Магия сказочного леса

«Эгоистка», – недовольно осудила совесть.

А ведь закрой я калитку, звери не убежали бы, дед не пошел бы их искать, бабушка не ушла бы за мужем, а за ней – и я. Отсюда следовало, что Мира не затащила бы меня в лес, а значит, нам не пришлось бы прыгать с крыши.

Я вспомнила про слепых людей, выбегающих из леса, и мне стало дурно. В легенде они звались провидцами, стражами потустороннего мира. «Какого-какого мира?» – холод начал неприятно расползаться по телу. Они бы с радостью нас укокошили, но не вышло (ха-ха), я попала в другой мир и, обладая какой-то ведьминской силой, перетащила сюда Миру с Яном.

– Бред, бред, бред... – захлопала я себя по лбу. – Никакая я не ведьма!

Это ведь не моя жизнь. Так не должно было случиться. То, что я здесь оказалась – непоправимая ошибка. Я не верю в магию и сказки. Это могло произойти с кем угодно, но только не со мной! Не со мной!

Пока я шла по полю, недовольно бормоча себе под нос проклятья всем мирам (и волшебным, и обычным), звезды розовым сиянием приветливо освещали путь. Более того, казалось, они за мной внимательно наблюдают: стоило задрать кверху голову, как какая-нибудь из них непременно меркла, словно уличенная в подглядывании, и начинала сверкать другая.

Была глубокая, тихая (слишком тихая) ночь. Я очень хотела есть, но больше всего – спать. Борясь с зевотой и держась за громко возмущающийся живот, худо-бедно я заставляла себя делать следующий шаг, а не махнуть на все рукой, свалиться прямо на месте и вздремнуть.

А папа с мамой, в отличие от стариков, места себе не находящих, наверняка даже предположить не могут, что я исчезла. «И не узнают пару дней, прежде чем это не раскроется!» – мрачно заметила я.

С определением суток я давно сбилась. Когда мы прыгали с крыши, был вечер, а оказались в поле утром. Сейчас была ночь, но пока она не наступила, казалось, прошло куда больше двадцати четырех часов. Возможно, дома уже прошли те два дня, в течение которых я обещала написать отцу... Но особенно пугающей была последняя мысль: «Когда родители рано или поздно узнают, что я пропала, как они определят, где меня искать?»

Брести по пустынному полю, неизвестно куда, в гордом одиночестве, да еще ночью, было неприятно. «Скажи еще спасибо, что это не кладбище!» – утешил меня внутренний голос. Громко фыркнув, я снова посмотрела на небо. Если бы не эти звезды и их розовое свечение, я бы не ступила бы дальше и шага. Как же мне хотелось оказаться в своей комнате, зарыться под одеяло и никогда, никогда не мечтать, чтобы жизнь стала интереснее.

Когда мои силы были практически на исходе, я, наконец, увидела город: темные строения возвышались одно над другим, в небе мерцали разноцветные лучи, словно от прожекторов, могучая высокая стена кольцом огибала эти владения, а железная решетка острыми пиками зарывалась в землю, преграждая дорогу всякому желающему попасть внутрь. В завершение картины город окружен рвом, через который был перекинут деревянный мост. Я поспешила перебраться через него, пока меня никто не увидел.

И уже через мгновение, незамеченная никем, я стояла перед воротами, задрав голову кверху, глядя на высоченную стену.

– Так, и как же туда попасть? – обратилась я к каменным стенам, но ответа, к несчастью, не услышала.

Я заметалась возле решетки, словно потерянный зверек, попавший в ловушку, и тогда на ум пришла печальная мысль, что ночью в город вход закрыт. Желудок жалобно заурчал, явно с этим не соглашаясь, но утешить его было нечем. «Придется ждать утра», – твердо заявила я.

Моим укрытием на ночь стал густой кустарник, растущий возле воды, недалеко от ворот, но достаточно, чтобы оказаться незамеченной. Тщетно успокаивая желудок, начавший сворачиваться в трубочку, я расстроено опустилась на землю. Сомневаясь, стоит ли вообще идти в этот город, легла на землю и вновь обратила взгляд к звездам. В свете прожекторов они были почти не видны. «Прям как в обычном городе», – недовольно пробурчала я, вспоминая, что небом удавалось полюбоваться только на природе.

Как я ни пыталась отогнать навязчивые картинки, из головы не шел образ некой Леди – могущественной чародейки, одетой, в моем воображении, в черную мантию и остроконечную шляпу. На ее крючковатом длинном носу красовалась гигантская бородавка, из которой торчали несколько черных волосков. Ведьма ухмылялась беззубым ртом и помешивала в своем черном чугунном котле какую-то жижу, хрипло приговаривая: «Варись Алиса, варись Алиса!»

Иногда я очень сильно ненавидела свое больное воображение.

А затем пришел сон – беспокойный и очень реалистичный... Сначала я бежала по городу, словно загнанный в ловушку заяц, петляя среди узких темных улочек, а за мной гнались люди с факелами и пиками, восклицая: «Сожжем ведьму!» Потом я спустилась в темный сырой подвал, но не успела с облегчением вдохнуть: «Здесь меня точно не найдут», как кто-то схватил за руки и с силой начал тащить назад. Я упиралась изо всех сил, вспомнив все приемы самообороны, но будучи слабой и вялой, словно муха, попавшая в паутину к пауку, не могла сопротивляться. Но не успела темнота окончательно меня поглотить, как чей-то громкий голос, вошедший непрошенным гостем в жуткий сон, вернул меня к реальности.

