Дрейфующий пазл

сыр и фрукты. Поставил поднос рядом на столик. И все это совершенно голый, безо всякого стеснения. Взглянул на нее:
-Чего по самые глаза закрылась? Нравлюсь? Это был только спринт. Марафон впереди.
-Рома… я… я…
-Ну что такое? Все ведь хорошо? Не было больно?
-Н-н-нет. Напротив. Только я… я почти сразу…
-Ничего. Сейчас отдохнем и продолжим, тогда и поймешь, что и как.
-Но… мне и сейчас до сих пор хорошо.
-Надо же, какая сексотка, – рассмеялся он, – Сразу на множественный оргазм вышла.
-Это оно и есть? – изумилась Лиса.
-Ну да. Хотя в спецлитературе по-разному трактуют. Но если длится более 20-30 секунд, то это оно самое.
-Я читала, что самый продолжительный оргазм бывает у свиней – целых полчаса.
-На свинку ты, конечно, не тянешь, слишком тощенькая. Но мы на практике все попробуем и проверим различные гипотезы.
-А если… на сегодня это все? Если ты больше не захочешь? Или я?
-Доверься мне и ни о чем не думай.

***6
    Обе подруги Лисы беспокоились о ней и писали, задавали вопросы – куда она исчезла так внезапно. Ведь Крылов на их звонки отвечал, что ничего не знает, хотя раньше всегда мог сказать или хотя бы предположить, где она. Все трое они учились вместе с Лисой. Но даже подруги ничего не знали о любви Лисы к Данилову. Он был единственным человеком, о котором она никому не могла рассказать. Для всех он являлся консультантом не только Лисы, но и еще двоих студентов, так что никто даже не догадывался о ее чувствах к нему. Тем более что внешне она ничем их не показывала. Хотя по жизни Лиса не имела ни хитрости, ни умения что-то скрывать. Просто Данилов сидел в ее голове настолько прочно, что это казалось ей вполне естественным, как наличие мыслей о каких-то чуть ли не личных физиологических потребностях или ощущениях. Даже смущалась она в его присутствии почти так же, как если бы у нее на людях в животе от голода забурчало. В своих мыслях она не связывала себя с ним ничем, ни свиданиями, ни постелью, ни тем более замужеством. Ее признание ему было вполне самодостаточным. Главное, что она сделала его, донесла до Данилова свою мысль о том, что поняла про саму себя. Именно поэтому она и сказала в начале фразы слово "кажется". Поскольку понимание того, что она полюбила, неважно, Данилова или еще кого-то, далось ей непростыми умозаключениями. Она не представляла секса с ним, ласк и объятий, не представляла его обнаженным, ее не посещало волнение и эротические мечты. Ей просто хотелось, чтобы он любил ее в ответ. Но ее чувство не было романтичным, напротив, в нем присутствовало собственническое желание ощущать его любовь как подтверждение своих достоинств.
    Попав, так сказать, в лапы Данилову, Лиса, наконец, почувствовала себя счастливой. Примерно так же она ощущала себя в детстве. Хотя любовь к мужчине в ее представлении должна была выглядеть несколько иначе. Она честно сказала об этом Данилову. Он так хохотал, что даже с кровати свалился.
-Боже, я думал, ты повзрослела, а ты по-прежнему как пятилетняя. Начинаю чувствовать себя чуть ли не педофилом, – говорил он, смеясь.
-Почему это я как пятилетняя?! – возмущалась Лиса, отстаивая свою свободу, – Не буду больше ничего тебе рассказывать! Хотела честной быть.
Он понял, что она не шутит и реально обиделась, поэтому сел, обнял ее за плечи и сказал:
-Давай поговорим.
В его огромной футболке на голое тело, с распущенными всклокоченными волосами по пояс, с тонкими руками и ногами, она выглядела очень трогательно. Ему снова захотелось ее защищать. Сейчас уже от нее самой.
