Победитель Зимы

университета Г.А.Евтюгин.
Заслуга Виктора Георгиевича в воссоздании в Казанском университете кафедры биохимии в 1985 году огромна. Фактически он был инициатором и вдохновителем исторически второго по счету ее возрождения. Кафедры трудной судьбы, вклад в мировую науку которой достоин отдельного исследования.
«Казанскiй Императорскiй университетъ» первым в России учредил кафедру биохимии. Именно здесь было сделано несколько открытий мирового уровня: изобретена центрифуга, впервые получен белок в кристаллическом виде и многие другие химические соединения. Известна эта кафедра еще и тем, что за 160 лет своего существования подолгу не имела своих площадей, кочевала по подвалам, но, тем не менее, всегда была популярна среди студентов. Свои площади кафедра биохимии получит только через 25 лет после своего создания.
Впервые кафедра биохимии возникла в здании корпуса химической лаборатории, руководимой А.М.Бутлеровым, в полуподвале, в бывшей квартире его лаборанта Ломана. Именно в этом знаменитом двухэтажном флигеле во дворе университета создал основы теории химического строения органических соединений Бутлеров, синтезировал анилин Зинин, открыл сорок первый химический элемент «Рутений» Клаус, впервые изучил и описал процесс окислительного фосфорилирования Энгельгардт, написал первую в мире монографию по фосфорорганическим соединениям Плец, творили науку знаменитые химики Флавицкий, Зайцев, Марковников и Арбузовы, отец и сын. Фасад Бутлеровского института достоин ещё одной мемориальной доски с перечнем великих учёных и сделанных ими открытий на первой в России кафедре биохимии.
Новое возрождение кафедры биохимии в КГУ произошло в 1965 году по инициативе будущего академика И.А.Тарчевского. Но и тогда кафедра была разбросана по разным зданиям университета. 1985 год – дата второго возрождения этой «многострадальной» кафедры теперь уже профессором Винтером, которому удалось убедить ректора А.И.Коновалова и Ученый совет университета в необходимости ее воссоздания для подготовки будущих специалистов. Виктор Георгиевич точно предвидел скорый взрывной спрос на квалифицированных биохимиков и молекулярных биологов. Он приложил колоссальные усилия, чтоб привлечь к работе авторитетных преподавателей, организовать учебный процесс, создать первоклассную приборную базу: им были закуплены три лаборатории – химическая, биохимическая и, особая гордость Ученого, шведская электронно-микроскопическая.
Заведовать кафедрой был приглашен из КФАН СССР член-корреспондент И.А.Тарчевский, его заместителем стал В.Г.Винтер. С 1994 года и до конца своей жизни в 2005 году кафедрой руководил уже сам Виктор Георгиевич.
И в третий раз самой большой проблемой стало отсутствие свободных площадей, несмотря на то, что к тому времени имелись два высотных корпуса университета. Тогда профессор Винтер предложил восстановить хозспособом старую одноэтажную пристройку, находившуюся на месте сегодняшнего восточного корпуса. Две комнаты в ней занимала кафедра иностранных языков, квартировал небольшой буфет, которым пользовались, особенно в зимнее время, студенты и сотрудники мединститута. Остальная часть пристройки представляла собой помещения без полов и дверей с заколоченными окнами, использовавшимися под склад разного барахла, колченогих стульев, дожидавшихся своего списания не одно десятилетие. Виктор Георгиевич убедил ректорат в необходимости капитального ремонта всей пристройки с последующим размещением в ней кафедры своей мечты. Получив добро, он первым делом мобилизовал сотрудников возглавляемой им в то время проблемной лаборатории №7 для освобождения пристройки от старого хлама и подготовки ее к ремонту. Особенно много усилий потребовал демонтаж дровяных печей, оставшихся, вероятно, еще со времен Лобачевского.
Как вспоминает бывший сотрудник кафедры почвоведения университета, кандидат биологических наук О.И.Волков, «мы, тогда еще студенты биофака, тоже помогали Виктору Георгиевичу в ремонте новой кафедры. В тот день у меня была защита диплома, пришлось отпрашиваться. Когда я назвал причину, профессор, улыбнувшись, ответил, мол, знаешь, друг, если подумать, диплом – конечно фигня, как и кандидатская. Немного подумав, добавил: да и докторская тоже. Он был весёлым человеком. Часто шутил, общаясь с нами». Винтер вовсе не был «синим чулком», каковыми часто кажутся ученые. Обладал живым общительным характером, даже назидания в его исполнении часто выглядели юморными.
Виктор Георгиевич уважал и любил студентов. Считая, что студенты должны получить и освоить максимум знаний и умений, ничего для них не жалел – ни дорогущих реактивов и приборов, ни времени своих научных сотрудников. Всё в университете должно работать на студентов и для студентов.
Бывшая студентка кафедры микробиологии, где преподавал когда-то профессор Винтер, а ныне ведущий доцент кафедры биохимии А.Н.Фаттахова вспоминает: «В 2002 году кафедра биохимии временно переехала на два этажа химического корпуса университета, я тогда вела лабораторный практикум. Никогда не забуду, как Виктор Георгиевич приходил на мои занятия и тихо садился на стул. Всё наблюдал, беспокоился не за меня – за студентов: вдруг они не получат необходимых знаний? Он даже представить себе не мог ситуации, когда какой-нибудь дорогой прибор скрывается от студентов, не служит высокому Знанию. Зачем он вообще тогда нужен? Где и когда талантливый успешный ученый наполнился стремлением отдать студентам всё, чем обладал сам? Где этому учат? Мне кажется, это свойство высоко духовного человека, масштаб личности которого удивляет спустя вот уже много лет. Для меня профессор Винтер – пример беззаветного служения университету, смысл которого прежде всего –  уважение и любовь к студентам в процессе передачи им Знания».
