Магия сказочного леса

– Белка... Мертвая... Убери-убери... – только и смогла произнести я.

Парень не сводил с меня тревожного взгляда.

Ручная белка по имени Твикс (я еще та сластена) несколько лет была моей отрадой и утешением: и когда мама устраивала скандалы из-за того, что я «лодырь несусветный» или «тупица безмозглая, не способная решить простенькое уравнение по математике», и когда в нашем доме случилось нашествие собачек, и когда меня чуть не исключили из школы. По вечерам я открывала клетку и отпускала питомицу свободно путешествовать по комнате. Ершик, выставленный за дверь, жалобно скребся в коридоре, но я и не думала его впускать. Мне хватило одного раза, когда он практически сожрал мою белку и я едва не вырывала ее из кошачьей пасти.

Год назад моя белка пропала. Я просто пришла вечером домой, а там ни клетки, ни белки. Я не стала никого об этом спрашивать. Мысль, что моя питомица умерла, пугала сильнее всего. Подозревать Ершика глупо, так как у белки был уже преклонный возраст. Но все же лучше думать о том, что она просто удрала. Да, значительно лучше. Теперь, гуляя по парку, я в каждой скачущей по дереву белке видела свою беглую «подружку» и становилось намного лучше.

А сейчас было просто кошмарно.

– Это не совсем белка... – начал было парень.

– Убери ее от меня! – настойчиво приказала я. – И ты еще спрашиваешь, что произошло? Ты ведь это несерьезно? Ты их убил... Убийца!

Последнее словно я произнесла так громко, что напугала птицу, отдыхающую на соседнем дереве. Да и мой спутник тоже был напуган. Еще мгновение назад я млела в его объятиях и строила воздушные замки (не заметить этого было просто невозможно), а сейчас бросалась таким словами, как убийца.

– Ты чего? – окончательно растерялся юноша. – Они ведь для того и существуют, чтобы их убивать и есть.

– Не-ет! – растягивая слово, выкрикнула я. – Они существуют, чтобы жить и радоваться жизни. И вообще я вегетарианка. – «Врушка, врушка, врушка», – заверещала совесть.

До вегетарианки мне было далеко (ну о-очень далеко). Я дня не могла прожить без мяса, причем не важно, в каком оно виде (разве кроме сырого). Ела курицу, говядину, свинину, крольчатину, индейку и еще ни разу не задумывалась над тем, что перечисленные создания когда-то были живыми и здоровыми, прежде чем стать котлетой или колбасой. А сейчас я над этим задумалась. Крепко задумалась.

Парень нахмурился. Явно с последним словом он был не знаком.

– Мяса не ем, – пояснила я. «Врушка, врушка, врушка», – снова заговорила совесть, и я более убедительно добавила: – С этого момента!

– Ааа... Понятно... – протянул оборотень, слишком уж подозрительно меня рассматривая. Могу поспорить на что угодно, что парень не поверил. И именно его неверие подвигло меня на героический поступок – действительно стать вегетарианкой.

Я представила бульон из петуха стариков или бифштекс из Буренки, и есть сразу же расхотелось. Кто бы знал, что с голодом там легко бороться?!

Мы молчали достаточно долго, и где-то через пять минут у меня снова проснулась совесть. Парню явно не приходилось задумываться над тем, каково это – есть друзей. И ладно еще корову, чуть не поднявшую тебя на рога сегодня днем, но белку...

– Это личное, ясно?! – грубовато заявила я, и мой знакомый так и сник. Делать было нечего (совесть пообещала меня жестоко наказать, если я не внесу в дело ясности) и я рассказала ему про свою белку. Выслушав мой рассказ, юноша тут же отложил в сторону тушки зверьков и серьезно произнес:

– Ясно. У меня тоже был друг бобер, но...

Парень резко замолчал, и по его лицу пробежала мрачная тень. Я догадалась, что с бобром случилось что-то страшное, поэтому быстро перевела тему в другое, на мой взгляд, более мирное русло:

– Так как твое имя? Ты скажешь?

Мой спутник тут же напрягся и сжал руки в кулаки. Тема, видимо, была для него болезненной (куда уж хуже друга-бобра?). Мы снова замолчали, и я уже решила, что ответа не дождаться, как парень произнес:

– Ян.

Он сказал это так тихо и неуверенно, будто боялся, что его кто-то услышит. Словно этот кто-то прятался за соседним деревом и так и ждал, когда же юный оборотень скажет свое имя. «Повезло, что мы тут абсолютно одни», – довольно подумала я.

– Ян, – повторила я также тихо, словно попробовав слово на вкус. Мне нравилось. Необычное старинное имя. – Очень красивое имя.

Парень пожал плечами и покачал головой, будто ему самому оно совсем не нравилось. А, быть может, была какая-то другая причина. Ян тяжело вздохнул, и я последовала его примеру.

Инцидент с белкой был замят, и юноша снова начал мне нравился, даже очень.

Несколько минут мы сидели молча и просто смотрели друг на друга.

Парня у меня никогда не было. Надя считает, что я слишком избирательная, а я – что мое время просто еще не пришло. Ведь у каждого есть свое время для какого-то важного в его жизни поступка. Видимо, влюбленность до шестнадцати лет не являлась моим важным поступком и мною всецело владела тяга к знаниям («врушка, врушка, врушка»). Ладно, уроки я не любила, но, чтобы не слыть в глазах мамы еще большим неучем, мне нужно было заниматься. А так как к мальчикам тяги у меня все равно не возникало, Надя, помимо избирательной, еще считала меня странной.

