Лихая

азарте. Марийка сидит у сына, гладит его по голове, она не соображает и не понимает происходящего.
Но ответ иногда приходит от тех, кто на этот ответ, кажется, и неспособен.
–Да нету, нету! – старая Аяна уже ругается, – к нам никто и носа не кажет! Не ходят! Никто не ходит.
Марийка вдруг поднимает голову:
–Это так. Лидия только была на той неделе, а боле и никто.
Гальне и Аяна замирают. Аяна ничего не знала о Лидии. Гальне же в триумфе.
–Марийка, чего хотела Лидия?
В голосе Аяны настороженная ласка, хотя ей хочется обрушиться со всем гневом на эту негораздую дуру! Вот видит же что ищут, стараются, а молчит!
В самом визите Лидии ничего удивительного – она живёт по соседству, её мать и Аяна выручали друг друга, присматривая за детьми и помогая друг другу по хозяйству. Та тоже жила без мужа, его увела лихая, но недолго, в отличие от Аяны, мать Лидии не могла справиться со всем сама.
–Он же тартыга! – удивилась Аяна, когда увидела нового мужа соседки.
–Пусть пьёт, зато мне безопаснее, – отозвалась соседка.
Так разошлось их понимание. Аяна и сама не против была второго брака, но выбирать себе вторым мужем тартыгу или шлынду не хотела, обуза ей была не нужна, но свободные и сильные хотели свою семью строить с начала, а не с обломков чужой. так что забыла Аяна о многом и не жалела – жизнь была тяжёлая, и гордилась Аяна, справляясь. Сейчас же пришлось вспоминать.
–По-дружески зашла, – дурочка ещё не понимает. – Поговорить, познакомиться.
Ага, Лидия. Не знавшаяся до того, долго не заходя, вдруг пришла дружить.
–Марийка, – Гальне перехватывает мрачный взгляд Аяны, но не отвечает на него. Ей нужно другое, – а она тебе давала что-нибудь?
–Гребень, – отзывается Марийка и тут медленно до неё доходит озарение. – Но это не перья…вы что, вы думаете?..
–Неси! – велит Гальне. – Аяна, а ты не знаешь, хотела Лидия с вами породниться?
Аяна и хочет сказать что нет, но ведь это «нет» от незадумки. А если подумать, то захаживала долго Лидия, всё по хозяйству помогала, не просто же так? красивая она, Лидия, а всё же подлая душа у ней. видимо, разглядел то Тамаш, а Лидия поняла, перестала ходить. Много уж времени прошло, и вспоминает теперь Аяна запоздало, что Тамаш мрачен был, а до того – и Лидия как заплаканная ходила. А она и не спросила.
А потом ушёл Тамаш на заработок первый и привёл с собой Марийку.
–Ну вот, – кивает Гальне и берёт поднесённый Марийкой гребень. Гребень имеет удобную объемную ручку, да и сам работы хорошей.
Но Гальне в азарте и легко швыряет она гребень об пол и наступает на него тяжёлым сапогом. Вскрик Марйики, вздох Аяны, визг костяной коробочки-ручки, всхлип Денеша…
А по полу змеями ползут нитки, и с металлическим стоном выпадает иголка.
Вот тебе и ответ.
–Убью…– обещает Аяна и в глазах её плещет тьмой, – убью эту змею! Своими руками убью!
Марийка в ужасе сползает на пол, обхватывает ноги Аяны:
–Не надо! Не губи её! Осудят тебя, а мы без тебя пропадём! Я ни на что негодная, права ты!
Спохватывается Аяна, криво усмехается:
–Не боись, девка, вернётся Тамаш, там и поговорим.
–Марийка, принеси нам из кладовой варенья. Да не торопись, – велит Гальне.
На варенье местной ведьме плевать, просто дело должно быт решительным, а справить его можно с Аяной.
***
–Спасти его можно, – говорит Гальне, – но только подклад хитро задуман. Видимо, желает Лидия извести дитя, надеется, что Тамаш вернётся и, узнав, что не сберегла она сына…
–Ты к делу, – советует Аяна. Про домыслы ей неинтересно.
–Вернётся болезнь. Я думала там перья, а там игла, видала? – Гальне тычет длинным пальцем в поднятый с пола подклад. Безобидные вещи соединила магия, а до того – ненависть. Змеёй надо быт, чтобы смерть дитю пожелать, но и на то пошла Лидия…
–Что делать? – Аяна понимает, что Гальне не затеяла бы этот разговор без Марийки, если всё было бы просто.
–Лихую надо отогнать навсегда. Но жизнь загубить легко, а вернуть…слушай, Аяна, правду мою. Она жестока, правда-то, но уж что есть. Жизнь нужна. Жизнь того, кто кровью связан, иначе не жить Денешу!
Аяна молчит, обдумывает. Тот, кто кровью связан, это, конечно, Марийка и Тамаш.
–Давай её? – предлагает Галне, кивает в сторону кладовой, – она баляба и негораздая к делу. А Тамаш молод…
Так-то оно и так, а вроде Аяне не нравятся слова такие. Марийка не виновата в том, что глупа и слаба. Но кто-то должен умереть, иначе умрёт мальчик. Расклад ясен, знает его Аяна.
–Я подойду? – голос у Аяны спокойный, равнодушный.
