Блогер, чао!

или даже вовремя покинуть пивнушку, несмотря на чёрную-пречёрную египетскую ночь, но он по старой, московской привычке пробурчал:
– Осторожно, женщина! Здесь не Бродвей!
– Что?! – ничтожно сумняся, воззрилась на него монументальная дама шестьдесят восьмого размера и гневно свела в дугу свои татуированные брови: – Это кто тут вякает?! – И посмотрела на него, словно через микроскоп.
– Да! – осведомился мужчина, тактично придержавший даму за необъятную талию и мрачно, как волк, покосился на Гогу Ноза.
– Не вякает… а разговаривает, батоно, – деликатно поправил его Гога Ноз, ибо в Москве к грузинам, маскирующихся под армян, относились снисходительно: ну было в восьмом годе, ну и было, надавали по сопатке, ну и бог с ними! Но не учел одного, что Красноярск город шахтерский, не понимающий тонкостей политического политеса, к тому же не знающий, что такое слово «батоно», которое переводится как «господин», а слышится, как кусок хлеба.
В общем, Гога Ноз облажался.
– А ну иди отсюда, кацо! – с презрением высказался мужчина, придержавший даму за необъятную талию.
И другие тоже вдруг разглядели в нём не благородного армянина с тонкой и трепетной душой по отношению к России, а самого что ни на есть настоящего грузина, донельзя изгадившего отношения с ней, и посмотрели с презрением, тем самым давая понять, что все всё помнят, и напрочь забыли русское великодушие.
– Не кацо! – на свою беду возвёл палец Гога Ноз, – а вольный горец!
Его подвело профессиональное чувство превосходства «быстрых кулаков», которым его обучали в Зугдиди.
Его ударили первым, несильно, в плечо. Вовсе не больно, но обидно за Цхинвали. Но кому это докажешь? – промелькнула у его в голове. И он ответил, ни минуты не сомневаясь в своей правоте: ноги у мужчины остались стоять на месте, а тело упало в толпу.
Толпа закричала из живота и бросилась на Гогу Ноза. И тут сказался этот самый его боксёрский талант «быстрых кулаков». Их качество было столь неоспоримым, что он в доли секунды пробил себе дорогу к двери бара, оставив позади кучу бессознательных тел. И готов уже был покинуть помещение, как та самая монументальная дама шестьдесят восьмого размера в последний момент подло и коварно обрушила ему на голову с высоты своего монументального роста тяжёлую пивную кружку.
И Гога Ноз геройски пал, как Шамиль в горах, и уже теряя сознание, гусеницей выполз за дверь, где у него кончился кислород в прямом смысле слова, и никто не протянул ему надёжный армейский противогаз и никто не сказал: «Дыши глубже, грузинский товарищ, мы зла не помним и глупости твою несусветную в Южной Осетии забыли!»
– Во… гля… ещё один валяется, – промычал кто-то в фильтр противогаза, ловко обчистив карманы у Гоги Ноза и удовлетворённо цокая языком, разглядывая через круглые стёкла его золотые швейцарские часы.
– Надо Стиву позвонить… – озабоченно сказала другой, оценив респектабельность и спортивную комплекцию Гоги Ноза, и набрал номер.
На другой стороне ответили с дюже американским акцентом, и было ясно, что джентльмен в ковбойской шляпе на затылке сидит, небрежно задрав ноги выше головы, и потягивает «белую лошадь», а зубах у него сигара «Вера Инбер».
– Слушаю!
Голос человека в противогазе вдруг сделался льстивым:
– Стив, здесь для тебя клиент созрел…
Человек в противогазе улыбался так, словно, собеседник мог его увидеть.
– Где? – Прозвучал вопрос с иностранными нотками, от которых у человека в противогазе лицо сделалось ещё более льстивым.
– Да на вокзале валяется…
– Найн, мне такие не нужны… – ответил Стив с презрением, мол, отбросы общества ни к чему, и не зли мне по пустякам!
– Стив, это не бомж! – заспешил человек в противогазе, боясь, что Стив бросит трубку. – Зуб даю! Прилично одет! Жилистый, крепкий мужик! Правда, чёрный…
– В смысле?.. – Голос Стива прозвучал грубее, чем сирена в туманном порту, – афроамериканец, что ли?..
