сорта.
-Но раньше они устраивали тебя?
-Да не особо. Вопрос назрел давно, просто руки не доходили.
-Думаю, тем, кого ты переведешь в другие офисы, будет некомфортно из-за того, что их этим принизили.
-Ничего, переживут.
Он понял, что она не догадывалась об истинной причине его решения о перестановках. На работе она отвлекалась только на обед, чай и на то, чтобы несколько минут подышать свежим воздухом на лоджии. Он не знал, что она услышала разговор Трофимовой и Осенева, который сказал, что Трофимова сама виновата, и что не следовало вести себя так стервозно по отношению к новенькой.
-Да что ты знаешь, – ответила ему Трофимова, – Моя лучшая подруга встречалась с ним, а он беспардонно бросил ее. И все из-за этой? Глянуть ведь не на что.
-Зря ты, его девушка очень красивая и талантливая.
-Слишком тощая, а значит, наверняка либо психованная, либо недоделанная, не от мира сего. Да её ж видно, целый день уткнувшись в комп сидит. Рыба сушеная. А одета как? Какие-то обноски – и это сразу после свадьбы с таким мэном как Данилов. Моя подруга до сих пор страдает по нему, красавица, высокая, статная, все при ней – внешность, грудь, кровь с молоком… И где только глаза у него!
-Поезжай, поезжай к Кириллову. Слишком уж злая ты. Видел я твою подругу – кобылица перезревшая. Да еще и глупа как пробка.
-Что б ты понимал, толстяк!
-Уж какой есть.
Лиса еле ускользнула от них незамеченной. Много она в своей жизни уже слышала мнений о себе, и слова Трофимовой нисколько ее не задели. Она вообще пропускала мимо сознания все, что не имело отношения к ее мироощущению и пониманию вещей. А отрицательные отзывы о своей персоне она как бы тестировала, словно очередное приложение, и находила в них изъяны, которые чаще всего сразу обесценивали то или иное негативное высказывание о ней, как не соответствовавшее объективной реальности. Она знала, что имеет правильные черты лица, которые большинством людей воспринимаются как красивые, знала, что параметры ее фигуры лишь слегка не дотягивают до стандарта девушки с узкой костью, и вообще парни часто делали ей комплименты, называя ее очень красивой. Сама себя она не оценивала, потому что внутреннее ее восприятие совершенно не совпадало с тем, что она видела в зеркале. Настолько, что она иногда крайне удивлялась тому, как выглядит в отражении.
Тестируя свою новую программу, она все думала о том, что услышала. Когда она направлялась в туалет, то вынужденно шла мимо столов других сотрудников, которые из-за нее на минуту отрывались от работы. Кто-то улыбался ей, кто-то смотрел равнодушно. Она понимала – те, кто улыбался, просто молчали в первый ее день здесь, потому что другие давили на них своим авторитетом. А те, другие, хотели дать ей понять, что ее тут никто не ждал. Наверняка из-за Гурьянова.
Данилов общался по телефону, уезжал, возвращался и опять кому-то звонил. Она не хотела ему мешать. Когда она в очередной раз возвращалась в кабинет Данилова, к ней вдруг подошел организатор:
-Василиса, вы не думайте… все наладится. Вам просто завидуют. Но Роман Петрович уже поставил их на место.
-Я ведь не сделала никому ничего плохого.
-Конечно, нет. Но люди не могут смириться с тем, что кто-то более талантлив, чем они.
-Я просто работаю.
-Да, вижу, что вы работаете очень напряженно. Почти без отдыха. И это их очень злит, потому что они привыкли балду гонять и все на помощников скидывать. Зарплату ведь все равно выплатят. А еще… как бы они ни хотели, не могут приписать Роману Петровичу то, что он в чем-то потворствует вам. Вы всего добились до своего прихода сюда, им крыть нечем. Согласитесь, не слишком-то приятно, когда в отдел к тебе под бок приходит более талантливый и удачливый сотрудник. Да еще и молодая и на вид неопытная девушка. Трудно переварить такое. А бабы… то есть девушки не прощают своих успешных в любви и красивых соперниц.
-Соперниц?
-Ну… каждая ведь в душе надеялась на особое внимание шефа. А вы отняли у них эту надежду. Роман Петрович всегда был слишком добр к каждой из них, помогал, объяснял сложные моменты. Он ведь бывший преподаватель. Но не беспокойтесь, все изменится и очень скоро.
Лиса ни разу не спросила Данилова о его бывших. Он пару раз обронил, что до встречи с ней год как зарекся с кем-то встречаться. Достали его бабские глупости. Но Лиса теперь думала о подруге Трофимовой, которая по ее словам до сих пор страдала по Данилову. Лиса никогда не страдала, она просто любила его одного, вне зависимости от того, любит ли он ее. Поэтому не искала его и не знала, где он и что. Услышала о нем и его фирме только от Гурьянова, когда тот как-то упомянул, что с ее разработками они обошли "Веб Альтаир" по обучающим мобильным приложениям.
-Пусть Данилов теперь облизывается, – мстительно сказал тогда Гурьянов.
После этого она нашла всю доступную инфу о Данилове. Но пришла к нему устраиваться только по настоянию Крылова, который не мог спокойно смотреть, как она каждый день одиноко сидит со своим ноутом то в одном кафе, то в другом. Все потому, что она не хотела ничего рассказывать родителям о Гурьянове и делала вид, что до сих пор ходит на работу. Других вакансий она тогда не искала, ей не удавалось успокоиться и преодолеть страх аналогичного конфликта с кем-то еще. Она помнила взгляды сослуживцев, вызвавших неотложку для Гурьянова и полицию для нее.
