково тепло. В Алма-Ате опять катаются на коньках на Медео, а в Ферганской долине как обычно просто рай. И музыка эта!..
А ведь там, на Родине мы все были в той или иной степени диссидентами. Это смешно называть «борьбой с режимом», но постоянное молодежное фрондирование – это обязательно. Даже в моде. Длинные волосы, клешеные штаны, в которых неудобно ходить, но все равно ходишь, подшив на штанины сзади половинки молний от сносу. Дорогущие американские сигареты, хотя своих дешевых завались. Пластинки не фирмы Мелодия, а хотя бы Балкантон. Вражеские голоса по радио. Самые-самые книги, распечатанные на ротаторе, а то и просто на машинке. С опечатками и нечитаемыми местами. И разговоры обо всем. Свободные и бесстрашные. Именно потому, что вроде бы есть чего бояться.
Господи, как мечтают сегодняшние диссиденты, застрявшие в тех давних временах об арестах и посадках! Ну, нет же никакой доблести говорить правду, или то, что ты считаешь правдой, если тебе за это ничего не грозит! Нам, блин, грозило. Мы знали цену свободы и правды. Даже если сами себе эту цену придумывали.
Мы повзрослели. Мы выходим на пенсию и сидим в соцсетях, раскручивая память как магнитофонную бабину. Нам это дорого. И удивляемся, от чего же не сумели перестать быть детьми те наши друзья, с которыми мы вместе были свободными и бесстрашными. Почему сейчас вдруг стали врагами. Возраст – сам по себе богатство. Банальность, конечно, но с годами понимаешь, что не все, что банально, обязательно не правда. Возраст дает возможность ценности вечные отделить от суетных желаний. Похоже не всем. Или это ощущение юного героизма, вечной фронды, вечной фиги в кармане – оно как наркотик. Без него никак? Получается, что кто-то сильно подсел еще тогда.
Я не верю людям, не меняющим убеждения в течение жизни. Диссидентом нужно быть в юности. Оставаться им в старости – глупость, а порой и подлость, потому, что начинаешь распоряжаться не по праву чужими жизнями и судьбами. Забывая, что твоя-то жизнь уже почти ничего не стоит - сколько ее там осталось? На раз поссать, как говаривали в союзе. А их жизни – тех, чьими судьбами ты готов распорядиться, они очень ценны. Им еще жить и жить. Подло, конечно. Нужно прощаться с юношеской дурью и фрондой. Нужно заканчивать орать и беситься, похваляясь собственной храбростью – вот, мол, какой я смелый, вон кого кусаю! Про таких еще дедушка Крылов все сказал. В самом начале 19-го века. А вы все никак его не расслышите. Прощайтесь, господа. Прощайтесь. Пора взрослеть. Все уже случилось, чего вы так хотели.
А наш баланс ценностей смещается в сторону памяти. Жизнь стоит все меньше, память стоит все больше. Может поэтому мы тут? Начинающие или уже освоившиеся пенсионеры, свободно чувствующие себя в новом цифровом мире. Потому, что память – ценность. А еще – это гигабайты, блин. И пустые, не заполненные нашей памятью гигабайты мы все больше и больше воспринимаем как личное оскорбление.