– Проезжай, давай, говорю, – снова пробасил голос из моего сна, и я открыла глаза.

Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы сообразить, где именно я нахожусь. Оказалось, что не в темном сыром подвале, и не в одной из узких улочек, а в кустах перед городом, в который вчера так и не смогла попасть. Конечно, я предпочла бы оказаться у себя в комнате или, на худой конец, на чердаке дома стариков, но, видимо, мои желания здесь не исполнялись.

Как я и предполагала, утром железные решетки были открыты, вот только перед входом стояли двое крепких мужчин в золотых блестящих доспехах и досматривали приезжающих в город. «Через таких не пройти», – грустно подумала я.

Мимо стражников, стуча колесами, проехала телега, нагруженная бочками в человеческий рост, а за ней появились семенящие по дороге гуси. И это были самые огромные гуси, которых мне только приходилось видеть. Старики точно бы захотели иметь подобных в хозяйстве. «Таких и чипсами угостить не жалко», – подумала я, выглядывая из-за кустов, чтобы лучше рассмотреть этих гигантских птиц.

– Под ноги смотри, дурень, – поравнявшись с моими кустами, произнесла белая гусыня женским скрипучим голосом, и крылом отвесила гусенку, размером с крупную кошку, подзатыльник. – Господа охранники, рада вас снова видеть. Почему сегодня вы нас встречаете? Что-то случилось? – обратилась она к строгим хмурым мужчинам обеспокоенным голосом.

Гусенок, получивший по макушке, захныкал, но никто кроме меня, похоже, этого не заметил. Не переставая про себя повторять: «Гуси говорят, эти гуси говорят, они говорят...», я чуть не выпала из кустов.

– Вам не стоит на это счет волноваться, мадам. Мы ловим одного опасного преступника, но на безопасности жителей это никак не отразится, – вежливо ответил другой стражник. – Поэтому и усилили охрану – приказ Леди.

– Опасного преступника?.. – повторила гусыня и встревоженно захлопала крыльями.

– Ох уж эти люди, – хрипловато проворчал крупный гусь-папа, замыкающий шествие. Он развернул голову и на его клюве блеснули самые настоящие очки. – Вечно с ними так… Нет, чтобы в мире и согласии жить.

– Хорошо сказано, отец, – поддержал гуся один из гусят и бесстрашно выпятил пернатую грудь вперед. – Не люблю людей!

Стражники, без сомнения являющиеся людьми, многозначительно переглянулись, но отвечать на эту реплику ничего не стали.

– Приятного времяпровождения, мадам, – пробасил первый стражник и отошел в сторону, чтобы пропустить семейство в город. – И ничего не бойтесь. Уверяю вас, город безопасен, как всегда.

Сложив за спиной крылья, покачивая бедрами и спешно перебирая перепончатыми лапками, мама-гусыня засеменила к воротам первой, а за ней – ее семейство. Папа˗гусь по-прежнему замыкал шествие. Он легонько подтолкнул все еще хныкающего гусенка крылом, и семья скрылась в проеме. «Говорящие гуси, они говорят...» – не могла успокоиться я.

Только минут через пять, немного отойдя от шока, я снова выглянула из кустов. На этот раз к стражникам подъехала телега с соломой серого цвета. Остановившись, запряженная в нее пегая лошадь тут же принялась скучающе щипать траву, а кучер – худой седой старик с длинной серебристой бородой – разминать шею.

– С каких это пор приезжающих в город досматривают? – спрыгнув с телеги, спросил у стражников босой парнишка с волосами цвета соломы в телеге. – Еще вчера мы проехали без проблем.

– Проблемы у тебя появятся, если не научишься держать язык за зубами, – грубо ответил стражник, который совсем недавно источал вежливость и добродушие, общаясь с гигантскими гусями. Говорящими гусями!

Другой стражник внимательно осмотрел телегу, покопался в соломе и, убедившись, что кроме нее там ничего нет, вернулся к своему напарнику. Я среагировала быстрее, чем смогла обдумать правильность решения и, согнувшись чуть ли не пополам, стремительно понеслась к телеге. Пока стражники рассматривали какие-то документы, протянутые парнем, я рыбкой юркнула внутрь соломы и затаила дыхание. Через несколько секунд знакомый голос произнес: «Ладно, проезжай».

Парень вернулся на свое место, старик присвистнул: «Ну, пошла, милая», и пегая лошадка зацокала копытами.

Без проблем мы въехали в город, и я облегченно выдохнула. А потом набрала в грудь побольше воздуха, но так и осталась лежать с надутыми щеками. Увиденное поразило меня до глубины души. Говорящие гуси по сравнению с этим были всего лишь цветочками.

– Ой, а ты кто? – воскликнул босой мальчик, когда я высунулась из соломы, ошарашенно глядя по сторонам. – Деда, здесь какая-то девушка...

– Ничего себе... – позабыв все другие слова, только и смогла сказать я.

Этот город определенно был волшебным. «Точно как в отцовской рукописи», – спохватилась я и тут же вспомнила каждую страницу, каждое слово из пожелтевших, так и не опубликованных страниц, лежащих под матрацем в моей комнате.

«Этот город прекрасен, но в его красоте таится много опасности... Деревянные здания похожи на домики сказочных персонажей, мостовые выложены из чистого мрамора изумрудного цвета, а растения здесь невиданной красоты. По воздуху, словно птицы, летают феи – очаровательные крохотные человечки, а их прозрачные маленькие крылышки, похожие на фантики от леденцов, так и сверкают в лучах белоснежного солнца», – это были первые строчки, пришедшие на ум.