У подруги всегда был вагон поклонников, и не стоит забывать про маленькую тележку, где собрались все те, которые вроде бы ничего, но в то же время «фу». А идеалом для Нади являлся наш одноклассник, в которого были влюблены почти все девчонки, причем не только из нашего класса.

У нас же в классе было всего трое интересных парней. Девочки больше всего на свете мечтали стать их подружками, но вот беда – мальчиков-то всего трое, а их – более десяти.

Степа Лебедев был красивым, веселым, умным (он даже уроки ни у кого никогда не списывал) – настоящим идеалом первой школьной любви. Его светлые, слегка волнистые волосы, доходящие почти до плеч, и голубые глаза свели с ума ни одну девчонку. А без ума можно натворить уйму дел, от надписей на асфальте: «Люблю тебя» до ночных звонков с засекреченного номера и тяжелого дыхания в трубку.

Стоило Степе перевестись в наш класс, как тут же начались массовые беспорядки. Наша лидерша Саша первой положила на него глаз и упорно начала добиваться его внимания. Но в классе, увы, были девочки куда симпатичнее, поэтому парень стал зондировать почву среди других одноклассниц, держась от кривозубой Саши на безопасном расстоянии. Разумеется, девочке это не нравилось, и она всячески начала бороться с противницами.

А в девятом классе Степа обратил внимание на меня. Он пытался свести меня с ума, как и остальных девчонок, но я была крепким орешком. И как только парень ни пытался со мной дружить, даже звонил на мобильник в час ночи и выговаривал, что, если я с ним не начну встречаться, что-нибудь с собой сделает. Я ни секунды не сомневалась, что парень блефует и бросала трубку, а он снова звонил, и эта мука продолжалась почти год. А потом Степа ни с того, ни с сего переключился на Надю. В отличие от меня, она тут же растаяла. Я, на правах лучшей подруги, попыталась намекнуть, что, скорее всего, Степины чувства будут неискренними, так как парень еще вчера пытался приударять за мной, на что подруга уверено заявила:

– Ты видела себя в зеркале? Да неравнодушен к тебе может быть только пятиклассник, да и до того момента, пока ты будешь угощать его конфетами.

Было немного обидно, но я ведь не настолько глупа, чтобы обращать внимание на подобный бред, вызванный любовной лихорадкой. В общем, Надино колкое откровение никак не повлияло на нашу с ней дружбу. А вот Сашино отношение ко мне изменилось: она стала куда терпимее, найдя себе новый объект для издевок – Надю.

Начав встречаться со Степой, Надя с головой ушла в отношения. Я осталась подругой, но теперь маячила где-то на заднем плане. Мне было обидно, так как я прекрасно знала, что ни Степа не любит Надю, ни Надя – Степу. Подруга давно сохла по другому парню из класса, а Степа – по мне. Но, тем не менее, это не мешало Наде всячески ублажать своего парня. Стоило ему сказать: «Пойдем в кино, но только вдвоем, без Алисы», как Надя отсылала меня домой учить уроки. А обмолвись он: «Алисин завтрак мне нравится больше», как моя еда тут же перекочевывала в соседнюю тарелку. Или, к примеру: «Я хочу, чтобы Алиса написала за меня реферат». И ведь при этом все прекрасно знали (Надя – в первую очередь), что Степина успеваемость куда лучше моей собственной. Но, тем не менее, подруга целую неделю ходила за мной хвостом, пока не добилась того, что я выполню пожелание ее бойфренда.

Но на этом история со Степой не закончилась. Он снова позвал меня на свидание, стоило Наде уехать на Бали. Целый год он морочил голову моей лучшей подруге, а теперь снова за старое... В общем, я смерила Степу самым презрительным взглядом, на какой только была способна, и теперь в страхе дожидалась учебного года: «Что скажет Надя?»

Петя Соломин – популярная личностью номер два. С ним все куда проще, чем со Степой. Писаным красавцем он не был, зато таким сильным, что на радость девочек поднимал их в классе вместе с партой. Разумеется, половину сердец он тут же растопил. Девочки просто не давали ему прохода.

Петя спортсмен. Учится плохо, его успеваемость страшно хромает, но противоположным полом он интересуется не хуже, чем девушки им. «Если бы у тебя было поменьше флюидов и побольше мозгов, ты смог бы натянуть на четверку с огромным минусом», – вздыхала наша классная руководительница, проверяя сочинение Пети. А он и доволен бы подтянуть знания, да все безрезультатно.

Впрочем, Петю интересовали девочки не из нашего класса, а из старших. Сам он – видный, накачанный. Конечно, ему куда интереснее со взрослыми девицами из «11А», чем с малолетками из «9В». Но его одноклассницы не теряли надежды. Они так рьяно к нему подступались, что к концу прошлого года парень стал избегать всех девочек из нашего класса, разве что только кроме нас с Надей. Подруга уже встречалась с парнем, а я... Что я? «Не интересуюсь, свободен!» – наверное, так можно было бы назвать мою позицию. И видя, что не пытаюсь его захомутать, Петя относился ко мне не как к очередной влюбленной однокласснице, а как к другу. Узнав, что мы с Надей ходим в кружок по самообороне, Петя тоже туда записался, и я с легкостью уложила его на лопатки. И это-то – Петю Соломина, который способен поднять парту с сидящими на ней двумя или даже тремя девочками...