Афроамериканцы ему не что чтобы надоели, а приелись ещё в Америке, хотя боксёры из них выходили первостепенные.
– «Чёрный» – это значит, горец, с Кавказа – льстиво подсказал человек в противогазе.
– Абрек?.. – вдруг проявил знания русской речи Стив.
Новая жена Стива, натуральная блондинка Эллочка Л, часто с придыханием употребляло это слово, и Стив хорошо запомнил его. Он только не знал, что гордого и свободолюбивого кавказца покорить никак нельзя, это тебе не негры из Африки.
– Да, – подтвердил человек в противогазе, напряженно вслушиваясь в трубку.
– Спрячь его в укромном местечке, – велел Стив, я сейчас подъеду!
И они утащили безжизненное тело Гоги Ноза за вокзал, на пустырь, где уже не было «чёрного воздуха», где валялись ящики и скаты и где бродили страшно злые собаки, точно такие, как в чернобыльской зоне, даже злее.
Через полчаса прибыл Стив: человек без возраста, с сухим лощёным лицом иностранного подданного, естественно, без пресловутой ковбойской шляпы и сигары в зубах, а в простой джинсовой куртке и дешевом кепи за сто пятьдесят рублей на барахолке «Mix Max», что под сопкой на «Телевизорной».
– Ну и где ваш чёрный?.. – спросил он, с презрением глядя на суетящихся людей в противогазах.
– А вон валяется…
Стив подошёл, брезгливо посмотрел на Гогу Ноза и с первого взгляда определил в нём боксёра по свёрнутым в трубочку ушам, плющенному носу и шрамам вокруг бровей.
– Пригодится, – сказал он своей охране, – забирайте, – махнул рукой, как на мешок с картошкой.
Гогу Ноза бросили в багажник и отвезли в горы, покрытые мрачным еловым лесом.
Очнулся он в странном помещении, похожим то ли на большую камеру, то ли на казарму.
– Живой! – обрадовался кто-то и плеснул на него кружку воды.
И Гога Ноз долго откашливался, освобождая лёгкие от тяжелые испарения шахт и рудников, так не вовремя павших на город.
– Где я?.. – спросил он с грузинским акцентом, совершенно забыв, что маскируется под благородного армянина.
Пара человек рабочей наружности смотрели на него с насмешкой.
– В аду! – ответили они и бросили ему в ноги какое-то тряпье. – Одевайся, пойдёшь в забой!
– Куда?.. – удивился Гога Ноз.
– В забой, кацо! Ты что, не понял?! – спросили грубо и с вызовом.
– Я не кацо, – смело возразил Гога Ноз.
– А кто? – снова спросили насмешливо.
– Я армянин!
– Ну будешь арой, – обидно засмеялись двое. – Тебе же хуже.
И один из них попытался схватить его за плечо, чтобы принудить к повиновению, но тут же отлетел под койку. А Гога Ноз встал в боевую стойку.
– Я не хочу работать, ара джан! – заявил он, чувствуя большой, просто огромный подвох судьбы.
Второй работяга крикнул в коридор:
– Он работать не хочет!
– Кто здесь такой умный?.. – спросил, входя, человек по имени Стив.
– Я, ара джан! – заявил Гога Ноз и готов был драться дальше, хотя понял, что перед ним старый боксёр, а они, как известно, имеют в заначке парочку подлых ударов, ибо на большее уже не годятся, тем и коварны, и опасны.
Поэтому он отступил из вежливости на полшага и снова поднял кулаки, показывая, что знает все хитрости старых боксёров.
– Ух, ты! – ухмыльнулся Стив и сурово дёрнул щекой. – Вот что! Ты нам должен! Кто разгромил бар на вокзале?.. – прищурил хитрые американские глазки.
– Я ничего не громил! – твёрдо возразил Гога Ноз. – Это меня громили, ара джан!
Стив не понимал значения слова «ара джан», блондинка Эллочка Л его не употребляла, поэтому не среагировал на вежливость Гоги Ноза.
– Разгромил, разгромил, – уверил его Стив. – На тебя пожаловались. Отработаешь и иди на все четыре стороны.