-Давай, ты не будешь копаться в себе. Детское счастье или какое-то иное – счастье оно и есть счастье. Даже если тебе его дает вкусная еда или какая-нибудь красивая шмотка. Важен сам факт наличия чувства счастья. Пойми, это вполне определенное состояние, идентичное практически для всего. Будь то удовольствие от еды или от секса, от новой покупки или от любви. Это всегда удовлетворение и радость. А радость – это детская эмоция, вне зависимости от возраста человека. Взрослые люди как дети прыгают от радости. Мужики, например, когда радуются забитому голу. Все дело в силе этой эмоции. Бывает тихая радость, бывает безудержная, в зависимости от темперамента человека и от ситуации.
-Понимаешь, – задумчиво произнесла Лиса, – Я хотела решить для себя, по-настоящему уже люблю тебя или это все еще какое-то недоразвитое подростковое чувство.
-Просто отпусти тормоза и не думай ни о чем. Любовь – это желание находиться рядом с человеком. Каких-то выраженных симптомов может и не быть. Вместо нежности ты можешь испытывать к нему даже ненависть, можешь злиться на этого человека и все же желать быть рядом с ним. Не путай влюбленность и любовь. Это два абсолютно разных состояния. Думаю, что твои саморазборки – это всего лишь скрытое желание выяснить, люблю ли тебя я. Говорю – люблю. Не на день, и не на два. Все эти четыре года помнил о тебе, а сейчас знаю, что никуда тебя не отпущу и никому не отдам. Драться буду до крови. Эй, эй, чего еще придумала? Что за крокодильи слёзы?!
    Он никогда не был сентиментальным, но она вызывала у него какое-то нестерпимо щемящее чувство. Теперь он понимал, что во всех своих прежних подружках неосознанно искал ее. Хотя она не обладала ни особо аппетитными формами, ни умением играть с мужчиной, чтобы завлечь или распалить его страсть. Просто лежала в ожидании, сжавшись, как от холода. Но это рождало в нем почти неукротимое желание. Наверно, это что-то архетипичное, думал он, страх самки, влекущий самца доминировать. Хотя ее сопротивление в спорах с ним возбуждало его не меньше.
    А Лиса, глядя на обнаженного и раскованно бесстыдного Данилова, думала – почему он такой красивый, сильный и уверенный в своих силах? Он ведь был когда-то ребенком и боялся чего-нибудь, был подростком, когда каждый не уверен в себе. Но стал собой сегодняшним. Как? И почему я так не умею? Тоже ведь уже не подросток, но он явно меня воспринимает как ребенка. Потому что я младше? Я докажу ему, как тогда, на дипломе! Что именно она докажет, Лиса не уточняла для себя словами, но подразумевала под этим свою внутреннюю личностную зрелость.

***7 
    Лиса и Данилов жили вместе уже три недели. Ездили на залив, гуляли, ходили на выставки, обедали в ресторанах по пути. Еду на вечер в основном заказывали, а завтрак Данилов всегда готовил сам. Так же, как и все по дому делал он. Лиса только внимательно на все смотрела, но не проявляла активности, напротив, спешила после ужина усесться на диване перед телевизором, поджав под себя ноги по-турецки, чтобы не мешать пылесосу-роботу ездить туда-сюда. Данилов не заставлял ее даже посуду мыть.
-А дома ты тоже посуду не моешь? – спросил он как-то.       
-Дома мама или папа, – ответила она в тот раз.
Данилов понял, что она мамина-папина дочка, не привыкшая к домашней работе. Но решил все же проверить, умеет ли она хотя бы мыть эту самую посуду. Конечно, Лиса умела, и посуду, и полы, и даже окна. Другой вопрос, что дома ее почти избавляли от необходимости делать это.
Перед выходными Данилов сказал ей:
-Договорись и представь меня в эти выходные своим родителям.
Лиса застыла на месте, словно ее обухом огрели.
-Чего онемела? Пора уже нам расписаться. Мне не двадцать лет ухажером возле тебя кружить.
-Жениться? – изумилась она.
-Ну да. Ты что, против?
-То есть…. мне придется все самой делать?
Данилов удивленно посмотрел на нее:
-Что делать?
-Посуду мыть, полы и все такое.