Крылов написал ей в Контакте, а потом встретился с ней в кафе. Встречались они редко, как бывшие однокашники по универу. Разговаривали о работе, о новых проектах. Однажды он довез ее на такси до дома. Когда-то в прошлой жизни он признался ей в любви, но она сказала ему, что не может ничем ему ответить. Он поздравлял ее в соцсетях с днем рождения и праздниками. Она в ответ благодарила.
Согласилась пойти к Данилову на собеседование она только потому, что захотела увидеть его. Настолько сильно, что едва смогла скрыть это от Крылова, который явно не помнил, что Данилов был ее консультантом на дипломе. Данилов был единственным человеком и работодателем, к которому она могла прийти без страха. И в первый момент, отвечая на его вопросы, она обреченно подумала: - "Все-таки он принял меня только как работодатель".
***15
Когда Данилов вёз Лису домой, то думал – почему я совершенно не могу на нее злиться и почему с ней постоянно рефлексирую? Однако больше всего его интересовало то, как она умудряется оставаться в равновесии сама с собой. Ведь Лиса не умела притворяться, не умела врать и никак не защищалась от психологического негатива окружающих.
-Объясни мне, я должен все о тебе знать, – сказал он, взглянув на ее совершенно безмятежное лицо. И это после напряженного дня во враждебном окружении, которое он пока еще не успел полностью для нее нейтрализовать.
-Я всегда сомневаюсь во всем, – ответила она, – Но сейчас, когда ты со мной, эти сомнения не мучают меня как раньше и не вынуждают постоянно прокручивать в уме все аргументы и варианты того, правильно ли я поступаю и действую, и как в реальности ко мне относятся люди. Мне не безразлично мнение других, если оно не идет в разрез с действительным положением вещей. Например, если меня кто-то посчитал злой, а я таковой в тот момент совсем не являлась. А еще я научилась не реагировать на отрицательные мнения о себе. Это подростком я очень страдала, потом изучила всё необходимое о внешности, о характере, о поведении на людях, кое-что откорректировала в себе и теперь ощущаю себя более уверенно. Кто-то ругает мою внешность, но я знаю, что она нравится многим людям; считают меня хитрой, но это не соответствует реальности, я никогда не умела хитрить; кого-то раздражает моя молчаливость, но молчу я, если не хочу обидеть данного человека, потому что не умею лгать. Это большой недостаток, однако, сколько я ни пыталась, так и не смогла освоить данного умения – всегда и все получалось шитым белыми нитками. Тем более что я поняла – утаивание чего-либо порой действеннее любого самого изощренного обмана.
-И все же, как ты можешь быстро отпускать обиды и страхи? Они ведь наверняка тревожат тебя. Но каждый раз в машине я вижу твое умиротворенное лицо, и знаю, что ты не притворяешься.
-Это все действие оценочной шкалы. Имеет значение только то, что по-настоящему важно душе – любовь, доверие, счастье. Я не хочу пускать в свой мир что-то, способное навести тень. Сажусь в машину и ставлю блок на всем остальном. Остаемся только мы с тобой. Никаких других секретов.
Квартира встречала их знакомыми запахами – Данилов любил цитрусовые и всегда заказывал апельсины или мандарины. А Лиса наслаждалась тем, что он каждый раз целовал ее, закрыв входную дверь. Для нее именно с этого начиналась его квартира.
Конечно, они жили вместе еще не так давно, однако Данилова все же интересовало, почему почти ежедневная близость с ней не вызывает у него даже намека на привыкание. Раньше, чтобы поддерживать либидо в тонусе, он встречался со своими пассиями не чаще раза в неделю, и то быстро охладевал к каждой из них, как они ни старались. Ни эротическое белье, ни изысканное вино и закуски, ни приглушенный свет, дорогие простыни и нежная музыка не спасали положения. А с Лисой он замечал, что желание его каждый раз возникало уже при виде ее обнаженных рук или босых ног, ничего более. Мало того, оно нарастало и доводило его до состояния, когда он почти не имел сил сопротивляться. Получалось, что не он, а его желание управляло им. Конечно, такое случалось только, когда они были одни. Но при этом не играло роли, вечер это, день или утро. И он явственно ощущал, что ни его зрение, ни слух и ни обоняние не являлись стартовыми механизмами в запуске неуправляемых реакций. Именно Лиса, ее тело неведомым образом подавало ему возбуждающие сигналы. Он много читал об этом, однако никогда раньше не испытывал такого ни с кем. Неосязаемое влияние, химия – так это теперь называют.
Лиса не играла с ним, ничем не старалась возбудить. Просто вставала, шла в кухню, чтобы попить воды, потом возвращалась и садилась за ноут или на диван перед телевизором. Но, видя это, он иногда почти в ярости думал, что не простит ей такого издевательства и набрасывался на нее, стаскивал с дивана на ковер и почти пригвождал ее к полу. Хотя знал, что лежать на полу не слишком комфортно и даже может быть больно. Но тело ее как-то мягко прилегало к любой поверхности, даже к жесткой. И он всякий раз явственно наблюдал все приметы ее оргазма. Поэтому сейчас был уверен, что все прошлые его партнерши оргазмы только умело имитировали, чего он не понимал умом, но что безошибочно ощущало его тело.
Когда-то давно у одного испанского автора он прочел историю о пожилой семейной паре, прожившей почти 40 лет вместе. И эти двое до старости не растратили своего влечения друг к другу. Автор объяснял это тем, что не только мужчина, но, главное, женщина всегда испытывала с ним в сексе наслаждение, даже если перед этим они ссорились, а порой и били друг друга чем ни попадя. Они не называли это любовью, и даже спали в разных комнатах, часто ругались, но секс связывал их настолько прочно, что ни о каком расставании они не помышляли. И мужчина тайком от