Всю свою жизнь Виктор Георгиевич был новатором не только в науке, но и в преподавании. Он постоянно совершенствовал учебный процесс, вводя изучение новых дисциплин, часто на стыке наук.
«В пору моего студенчества, – продолжает А.Н.Фаттахова, – Винтер сам разработал и вел новый учебный предмет «Электронная микроскопия».  Мы, студенты пятого курса, с некоторым удивлением прослушав курс лекций по «электронке», на практикуме словно попадали в неведомую страну заливки чего-то специальными смолами, приготовления тончайших срезов изучаемых образцов, волнительного созерцания результатов своих стараний на мерцающем экране электронного микроскопа. В полутьме лаборатории, поздними вечерами, а то и ночами, когда обитатели храма науки уже покинули его стены (электронный микроскоп крайне чувствителен к малейшим колебаниям). И вдруг однажды я испытала приятный шок, осознав, что сама, своими руками приготовила препарат, который теперь изучаю. И уже через два года в самой, на тот момент, передовой в СССР лаборатории электронной микроскопии Института биохимии и физиологии микроорганизмов в наукограде Пущино я поразила ее сотрудников тем, что владею нужными знаниями и методами. Их очень удивил факт того, что «Электронная микроскопия» входила в перечень изучаемых нами дисциплин. Никого не хочу обидеть, но при нынешнем космическом изобилии приборного арсенала университета, подобного качественного курса что-то не наблюдаю. Вдруг всё стало дорого и практически недоступно для студентов. Лабораторные занятия проводятся в течение одной-двух пар, за столь короткое время студенты мало что успевают сделать».
В середине девяностых годов, уже в статусе заведующего кафедрой, Виктор Георгиевич организовал целую программу совместных исследований институтов Казанского научного центра РАН и университета. Благодаря его усилиям, студенты 3-4 курсов кафедры биохимии стали слушать лекции по инфракрасной спектроскопии, масс-спектрометрии, газовой хроматографии и другим специальным дисциплинам, выполняя лабораторные работы на базе профильных институтов РАН. Чуть позднее к ним добавился курс «Биосенсоры», которого тогда не было даже в программе химфака. И в «лихие 90-е» Виктор Георгиевич умудрялся изыскивать материальное обеспечение для проведения этих очень недешевых курсов.
Он был убежден: активное привлечение студентов к серьезной научной работе – главный залог их дальнейшего становления как ученых, а тесное взаимодействие академических институтов и ВУЗов – гарантия успешной научной преемственности поколений. До 80% выпускников кафедры биохимии поступали в аспирантуры ведущих НИИ Москвы, Ленинграда, Казани, Пущина, Новосибирского Академгородка. В активе Ученого сотни научных работ и публикаций, подготовка более тридцати кандидатов и троих докторов наук.
Еще немного о беспредельных «лихих 90-х». Мы, в первую очередь, интеллигенция, поверили тогда «либералам», что еще чуть-чуть – и заживем как западные немцы и американцы. Но вместо этого получили галопирующую инфляцию, обесценивание вкладов, всероссийский «лохотрон» под названием ваучеризация, безверие, локальные войны, разгул преступности и прочие «прелести» поры дикой «прихватизации» некогда общенародного достояния при практически полном самоустранении государства из всех сфер экономики под сладкую болтовню о свободном рынке и демократических ценностях. В те времена, когда не платили зарплаты военным, работникам оборонки, учителям, врачам, научным сотрудникам, наше образование выжило благодаря таким людям как Виктор Георгиевич, которые весь свой талант и способности бросили на создание условий для сохранения учебного процесса. Хотя нетрудно представить переживания профессора при виде массово валящего «за бугор» ученого люда, в том числе, его собственных учеников.
Изо всех сил Виктор Георгиевич старался сохранять оптимизм и надежду, это придавало силы попутно руководить небольшой профильной фирмой, доходы от деятельности которой позволяли финансово поддерживать коллектив кафедры, ибо тогдашние нерегулярно выдаваемые зарплаты правильнее было бы назвать подачками «имени» правительства во главе с Гайдаром, лицемерно рядившимся в тогу защитника народа бессовестно разграбляемой страны.
Винтеру, безусловно, мудрому человеку, блестящему организатору,  некоторые черты авантюризма, в первую очередь, научного, и пофигизма в отношении чиновников, тем не менее, были присущи. Он начисто отрицал стратегию и тактику дружбы с «нужными людьми», с которыми старался поддерживать нейтральные отношения. Но иногда эмоции пересиливали, профессор мог прилюдно выдать, например, проректору: «Вы не справляетесь со своими обязанностями! Вместо того, чтобы помогать, Вы только мешаете».
Виктор Георгиевич всегда гордился результатами своей работы, будь то научные открытия мирового уровня или отфугованные им половые доски на даче. Потому и свой рабочий инструмент, что центрифугу в скромном кабинетике в восемь квадратов над кафедрой микробиологии, что электрорубанок на даче, содержал в идеальном состоянии. Не сказать, что профессор назидательно жестко требовал порядка от других, но он возникал незаметно, будто сам собой, и это было удивительно. И лаборатория, и кафедра, им возглавляемые,