– Я не хочу работать! – Гога Ноз понял, что придётся умереть здесь, среди этих серых, землистых стен.
– Вот ты заладил, – досадливо дёрнул щекой Стив, – а придётся. Бригада!.. – крикнул он.
И в камеру вошли не меньше тридцати человек, вооруженных цепями, ломами и кирками, а кто и тяжёлой, убийственной грабаркой.
– Убьете же! – невозмутимо заявил Гога Ноз и решил дороже продать свою никчёмную жизнь то ли армянина, то ли грузина, не поймёшь.
– А что ты хотел, дорогой, такова забойная реальность! – утешил его Стив, привычно полагая, что американская бескомпромиссность сильнее любой русской правды.
– А если я заплачу, батоно?..
И что такое «батоно», Стив тоже не знал, он вообще, в отличие от его блондинки Эллочки Л, не знал, что такое Кавказ, и как с ним ладить.
– Не катит! – грубо, как сирена в порту, ответил Стив. – Сразу надо было договариваться, а ты выказал гордость, если я тебя не заставлю работать, то меня здесь уважать не будут. Правильно?! – спросил он у бригады.
И бригада радостно загудели и зазвенели своими цепями и лопатами, предвкушая лёгкую жертву.
– Бокс!!! – безжалостно махнул Стив.
И первых двух с ломом и цепями Гога Ноз играючи положил на пол камеры. Он сразу понял, что калечить, а тем более убивать его не собираются, главное, заставить пойти в забой. И следующих троих он тоже уложил, ибо нападавших стесняли койки справа и слева, и подойти к нему могли только двое, третий уже мешал.
Да у него «быстрые кулаки»?! – крайне удивился Стив редкостному дару Гоги Ноза. Это вам даже не суровый панчер, это даже не вихрь в снежную ночь, это ещё более коварно, страстно выпучил Стив глаза и на мгновение забыл реалии жизни, которые заключались в том, что он, бывший американский тренер по боксу супермеждународного класса теперь стал российским подданным.
И ему тотчас захотелось сделать из Гоги Ноза чемпиона мирового уровня, поднять на спортивный Олимп, и всё такое прочее, высветит для него новые звёздные пути и самому погреться в лучах славы, чтобы душа, как прежде, пела и ликовала. Куплю себе доплеровские туфли, жене – «монокини», и махну на сочинскую «Ривьеру», чтобы погулять с шиком и с молодой русской женой, блондинкой Эллочкой Л., подумал он о себе в третьем лице, и едва не поддался порыву, однако вовремя вспомнил, что на кону его авторитет и работа на руднике и мошна здесь не меньше, а быть может, даже больше, по-русски капитальнее, можно сказать. И только крикнул:
– Брейк! Однако кулаками! Только кулаками!
И бригада взвыла и выставила огромного, как гора, великана то ли по имени, то ли кличке бригадир Абдулвасильев.
Три раза приближался Абдулвасильев к Гоге Нозу на расстоянии удара. И три раза отшатывался от его безжалостных кулаков. Но если иные валились при этом с ног, то Абдулвасильев просто морщился, как от комариков, и всё больше распалялся, бил себя в грудь и рычал:
– Ры-ры-ры!!!
И бригада тоже вошла в раж и тоже рычала:
– Задави его, Абдулвасильев! Задави!
И тогда Абдулвасильев просто пошёл вперёд, не обращая внимания на удары Гоги Ноза, и тот мгновенно сломал его нос, выбил челюсть и последним самым яростным ударом слева отбил печень так, что Абдулвасильев просто рухнул на него без сознания и придавил своей необъятной массой большего могучего, как кнехт, тела. Бригада радостно взвыла, добавила этой самой массы, и Стиву пришлось оттаскивать их, чтобы они элементарно не превратили Гогу Ноза в русский блин.
После этого Гогу Ноза, спеленали и бережно, как глупого младенца, утащили в самый страшный и дальний забой, где дневного света не было со времён Христова, и бросили на кучу угля, сказав при этом:
– Будешь вагонетки грузить!

***
Местный сыщик Влад Репуло-Журов с порога сообщил