нужно было действовать хладнокровно и без сантиментов. Всем своим естеством Николай приготовился снова броситься в жерло страданий. Он поклялся сделать это в одиночку, чтобы больше никто не угодил в беду.
Прибежав к месту пропажи, взволнованный юноша бесстрашно нырнул в кошмарные застенки. Все предостережения рассудка об острой боли, помутнении сознания и возможной гибели померкли перед главной опасностью. Время уже не имело значения: отважный Николай поставил на поиски свою жизнь. С каждой секундой тело всё больше изнывало под ментальными ударами, словно мириады насекомых кусали его. Ноги сгибались под напором дурмана, руки наполнялись слабостью, лёгкие сжимались, а сердце учащало биение. Напряжение нестерпимо вибрировало по коже.
Вокруг снова вырисовывался знакомый пейзаж: реальное таяло, а иллюзии выстраивались для спектакля. Уже изрядно надоевшие стоны погибших, детские крики о помощи и отдалённый злобный смех не давали сосредоточиться. Приходилось как никогда держаться за силу воли. Только её могучая длань могла сокрушить все эти помехи. Однако, при всех усилиях Алексея найти так и не удавалось. Увядающий Николай метался из угла в угол, то и дело куда-то врезаясь. «Лёха!» - кричал он в отчаянье, но никто не отзывался.
- Какой бесславный конец, - из-за плеча ехидный голос двойника. – Вот, что бывает, когда идиоты, вроде твоего дружка, гонятся за химерой.
- Уйди, скотина.
- Хочешь последовать за ним? Ну, конечно. Нет бы включить голову. Тебе давно и так ясно, что вся ваша затея побег от реальности. – и призрак сменил оболочку, превратившись в Михаила Антоновича. - Не можете признать очевидное. Все мертвы. Москва закрыта. А ваш поход лишь оттягивает минуту разочарования и признания поражения. Неужели лучше сдохнуть фанатиком, чем жить как человек?
- Лёх держись…
- Кричи громче. Может и услышит, - с ядовитой иронией произнёс дух.
- Ах ты сволочь, - и в приступе ярости Николай ударил прикладом источник звука.
Такой необдуманный поступок имел собой ожидаемые последствия. «Если ты выстрелишь в призрака, двойника, то значит и в себя,» - всплыло в памяти предостережение Сергея. Гигантская невидимая волна резко отшвырнула юношу в сторону, как будто теннисный мячик. Во время недолгого полёта его изнурённая плоть разбила стекло, ударилась о что-то твёрдое и перекатилась за преграду.
Пытаясь встать на ноги, Николай нащупал оцарапанными руками какое-то тело. Поначалу ему показалось, что это чей-то сгнивший труп, и тут же захотелось отскочить подальше. Однако, он немедленно отбросил поспешные мысли, ибо бездыханном теле сразу распознал товарища. В тот момент сил оставалось уже не так много, чтобы вернуться обратно. Отчего разум был охвачен лютым страхом скорой смерти. Так просто сдаться и сгинуть совсем не входило в планы юноши. Собрав остатки сил, несгибаемый боец схватил друга и потащил прочь. Пусть сложно было вспомнить нужное направление, тело по наитию следовало дальше. К сожалению, наступил миг, когда организм полностью истратил все свои резервы. В глазах всё померкло, ноги подкосились, и спаситель рухнул на пол.
Раздавленное сознание оказалось крепко захвачено могильным покоем. Никаких мыслей, воспоминаний и эмоций. Только тьма и бессилие. Всё изнурённое естество уже не испытывало сомнений в наступившей смерти. И последнее, что эхом пронеслось во мраке ума, был чувство леденящего страха. Ещё никогда он так не боялся сойти с заветной дистанции, сорваться у вершины мечты, потерять верность слову и одновременно лишиться друга. Это могло бы оказаться финальным аккордом в его жизни, но воля случая или фортуна распорядились несколько иначе.
Николай открыл глаза и снова увидел знакомые школьные стены. Полки шкафов с учебниками, учительский стол, меловая доска и запах варёной гречки ясно дали понять, что погибель откладывается на неопределённое время.