Гальне давится словами:
–Ты…ты чего? Бесноватая? Тебе зачем, если…
–Подойду?
В глазах Аяны покой. Она пожила на свете, а видела что? холод знала? Знала. Голод? Частый гость. Брак неловкий, а затем выживание? Было! пожила, устала, ноги болят каждое утро, суета утомила, и вся жизнь – суета, ТОО выжить, то пережить.
–Не советую, – цедит Гальне.
–А я и не совета спрашиваю.
Гальне оценивает Аяну, наконец, вздыхает, по-людски её понимая:
–Подойдёшь.
–Клюква подойдёт? – Марийка возвращается очень вовремя.
–Подойдёт, – соглашается Гальне, – разведи с водой и сыну по ложке каждые пять минут. Поняла? Аяна, я приду за час до рассвета, подумай ещё.
***
У Аяны нет сна. Сначала думала письмо написать сыну, объяснить ему, потом поняла – глупо. Спать? Тоже глупо. Грядёт вечный сон, а она бороться за пару часов не станет. Лежит Аяна без сна, жизнь свою вспоминает, да думает о том, как Лидию извести. Ей уже поздно, но Гальне не откажется помочь. Вчера она и окорока не взяла, велела нести обратно, возмутилась:
–Что же мы считаться-то будем? Дитё ведь хворает!
Бессонница Аяны на благо идёт. Лежит Аяна без сна и слышит вдруг шелест со второй половины комнаты. Ну шелест и шелест, а всё же…
Видит Аяна – одевается Марийка, наспех, в темноте, но ловко, видно готовилась накануне.
«Чего ж ты, девка?» – с тоской думает Аяна, но себя не выдаёт, прислушивается. Вариантов немного. Если бы Марийка была бы похожа на Аяну, то пошла бы убивать Лидию. Но та бесхребетная. А куда ей идти в ночь?
Но шелестит шерстяным платком, собирается, идёт. Скрипит дверь, замирает Марийка – ждёт, проснётся ли Аяна?
Аяна не спит, но себя не выдаёт. Выскальзывает Марийка на двор. Тишина. потом только слабо, из-за дверей шелестит…
Забывает Аяна про всё, доходит до неё. Ох, девка, чего удумала! Не одевшись, бежит Аяна на двор и вовремя. Перехватывает Марийку уже с петлёй, они орут друг на друга, и Марийка впервые орёт, и смотрит в глаза своей непрошенной спасительнице.
–Оставь меня, оставь! Я всё равно негораздая! – вопит Марийка и борется со старой Аяной. Но куда ей?
–А сына на кого? На кого? – спрашивает Аяна, легко стаскивая Марийку со страшного места. – О нём подумала? Вот же божедурье!
Аяна побеждает и от души хлещет её по щекам, затем сама заливается слезами:
–На кого же ты, девка?.. совсем бесноватая!
Марийка плачет, её трясёт, руки дрожат, тело тоже, голос хрипит. Это даёт сил старой Аяне:
–В дом ступай! К сыну иди, бездумица! А утром всё ладно будет. Поняла? Поняла меня?
Марийка покоряется. Её голова опущена, плечи дрожат, она плачет, но идёт назад, к жизни, а Аяна остаётся ждать Гальне и смерти. До прихода уже недалеко – Аяна умеет определят время по положению звёзд.
***
–Лидию только изведи, – просит Аяна, когда Гальне протягивает ей подготовленный кубок, – всеми богами прошу. Дрянная она.
–Изведу, – обещает Гальне.
И лжёт. Извести не извести, но накажет. А больше того ничего не будет. Да и как может быть здесь смерть Лидии, если не задумалась Аяна над простым: а откуда взяла Лидия магию и знание, чтобы сделать такой подклад? Задумалась бы, да кое-что поняла.
А обращалась Лидия к Гальне, только не сказала, кому зло нести собралась. Гальне решила, что Лидия, как и все несчастные красавицы, от соперницы избавляется, а теперь поняла – не на соперничество было, а на дитё.
Но сделала ведь, сделала и не спросила. И сама не сразу смекнула. Много, конечно, ведьм по округе, и если задаться целью, кого хочешь найти можно, но тут Гальне сама в лужу села.
Поздно, впрочем, страдать, когда исправлять надо.
–Ты пей, – говорит Гальне, – а дальше магия сама пойдёт. Пей и прощай.
Она надеется ещё, что у Аяны страх проснётся, что раздумает она, Марийку выберет в жертвы, но куда там! У Аяны страха давно нет.
Не любит она невестку, но всё же жертвует собой, потому что любит сына. А сын выбрал неугодную ей. Но так боги ему судьи, а она должна его выбор лишь поддержать и защитить.
Пьёт Аяна последний глоток, и теперь ничего уже не изменишь.
–Прощай, – Гальне прикрывает глаза, она так и не научилась смотреть на чужую смерть, хотя в свете костра много раз видела свою собственную и ждала её покорно.
Аяна не отвечает. Она уже не сможет ответить.
–Что вы делаете? Что вы…– Марийка! Чёрт принёс! В окно увидев, выскакивает на крыльцо. – Вы…
–В дом иди, – велит Гальне, – иди и помни: спасла тебя Аяна и семью твою от лихого. И сама она лихая…была.