всё разом.
— Не знаю.
А после встал. Его тут же вывел Андрей в соседнюю комнату, и Анна с Вильямом остались наедине. И, подойдя друг к другу, начали вместе:
— Мне его жалко…
— Пойдём дальше…
Оба осеклись: Вильям улыбнулся, а Анна потупила взгляд.
— Нет. — тут же резко продолжила девушка, отходя от мужчины и злобно посмотрев на него. — Я не уйду. Ты видел в каком он состоянии? Его нельзя оставлять одного. Иди лучше домой… Нет, подожди, Андрей тебя отведёт. И скажи отцу, что я, может быть, и завтра не приду.
— Я останусь с тобой. — бесследно улыбка исчезла с лица Вильяма, глаза округлились, уши оттянули кожу, а брови изогнулись. — Я помогу…
— Не стоит. — остановил напор мужчины, когда тот подскочил к Анне, Андрей, вернувшийся без мастера Элиота. — Нам всем лучше оставить его одного.
— А если ему что-нибудь понадобится? —упорствовала Анна, приближаясь к входу в комнату.
— Он чувствует себя лучше, чем выглядит. — Андрей пресёк попытку девушки заглянуть в комнату и, подсветив затуманенное лицо небольшим пламенем тонкой улыбки, поставил Анну перед собой, и продолжил. — Мастер Элиот не только знает, как помочь другим, но и не забывает о себе. Нам надо только его оставить одного, и завтра лавка снова откроется.
Анна, вздохнув, села на стул, ранее занятый ушедшим, и прождала на нём несколько минут, прислушиваясь к звукам, доносившимся из входа, занавешенного тканью. Андрей и Вильям тоже заняли оставшиеся места. Прослушав ровный, тихий храп в течение недолгого времени, девушка тяжело поднялась, мужчины более быстро повторили её действия, и в их сопровождении она вышла из лавки.
Всё ещё было светло, площадь возобновила обычное течение горожан, но Анна свернула вниз — к месту казни и зловонной улице. Под её предводительством группа шла медленно, Вильям и Андрей шли за ней на расстоянии в один шаг, не обгоняя и не отставая от девушки, как она, наклонив головы и смотря на землю.
— Но почему? —вдруг развернувшись, воскликнула Анна, чего испугался Вильям и чуть не подпрыгнув, поднял глаза на девушку, Андрей же был окаменело спокоен.
— Что? — подумав, что Анна сделала слишком долгую паузу, переспросил сын кузнеца.
— Почему он украл тех овец?
Анна прислонилась к стене дома, а сопровождающие встали по обе стороны от неё.
— Я не могу тебе сказать. Ты знаешь, я не вру тебе, но поверь, если ты не получишь верного ответа, тебе будет спокойнее. — ласково уверил Андрей.
— Посмотри на неё! —никогда не оставляя себя вдалеке от разговора, вмешался Вильям. — Ты хочешь, чтобы она заплакала? Любые слова не имеют никакую цену, в сравнении с несчастьем Анны.
— Андрей, приговор страшнее причины. Скажи!
Упрашивать юношу долго не пришлось и, когда Анна уже одним словом перешла на угрозы, он согласился, от нерешительности хмурясь, смотря на её грозное лицо.
— Я расскажу по дороге.
Группа отошла от дома, и Андрея, для равномерной слышимости, окружили. Юноша молчал, сам с собой обдумывая начало повествования.
— Мы ждём. —нетерпеливо подначивало разогревшееся любопытство Вильяма.
Встряхнув головой так, что кончики коротких волос стрясли с себя смешанную с потом пыль, сформировавшуюся в небольшие грязевые комочки, Андрей снова приклонил её и, прокашлявшись, заговорил:
— Я думал, как легко начать, чтобы нерезко перейти о причине… Но сперва зарекитесь, что не будете переспрашивать меня о том, откуда я об этом узнал.
— Хорошо. —успокаивая Андрея, семенящие шаги которого выдавали его беспокойство, ответили оба.
— Я скажу, как есть. Герберт связался с какими-то людьми. Я их не видел, но знаю, что они живут в лесу…
— Разбойники. —прошептала Анна, настроение которой, из-за долгой нерешительности сына кузнеца, исчезло, и шла девушка, обхватив себя за живот руками с ничего не выражавшим лицом.
