что ему еще день стоять, вряд ли выдержит и не запросит пардону.
– А если не достоит? – задумчиво обронил Алекс.
– Ты же хотел, его покарать, чтобы без собственного участия, вот и будет полноценный суицид.
С тем Копылов и отправился в промзону, предварительно договорившись о встрече с Вадимом. Тот был уже в курсе от сделанного Алексу высочайшего предложения. Условия дележки пирога: 50-25-25 тоже целиком одобрил. Согласился так же быть главным эксом (заодно и тюремщиком). Но вдруг высказал неожиданное предположение:
– А если потом и тебя и нас с Герой сольют как слили Лавочкина. Денежные мешки всегда договорятся друг с другом, а мы попадем в качестве бонуса под раздачу.
Алекса такая догадка еще не посещала.
– Ну вот я знал, что ты только чайником прикидываешься, а на самом деле мозги на месте, – похвалил он, и пока они шагали в своей промразвалюхе в подвал к сидельцам, рассказал о варианте с петлей и табуреткой.
– По моим сведеньям за ним не менее десятка мокрых дел, причем троих он застрелил собственноручно, – так рассудил Вадим.
– Значит, «да»? – уточнил Алекс.
– Значит, я буду помогать на одну четверть. Три четверти – твои.
Для большей конкретики Пан Директор по дороге в куче строительного мусора нашел порядочный кусок прочного кабеля и стул с отломанной спинкой.
Сначала они заглянули в камеру Лавочкина, просто поздоровались, получив в ответ такое же «Добрый день». Затем надолго расположились в камере Соника-взрывателя. Здесь Алекса интересовали подробности дел Лавочкина по выбиванию денег из должников холдинга «Элис». Устрашенный непонятным застенком и своими тюремщиками уголовник говорил все, что знал.
Затем они вернулись к главному сидельцу. Под потолком камеры проходила то ли водопроводная, то ли газовая труба. Алекс взял табуретку и перекинул через трубу кусок кабеля. Для проверки повис на нем. Труба чуть прогнулась. Тогда он переместил кабель туда, где труба выходила из стены, там ее и двести кило не могли поколебать. Так как Лавочкин был сантиметров на пять ниже ростом, то расчет с длиной петли был не слишком сложным. Оставалось лишь накрутить нужный узел – и готово.
– Может надо было в перчатках? – спросил он у Вадима.
– Да не думаю, он сам заляпает ее своими отпечатками, – в унисон ответил тот.
– Кто-то очень сильно к сотрудничеству меня призывал, – вставил, выжидательно наблюдавший за ними, Лавочкин.
– Не обращайте внимания, это все несерьезно, – слова говорили одно, но действия – совершенно обратное.
– Цепь разве достанет? – спросил Вадим.
– Сейчас и измерим.
Алекс прямо тут в камере перевернул вверх дном ведро-парашу и поставил его рядом с табуреткой, с другой стороны – стул со сломанной спинкой. После чего они с Вадимом, заломав сидельцу руки потащили его к табуретке, тот, осыпая их матом, изо всех сил вырывался. После пары ударов в живот чуть обмяк и был все же поставлен на табуретке с петлей на шее.
– А руки? – воскликнул Вадим.
– Да отпускай.
Они убрали ведро со стулом и отступили. Лавочкин одной рукой держался за петлю, вторую руку ему оттягивал наручник с цепью. Прикинув географию с геометрией, Алекс взял ключ и отцепил наручник от руки. Расчет его не подвел – обеими руками их узник совести елозил по кабелю, но сделать ничего не мог. Правда, если табуретка упадет на бок он, похоже, тоже мог утвердиться на ней кончиками пальцев.
– Вечером ты ничем не занят? – вопрос был к Вадиму.
– Да вроде у меня стрелка с подругой, – понятливо отозвался напарник.
– У меня тоже дела. Так что до утра тогда?
– А это точно будет выглядеть как самоубийство?
– Ну не мы же у него табуретку из-под ног выбили.
Такой диалог у Пана Директора вполне мог состояться с Жоркой. Алекс мысленно себя поздравил – кажется он нашел адекватную замену Хазину в криминальных делах.
