Глава 20. Без неё

тобой ночь? — воскликнул Антипатрос, с лица которого в один миг слетела краска, и перешёл на шёпот. — Вы только разговаривали?
— Да, всю ночь.
— И только обо мне? — не понимая, радоваться, тревожится или испытывать другие чувства, допрашивал Антипатрос.
— Да, но даже на такой скучно теме она так была увлечена разговором…
— Мне не интересны подробности, говори о том, зачем я тебе нужен. — торопясь возвратится к инструменту, надавливал Антипатрос, решив, что его отношения с ним ничем не связаны и подробности о них для него бесполезны.
— Ксантилла намекнула мне, что хочет провести этот день со мной, но она была бы рада, если ты присоединишься.
— Она и так несчастной не выглядит. — попытавшись отказать Софокльзу и нетерпеливо начав разворачиваться, ответил Антипатрос.
— Разве тебе сложно походить с нами по полису? — не отпускал учителя Софокльз. — Погуляешь полчаса, а потом вернёшься. Мы тебе мешать не будем, Никий на заседании, и ты сможешь сыграть, не сковывая возможностей.
— Мне неинтересно это одолжение. И я не ручной зверёк, чтобы брать меня для радости.
Антипатрос не выдержал, узнав о том, какую низкую роль ему отвели. Его захлестнул гнев, который Софокльз увидел в его глазах, из-за чего и не стал снова останавливать учителя.
Разгорячённый множественными тревогами, Антипатрос закрыл дверь в свою комнату, и, сев перед флейтой, несколько минут не отводил глаз от инструмента, и когда он взял его в руки, не предупредив стуком, вошла Ксантилла, а молодой человек, всё-таки пугливый по своей натуре, выбросил предмет из рук.
— Кто разрешил тебе войти! Ты не видела перед собой закрытую дверь? — сорвался он на девушку, тело которой от его резкого порыва даже не вздрогнуло и не наклонилось к выходу.
— Когда-то я была царицей этой крепости.
— Я отказал Софокльзу и тебе говорю нет. — не подыграв речи Ксантиллы о нежных чувствах к воспоминаниям детских лет, осадил девушку Антипатрос.
— Он тебя о чём-то просил? — присаживаясь на табурет, пока молодой человек поднимал флейту, спросила Ксантилла.
— А ты не знаешь. — покачивая головой и округлив глаза от всё той же неприязни к некоторым из людей своего окружения, не собирался высказать прямой ответ Антипатрос.
— Думаю почти о том же, о чём и меня — погулять с ним.
— В смысле он и тебя и меня просил об одном и том же? — смутившись слову «почти», уточнил Антипатрос.
— Он просил меня, чтобы я попросила тебя, пойти с нами. — поправляя тунику, складками спавшую с колен, рассказала Ксантилла.
— То есть, чтобы мы пошли втроём. — на этот раз попытавшись разжечь искру гнева в Ксантилле, перефразировал Антипатрос.
— Да. А почему ты не согласился? — бросив из рук ткань, подняла глаза девушка.
— Я сейчас подумал, и даже не вспомнил причины.
И он добавил, отвечая на вопросительный взгляд Ксантиллы:
— Всё же я пойду.
— Я так и знала, что под новой маской того, кем ты преставился мне вчера, живёт всё тот же мой друг, так и не уезжавший из Афин. — вскочив с табурета и подбежав обнять Антипатроса, обрадовалась его согласию Ксантилла.
— Только Софокльз не сказал, во сколько мы пойдём. — имея на лице дружелюбную, но не дружественную улыбку, отстраняя от себя руки девушки, растерянно произнёс Антипатрос.
— Я сбегаю домой. А пойдём, когда вернусь.
Проводив Ксантиллу до двери своей комнаты и закрыв её, Антипатрос вернулся к флейте.
«Значит у меня ещё примерно полтора часа. » — сказал он сам себе и взял в руки инструмент.