— Я думаю, это они попросили Герберта увести стадо.
— Ты думаешь? —придрался внимательный к словам Вильям, больше для того, чтобы насмехнуться над юношей, чем поправить его.
— Да. И очень сильно в этом уверен. — твёрдо возразил Андрей, поставив голову в привычное её положение.
— Мне то всё равно, а вот ты, Анна, поверила ему?
Девушка шла в стороне, будто мыслями была отвлечена от разговора, но Вильяму ответила быстро, не изменив безразличия лица.
— Да. — и опережая вопрос Вильяма добавила. — У меня нет причин не доверять Андрею.
— Ладно, не в той я форме, чтобы переубедить двоих.
В молчании и спеша пересёкши зловонную улицу, группа направилась к рынку, а Вильям, сегодня не терпевший долгих молчаний, обратился к шедшему справа от него Андрею, повернув к нему голову и наклонив её так, что казалось, он пытается в него заглянуть:
— Ты ещё долго будешь с нами идти?
— Нет. — немужественным, но и нелёгким женским голосом кратко отозвался юноша.
— И хорошо. А где именно ты свернёшь? — сомкнув руки за спиной, как допытливый ребёнок, не имеющий дела, пристаёт родителям, так и Вильям продолжил допрос.
— Скоро. — не поворачиваясь к спрашивающему, пробираясь взглядом через наполненные грязным веществом лужи, небрежно ответил Андрей.
Вильям хотел продолжить, но встретил взгляд Анны, показавшийся ему не только недовольным, но и грозным, чему сопутствовали также сжатые губы. До того как Андрею пришлось с ними расстаться, скудно распрощавшись, не доходя до рынка, он свернул на прилегающий к нему, параллельный зловонной улице проулок.
— Может быть, перенесём нашу прогулку на завтра? —когда Анна взяла его руку, предложил Вильям.
— Не знаю.
— Ты права. Я вижу, сейчас для тебя не лучшее время. —остановившись, решив не отказываться от запланированного на прогулку прогресса и выполнить хотя бы его часть, сладкоголосо сказал Вильям, притягивая к себе девушку. — Видимо, ты знала этого Герберта, …
«Нет, я уже не могу вытерпеть! Ах, ладно, подожду окончания сцены.»
… но зачем отыгрывать его смерть и на себе? Подумай, ты не сделаешь лучше ни мне, ни себе, ни кому-либо ещё, если перестанешь улыбаться и весь вечер проходишь с этим лицом… оно и меня заставит грустить. Давай я сделаю магию… только не беги и не проси сжечь меня на костре. Я тебя обниму, а когда отпущу, твоё лицо будет сиять улыбкой, так же ярко, как это заходящее Солнце.
От слов сразу приступив к делу, договорив, Вильям прижал не сопротивляющуюся Анну к себе и поместил свой подбородок на её голову. Продержав её в своих руках не более минуты, мужчина ослабил напряжение, но Анна не отошла от него и стояла, сдавливая его рёбра тяжёлыми предплечьями, от чего Вильяму пришлось снова положить руки на её холодное, но влажное от впитывания нескончаемого пота платье. После ещё полуминутного терпения Вильяма девушка сняла захват и подняла на так же отпустившего руки мужчину лицо с улыбкой, натянутой неумело скрытно.
— С ней твоё и без того красивое лицо становится привлекательнее ещё в тысячу раз. — подыгрывая, воскликнул Вильям и хотел прельстить Анне ещё одним комплиментом, но девушка закрыла его рот поцелуем.
«Фу, гадость какая. Мне даже жалко автора, которая десять минут думала о том, как описать эту противную сцену (хотя ей уже приходилось писать подобные слова, просто меня тогда не было), и не хочу её продолжать. Потом они поулыбались друг другу и пошли домой, хорошо ещё, что молча.
Дак о чём я пытался, но всё же не начал. Что за глупость у этих людей, я сейчас больше говорю об этой девчонке — радостно бежать на казнь, зная кто умрёт, а после этого плакать? Я этого не понимаю! Но всё есть, как описала автор, как толстушка поступила.»
Сделав менее, чем планировал, и получив более, чем ожидал, Вильям, полностью обескураженный настроением Анны, превышавшим норму весёлости, вернулся в паб к ужину.