Минуту он молчал и думал – это притворство с ее стороны или она вполне серьезно.
-Я не понял. Все девки мечтают замуж выскочить. А тебя домашняя работа испугала?
-Нет… я просто уточняю… что мне предстоит в новом качестве.
-Василиса, ты это серьезно? Или ты так шутишь?
-Рома… я боюсь, – честно призналась она. Данилов видел, что она вполне искренна. Взял ее за руку и почувствовал, что она дрожит.
-Чего ты боишься? Посуду мыть боишься? А если я заболею или устану и не смогу сам ее вымыть?
-Я не посуды боюсь. Насколько я понимаю, ты хочешь жениться на мне, чтобы иметь семью, ребенка и не одного…
-Я не думал об этом. Мне и тебя с твоим детским сознанием с лихвой хватает.
-То есть, все пока останется как сейчас? – серьезно спросила она.
-Да.
-Обещаешь?
-Обещаю, – ответил Данилов.
-Смотри, ты сам это сказал!
Он все еще не верил, что она это серьезно. Но было совсем не похоже, что она шутит. Боже, подумал он, что за перекосы в развитии? И этот человек занимается программированием на профессиональном уровне. Диплом защитила на отлично и уже несколько успешных проектов Гурьянову продвинула. А чего я хотел, если она методично проверяла на секс-пригодность всех своих ухажеров. И выборку стандартную сделала – 10 особей мужского пола среднего интеллектуального уровня и физического развития. Я должен был сразу догадаться, что она до сих пор не повзрослела. Сидит, радуется, что выбила из меня обещание не делать сразу после регистрации брака детей и посуду самому мыть, если не болен и не сильно устал на работе.
    К удивлению Данилова этот разговор завел его не на шутку, так что он едва донес Лису до кровати, где тут же набросился на нее. 
    Потом, когда она нежилась, лежа на нем сверху и копошась в его волосах на голове и груди, он сказал ей:
-Но фамилию мою возьмешь. А то, что еще за Зайцева-попрыгушка? Даниловой станешь, по-солидному. 
К этому претензий у нее не имелось. Данилова, так Данилова. Это ж не в раковине возиться с грязными тарелками.
-А готовить ты хотя бы умеешь?
-Родители меня всему учили и до сих пор учат. К тому же интернет есть, любой рецепт пошагово можно освоить.
-То есть, до этого ты никогда готовкой не занималась?
-Нет, – ответила она.   
    Родители Василисы оказались милейшими людьми. Они очень гостеприимно встретили Данилова и внимательно его слушали. А с дочерью вели себя совершенно как с неразумным подростком. Начать с того, что при встрече ее папа бросился помогать ей и сам снял с её ног обувь, а затем привычно расстегнул молнию на ветровке и аккуратно повесил ту на плечики в прихожей. Мама тоже не отставала – мимоходом поправляла Лисе то волосы, то блузку, то просто гладила ее по спине и целовала в плечико. Данилов отродясь не видел, чтобы девицу 26 лет опекали как малого неразумного ребенка. Но она отвечала им тем, что нежно обнимала то папу, то маму. И каждому из них что-то шептала на ухо, после чего они улыбались счастливыми улыбками. Но теперь он хотя бы понимал, откуда ноги растут. Они практически не дали ей повзрослеть, как положено.
    За чаем, а вернее, за почти настоящей чайной церемонией, которую они устроили Данилову, папа Лисы спросил:
-Вы же не будете обижать нашу Васеньку?
Данилов ждал, что Лиса хотя бы переведет все в шутку, но она лишь ластилась к отцу при этих словах.
-Конечно, я ни в коем случае не буду обижать Василису. Напротив, буду защищать ее и во всем поддерживать, – ответил Данилов как учитель, что-то объясняющий третьеклассникам.
-Она ведь у нас такая молодец, умница и красавица, – глядя на дочь с обожанием, сказала мама.
Что-то с этой семьей явно не так, подумал Данилов. Хотя перед встречей Лиса рассказала ему, что мать ее много лет работает в библиотеке МГТУ, а отец руководит государственным Детским домом. После всего увиденного он