Как и предположил Антипатрос, Ксантилла вернулась по прошествии полутора часов и, сказав двум, выхваченным в коридоре рабам, чтобы они оповестили Софокльза и Антипатроса о её возвращении, перешла в столовую, где просидела, пока молодые люди не вышли к ней. Как только пришёл Антипатрос, а он задержался, так как не спеша доигрывал мелодию, группа покинула дом.
«Да, здесь автор хотел назвать их друзьями, но чувства, которые имел каждый к своим спутниками многим отличались от нейтральных.»
По улицам шли они неравномерно: если места было достаточно, то Антипатрос вставлял Софокльза в центр так, чтобы не иметь контакта с Ксантиллой, если же улочка была узкая, то девушка забегала вперёд так, чтобы Софокльз сам отошёл назад, и она, взяв Антипатроса под руку, шла с учителем.
— Мы уже час просто ходим по улицам. — протирая локтем лоб, возмутился Антипатрос, когда жаркое Солнце начало печь голову. — Разве вы не хотели посетить определённое место?
— Софокльз хотел, чтобы ему провели экскурсию по полису. — остановившись за молодым человеком, объяснила девушка, по всему телу которой переливались капли пота.
— Разве тогда ты весь его не обошёл? — вспомнив долгое отлучение ученика, поинтересовался Антипатрос, отходя от Ксантиллы и вставая под балкон.
— Вы всё равно знаете больше меня. — попытался отговориться Софокльз, вместе с девушкой приближаясь к стене дома, но тут же Антипатроса посетила идея, и он высказался сразу после слов юноши.
— Давай покажем ему нашу школу. — выйдя из-под убежища, обратился учитель к Ксантилле, которая тут же воскликнула от радости и потянула молодых людей за собой: один из которых с трепетом и восторгом побежал с ней, а другой безрезультатно пытался вытянуть свою руку, но сдался и широким шагом шёл позади них.
В школе проводились занятия, поэтому в коридорах группе встречались перебегающие из класса в класс ученики или спешившие за своими подопечными педагоги. По настоянию Ксантиллы, перед которой открывались все двери, о которых она думала, что то, что они скрывали, будет интересно Софокльзу, за несколько часов они обошли все классы. Большую часть своего внимания девушка уделяла бывшему её наречённому, а воздыхавший нежными чувствами к ней Софокльз следовал за парой.
«Как и многих людей, его сломила любовь. Знаете, я даже не ожидал от Софокльза, что в любви он будет очарован красотой, как дворянин эпохи Людовика… без разницы какого, которым „для жизни нужен только её взгляд“. Хотя бы сам заговорил с ней, а не с упоением смотрел, как она занята допросом немногословного Антипатроса.»
К вечеру они дошли до библиотеки, в которую Антипатрос зашёл с большим увлечение и тут же убежал к дальним полкам, не только по причине того, что устал слышать возле себя голос Ксантиллы, но и для того, чтобы посмотреть те книги, до которых он, склоняемый к дому усталостью, не успел дойти вчера. Девушка так же решила набрать новых мыслей для вопросов, в чём бы ей помог отвлечённый разговор, и она увела Софокльза к столам для чтения, расставленным во всю длину стены, так же занятой окнами. И на этот раз вопросы её касались деятельности самого юноши, от чего сосуды лица того залились кровью, чуть позже снова возвратившейся к сердцу.
Через полчаса, показавшихся Ксантилле в отсутствие Антипатроса более долгим сроком, девушка начала сводить разговор с Софокльзом к их общему знакомому, о котором юноша так же был рад поговорить, как о себе. А к завершению, Ксантилла, как бы обеспокоенная тем, что дома ждут её к обеду, поспешила найти Антипатроса и попросила юношу не идти за ней. Пробегала между рядами шкафов девушка не долго, так как занятый ею стол находился в середине комнаты. И в глубине скорого поворота Ксантилла разглядела сидевшую на полу фигуру, в которой узнала предмет поиска и направилась к нему. Как девушка не пыталась обозначить своё присутствие, прикладывая значительные усилия к весу шага, Антипатрос к ней не оборачивался, как и не производил ни одного движения. Подойдя ближе, Ксантилла услышала размеренное дыхание, замеченное первый раз за два проведённым в его компании дня и, не видя выражения лица, поняла, что молодой человек спит. От незнания того, разбудить Антипатроса или нет, Ксантилла выбрала самое романтичное, вспомнившееся из детских лет, происшествие и, сев рядом с любимым, положила голову на его плечо и закрыла глаза. Антипатрос, только почувствовав тяжесть в своей руку, отдёрнул плечо и вскочил на ноги, а Ксантилла, вздрогнув, с ловкостью проделала то же.