– Что ты хочешь? – сдавленно крикнул с табуретки Лавочкин. Это «ты» тоже было признанием полного верховодства Алекса.
– Ладно, завтра утром поговорим, – пообещал мучитель.
– Я все расскажу!.. Я знаю выход!.. Я согласен сотрудничать! – последняя фраза была произнесена, когда оба тюремщика были уже за дверью.
Теперь предстояло еще одно испытание для Вадима. Дорога до ворот из бункера занимала минут пять. Все это время Вадим возбужденно говорил:
– А как это выдать за самоубийство?.. Как он сюда попал?.. Почему следы его долгого пребывания в этой камере?.. А след на руке от наручника?.. А связь арендатора бункера с Герой?.. Наверняка найдут и наши отпечатки или ДНК… А куда второго арестанта, не в петлю же?..
– Черт, умеешь ты каверзные вопросы задавать! – воскликнул Алекс, берясь уже за ручку двери на выход. – Пошли назад, что ли?
Снова спустились в бункер и распахнули камеру Лавочкина. Тот что-то шкрябал ногтем на бетонной стене.
– Мне сотрудничества уже мало, нужен ваш выкуп – триста тысяч тугриков.
– Будет, будет выкуп. Клянусь.
Хорошо, что складной нож всегда был при Алексе, кое-как кабель удалось разрезать. Нестерпимая вонь шла как от перевернутой параши, так и от самого узника.
– Завтра ему новое шмотье, и три ведра на помывку, – распорядился Алекс Вадиму.
Они снова пристегнули сидельца к наручнику и, оставив ему продуктов и бутыль воды, с чувством выполненного долга удалились.
21
На мобильнике было девятнадцать не отвеченных вызовов от Сабины. Позвонив, узнал, что она срочно хочет отдельный разговор и назначил ей встречу в одном из ближайших по дороге кафе. По случаю жаркого дня все клиенты сидели снаружи и в кирпичных стенах никто не мог помешать самой конфиденциальной беседе, и они заказали себе полноценный обед, он попросил пиво, она – бокал дорогого вина.
– Ну что, любовь оказалась не такой страшной как ты предполагал, – приступила она к своей женской инквизиции.
– А любви никто никогда не боится, боятся любовного послевкусия. У тебя впереди достаточно времени, чтобы превратиться в качественную мегеру.
– Хочешь сказать, что мне лучше оставаться на том уровне, на каком я была вчера?
– Нет, уровень будет получше, но задавать опасные вопросы по-прежнему нельзя.
– Лара сказала, что не дай бог, мне заглянуть в твой мобильник без спросу. А почему вопросы могут быть опасные?
– Потому что на опасные вопросы бывают опасные ответы. Оно тебе надо?
– А может я хочу опасности?
– Завтра начинаем учиться стрелять и носить бронежилет.
– Я готова.
– Договорились (Почему бы любую женскую дурь не довести до конца).
– Скажи, а что у тебя с таинственной первой женой? Полностью финиш или как?
– Откуда я знаю? Возьмет и в любой момент явится.
– А ты что?
– А я юноша слабовольный, что мне девушки скажут, то я и делаю.
– Лара сказала, что была в курсе всех наших с тобой… разговоров.
– Ну подслушивала, наверное.
– Ты меня с ней обсуждал? Она и о приданном знает?
– Да вроде не должна знать. Кстати, те двадцать штук можешь мне в сейф вернуть. И похоже каждый месяц мне понадобятся семь с половиной штук твоего приданного.
– Ну ты и фрукт, однако! – почти восхитилась она. – Я за него как за богатенького выходила, а он в распыл мое приданное пустить хочет.
– «Распыл» – классное слово, мне нравится. Означает в пыль или в пепел? (И всегда-то найдутся неизвестные русские слова.)
– Ну а вообще планы у тебя на меня какие?
– Как какие? Мы же уже давно договорились, рожаешь мне четверых детей и становишься владычицей морскою.
– Я серьезно.