Не успел юноша перевести дыхание, как рассудок сковала мысль о судьбе Алексея. Его взволнованное естество не могло больше думать ни о чём. Ни о Москве, ни о «барьере», ни о еде, ни о воде. Телесная боль оказалась заглушена испугом за жизнь товарища. Не успел боец вспомнить о случившемся, как тут же осмотрелся вокруг. Недалеко на матрасе лежало в бесчувственном состоянии тело друга. Сейчас Николаю хотелось узнать только одно: жив или нет. Однако, жуткие предположения рождались раньше, чем появлялся ответ. «Насколько долго он там находился? Ранен или нет? Если да, то насколько? Дышит или нет? Возможно ли помочь?» - эти вопросы бурей пронеслись по его сознанию. Вслед за ними подошло жгучее чувство вины. Ответственность за жизнь напарника тяжёлой громадиной легла на душе. Напуганному Николаю страшно было смириться с тем, что кровь товарища на его руках. А понимание того, что эту ошибку исправить уже невозможно, ввергало в пучину забвения.
Тем временем Алексей пребывал без сознания, но основные процессы дыхания и сердцебиения продолжали функционировать. Ни следов крови, ни порезов или ссадин обнаружить не удалось. Данный факт, словно целебный эликсир, избавил разум от невыносимых душевных терзаний. Горечь возможной потери сгинула так же резко, как и возникла. «Держись, дружище,» - с облегчением произнёс Николай и пожал напарнику руку. Больше не проронив не слова, парень выпил воды и решил подышать воздухом. Не успел он дойти до выхода из школы, как услышал разговор.
- Я думаю, пора заканчивать это дело, - с уверенность говорил Иван Макарович. – Они себя погубят…
- Это не нам решать, - с сомнением ответил Сергей. – Лёха пытается найти своих родных… Ничего зазорного в том не вижу. А Коля молодец. Настоящий друг.
- Их бы талант да в нужное русло. Если бы нас не было рядом, то хана бы им. На что ребята тратят свою жизнь!? Ведь у них вся жизнь впереди. Девок обхаживать. По бабам шляться. Семью потом заводить. Своё жильё. Тачка. Рыбалка. Путешествия. Сколько всего можно попробовать. Лучшие годы тратят понапрасну.
- Думаю за свои почти тридцать лет они нагулялись немало. Жильё в ипотеку что ли брать? Или тачку в кредит? Такая себе альтернатива. Рыбалки и тут хватает вдоволь. А нашему путешествию ещё можно позавидовать. Я надеюсь, что мы всё сможем.
- Серёг, ну ты-то что? Сколько мы уже тут торчим, а бродим по кругу. Пытаемся сову на глобус натянуть. В Москву не пройти. Да и скорее всего там никто не выжил. Адекватный человек понял бы уже весь бред этой затеи и пошёл бы домой.
- Зря ты так. Каждый из нас по-своему неадекватен.
- А тебя что так туда манит? С ними-то ясно.
- Есть причина. Это долгая история. Как ребята проснуться, расскажу. Пришло время разбавить наше мрачное пребывание здесь.
Очередные пораженческие высказывания Ивана Макаровича ещё сильнее могли расстроить Николая, если бы не поддержка Сергея. Однако, упоминание о возможном летальном исходе не дали ему перевести дыхание. Острое чувство вины пронзило совесть и повергло в уныние. Юноша ясно понимал, что его задача помочь другу добраться до семьи, а не подставить под смертельный удар. В этот момент ему искренне захотелось продолжить поиски самому. Однако, в одиночку найти желанную тропинку оказалось бы намного дольше. Поэтому, как ему казалось, только командная работа могла привести отряд к успеху.
- Здорова, мужики, - и Николай вышел к товарищам. – Благодарю за спасение.
- Да без проблем, - вздохнул Иван Макарович. – Ты аккуратней в следующий раз.
- Постараюсь. Как вы нас нашли?