— Ты устал? Мог раньше сказать, мы бы пошли домой вместо того, чтобы бегать здесь. — упрекала Антипатроса девушка, пока он собирал разложенные на полу книги.
Учитель молчал, чем выражал полное равнодушие, а когда все книги стопкой вложились в руки Антипатроса, он повернулся к девушке и уже оттолкнулся, чтобы пройти между нею и шкафом соседнего ряда, как Ксантилла перегородила путь.
— Отойди, пожалуйста. — проскрежетал молодой человек, не оборачиваясь на неё.
— Я хотела с тобой поговорить.
— Ты разговаривала со мной весь день. Тебе мало? — продолжая настаивать на том, чтобы Ксантилла ушла с его пути, сквозь книги сказал учитель.
— Антипатрос, ты сильно изменился за эти годы. Думаешь, я могу вспомнить тебя за несколько часов?
— Я помню, о чём ты говорила: «Какое у нас было прекрасное детство, Антипатрос! А помнишь, как мы убегали от педагогов по этой улице!». Ты говорила только о прошлом. И что, только сейчас вспоминала о том, насколько давно это было? — перекладывая книги на полку соседнего шкафа и встав лицом к лицу с девушкой, воскликнул Антипатрос.
— Ты со мной совсем не разговаривал, и я подумала, что, если напомню о том, каким весёлым, жизнерадостным ты был, как улыбка не сходила с твоего лица, ты покажешь мне её снова, тебе захочется, как раньше, захлёбываясь словами, рассказать мне о том, как ты построил школу, как учишь детей, как живёшь в Платеях. — продолжала настаивать на возвращении прошлых отношений, с грустной улыбкой расшатывала прошлое Ксантилла.
Антипатрос, удовлетворяя собственное желание, натянул огромную усмешку, открывшую оба ряда зубов.
— Вспомнила? — возвратившись к брезгливому выражению, забирая книги с полки, выпустил молодой человек. — Теперь уйдёшь?
— Ты стал другим.
— Нет, это твои воспоминания обо мне врут, потому что я не помню, многое из того, о чём ты сегодня говорила. — не утерпев, Антипатрос толкнул Ксантиллу
книгами, но девушка устояла на ногах и, не принимая на себя гнев молодого человека, попыталась говорить спокойно.
— Поэтому ты и изменился. Я запомнила всё это потому, что мы это делали вместе. Ты мог забыть, потому что для тебя это было неважно, но не вспомнить это ты не имеешь права.
Ксантилла сделала шаг в сторону, и Антипатрос, воодушевлённый её отступлением, сделал несколько шагов вперёд. И когда он проходил мимо девушки, та завела свою голову между книгами и лицом учителя. Антипатрос, не успев заметить действий Ксантиллы, не остановился и поцеловал её, в то же мгновение отпрыгнул, выронив книги.
— Что ты делаешь? — взревел Антипатрос, не смутившись и не извинившись за то, что несколько книг ударили девушку по голове.
— Ты вспомнил? — Ксантилла подскочила к нему, не уделив внимания кости, начинавшей отзываться болью в висках и скрежетом в ушах.
Антипатрос не мог этого вытерпеть. Он собрал книги в кучу, взял её на руки и выбежал из библиотеки. Он продолжал нестись и по улице, а глаза его, в сумерках освещённые Луной, горели ненавистью. Не останавливался он и в доме и, только захлопнув за собой дверь, свалив книги на стол, и, упав на кровать, затих. А мысли его не покидало несколько вопросов: «Зачем она это делает? Она перепила свой разум, если не