– И я серьезно. Пункт «Рождение детей приветствуется обоими брачующимися» ведь ты не вычеркнула.
– Не вычеркнула, потому что он очень смешной.
– Ну вот четыре раза и посмеемся.
– Ты прикалываешься?
– Этим ты меня и околдовала. Все, назад хода нет.
Потешив себя подобной преамбулой, они приступили к обсуждению дел текущих. Сабина хотела большей власти, и она ее получила.
– У нас кто что предлагает, тот это и делает, – объявил он ей. – Достань деревянный ткацкий станок – и будет тебе потрясение от всего «Арго» и от меня лично.
– А вот и достану!
– Вот и достань, – он был абсолютно серьезен, и она поняла это.
22
В «Арго» они добирались по отдельности – то было еще одно его правило:
– При свидетелях никаких демонстраций нашего интима, полное сохранение личного пространства друг друга. И чтобы никаких: «Куда ты пошел?»
– Будешь последней сволочью, если не выделишь мне сегодня кусочек своего времени и пространства. Вечером мы с тобой идем во МХАТ, и это отмене не подлежит.
Он так удивился, что показал ей сразу два больших пальца – верной дорогой идешь по моего полному приручению. Самое удивительное, что они и в самом деле в этот вечер сидели на самых дорогих мхатовских местах, но выдержали из-за ненормативной лексики пьесы только первое отделение. Из Камергерского переулка отправились прямиком в двухкомнатную резиденцию Банкирши – к большому облегчению Алекса – его двуххатка должна была быть отныне лежбищем Лары, никак не иначе.
Выслушав в «Арго» доклад от Евы, что все идет тип-топ (а разве могло быть иначе), он позвонил по прямому телефону Аникееву и – о чудо – получил приглашение на обед от олигарха в «Фру-Фру» – самом модном ресторане Москвы. Впрочем, самого обеда ему не досталось, выпил стакан какого-то морса, изложил дело и на выход. Другой назвал бы такую ситуацию предельно унизительной (даже не дали партнерски откушать), но Алекс был только рад выскочить оттуда как можно скорее. Главное, что он сполна получил то, что требовалось: во-первых, имя премьерного денежного мешка и сумму нужную с него стребовать, во-вторых, полную автономию своих действий (нигде и никак не будет засвидетельствовано, что он штатный сотрудник «Элиса»), в-третьих, словесную гарантию, что сия работа не временная, а постоянная – то есть, речь о полном взыскании долгов не идет, достаточно регулярной выплаты комиссионных (в премьерном случае – 900 тысяч зелени). Немного не сошлись лишь в гонорарах: 20 тысяч в месяц на всю банду вместо требуемых 30 и 1,5% роялти вместо 3% от всех вырученных сумм. У Алекса сложилось полное впечатление, что его подрядили работать за стеклянные бусы. Оставалось уповать разве что на роялти с 900 тысяч (13,5 тысяч), но когда это еще будет.
Почти было отказано и в технической помощи:
– Насколько я знаю, все электронные прибамбасы и квартиру с машинами ты и так получил.
– Но мне уже завтра, например, нужны две стрелялки с глушителями.
– Хорошо, пусть Гера звонит мне, а я даю распоряжение полковнику, но не чаще раз в месяц, или в две недели.
Договорились, что на следующее утро Гера подойдет в «контору» и получит первые двадцать тысяч, а также досье на премьерного клиента.
– И насчет твоего предшественника, – добавил Аникей, когда он уже встал. – Кохен Лев Борисович сказал, что если тот вернет двести штук, то сможет ходить не оглядываясь.
В общем урок, как бодаться с олигархами вышел весьма предметным. Еще через полтора часа у него состоялась встреча с обоими подельниками на пустыре прямо во внедорожнике Вадима. Опасался, что парни непременно выскажут свое «фе», но нет, «стеклянные бусы» для них прозвучали вполне приемлемо, зацепились лишь за фамилию Премьера, по слухам у него в службе безопасности была целая небольшая армия. Стало быть что? Стало быть, нужны еще помощники, было даже высказано предложение, что необходимо