- Вы прямо из-за силового поля вывалились, и мы вас подхватили, - ответил Сергей. – Прям чуть-чуть недотянули…
- Ладно, пойдём, - перебил Иван Макарович. – Надо бы подкрепиться.
Товарищи вернулись обратно. Сварили большой котелок гречки. Нажарили карасей. Открыли новую банку рисового салата и налили по кружке чая.
К началу долгожданной трапезы измотанный Алексей освободился от мрачных сетей всепоглощающей комы. Осколки воспоминаний пытались выстроится в трагическую панораму прошедшего. Надорванный рассудок возвращался в привычный ритм, а вместе с ним и адекватное восприятие окружающего мира. Потрёпанное тело уже отошло от лютого напряжения и сердце, не сжатое железным кулаком страданий, могло биться свободно.
- Такими темпами я так точно склею ласты, - произнёс очнувшийся. – Привет, ребята. Спасибо вам большое.
- Мы-то в последний момент подоспели, - отозвался Священник. – Это Коляна благодари. Он ринулся за тобой в бездну.
- Да и он под конец почти спёкся. Вы так ребят точно сорвётесь, - с большой долей сомнения молвил Иван Макарович. – Так, давай присаживайся. Надо восполнить силы.
- Что там стряслось? – спросил Николай.
- Да я не заметил в темноте этот занавес, - с голодной спешкой закусывал Алексей. – А как туда попал, то такое началось. Вспомнить страшно… Возникла жена и сын. Стали звать к себе. Я-то сначала понимал, что это всё иллюзия. Но потом, как за мозги хвать меня. Не устоял. Хотелось быстрее к ним. Обнять и прижать. Как только добежал до них, то они лопнули. Как мыльные пузыри… А ещё перед этим их лица скукожились и треснули. Просто жуть. Ну, а потом темнота.
- М-да, знает стерва на что давить, - доедал Иван Макарович. – Чтобы всё это значило!?
- Мне иногда начинает казаться, что я гонюсь за миражом, - с долей отчаянья сказал Алексей. – Уже дважды чуть не погиб. Вас подставляю… Опускаются руки.
- Рано, Лёх, сдаваться, - Николай решительно выступил против уныния друга. – Просто так получилось. Каждый может оступиться. Главное мы живы. Осталось ведь совсем чуть-чуть… Эта гадина будет пытаться нас сбить с толку ещё не раз. Гони прочь эти мысли…
- Колямба, - перебил Иван Макарович, попивая чай. – Ты, конечно, славный малый. Склоняюсь перед твоим упорством. Вот только слова остаются словами. Сколько бы пафоса ты не нагонял: Москва по-прежнему закрыта.
Эти слова излучали гнусную иронию над целеустремлённостью и верностью Николая. Его сентиментальная натура моментально почуяла тлетворную желчь. Чувство свирепого гнева мгновенно охватило сознание. Глаза налились яростью. Дыхание резко стало тяжёлым. После колкой издёвки дружественный образ Ивана Макаровича резко покрылся тёмными тонами. Особенно на фоне его недавней поддержки, участии в опасных походах и вдохновляющих фраз. Обиженному юноше это представлялось ни чем иным, как грязным предательством. Фигура бывшего товарища приобрела очертания злейшего врага, пострашнее любой аномалии. На волне негатива расстроенному Николаю как никогда хотелось высказать оппоненту всё прямо и без прикрас. Однако, здравый смысл ещё успевал гасить опрометчивые домыслы.
- Если ты снова выдохся, то можешь с нами больше не ходить, - постарался спокойно ответить Николай.
- Не заводись, - грубо сказал Иван Макарович. – Нужно чётко видеть происходящее, а не витать в облаках… За это дорого придётся заплатить.
- Мне тоже страшно. Вот только страх и существует для того, чтобы его преодолеть. А ты думал, что: пройдём парадным маршем!? Странно, что ты этого момента так не ныл, как сейчас. Когда в Ромашково угодили тоже в эту дрянь, когда я чуть не помер. Спасибо Серёге – спас. Когда в Рублёво прыгали на
