которого невозможно было скрыть на ткани, хотя цвет её составлял контраст пятнам. На Хьюго была накинута подпоясанная туника и холщовая жилетка, похожие на лосины брюки, заправленные в стягивающие ноги, неподходящего размера башмаки. Одежда Анны также не отличалась изящностью вкуса своей обладательницы: на серой тунике был надет сарафан, края которого будто специально были отрезаны, поэтому доходили лишь до средины щиколотки и больше, кроме невысоких ботинок, наряд её ничего не имел.
— Вот новый твой подручный — Вильям Ноэл.
По привычке Вильям начал кланяться, но, подняв голову после первого реверанса, увидел удивлённые лица новых знакомых и, выпрямившись, составил им компанию в молчаливом простаивании. И, не утерпев, воскликнул первым:
— Как же вы рады со мной познакомится, милая Анна! Неправда?
Вильям словно подпрыгнул своим на вид нелёгким телом к девушке и приобнял её за незримую талию, рука его не легла на бок, а вцепилась в платье, чтобы не соскользнуть.
— Нет, нет, Хьюго, не волнуйся. Я вижу, как твоя рука дрожит у рукояти тесаки. — оттолкнувшись от Анны, мужчина подошёл к трактирщику и, опёршись спиной о деревянную столешницу, приукрасив лицо обходительной улыбкой, продолжил. — Вы не представляете, как мне повезло, встретить вас. Но вам удача улыбнулась не меньше, не удивляйтесь — вы вскоре поймёте, о чём я говорю. Дак сколько мне работать?
— Неделю. — уже высчитав цену выпитого и съеденного названными друзьями Вильяма и разделив её на заработную плату последнего наёмного помощника, уносившего питы со столов два года назад, ответил Хьюго, осёкшийся очередной переменой поведения Вильяма.
— Ну что же, я приживусь и за этот срок. Я согласен.
Анна, на которую Вильям бросал пылкие взгляды заспанных глаз, отнеслась к его темпераменту безразлично и, после презентации очередного безденежного посетителя, вернулась к работе.
— Неужели я должен начать сегодня? — занимая освободившееся от девушки место, пролепетал Вильям.
— А ты бы хотел через неделю, и чтобы я тебя отпустил домой? — усмехнувшись переспросил Хьюго, усаживая себя и нового помощника за свой стол.
— Неделя… нет, это много, но сегодня — это…
— Хватит! Какая бессмыслица в твоём мозгу. — перебив раздумья Вильяма, закричал Хьюго, перед чем резко ударил по столу, чего не ожидал его собеседник, и от того поперхнулся и начал икать, что, к счастью, смог быстро остановить, сделав несколько вздохов.
— Ты начнёшь завтра.
— И так можно. — Вильям опустил глаза, чтобы положить нож на стол. — Постой, но я голый. Можно мне…
— Домой ты не пойдёшь.
— Да дослушай ты. И вправду, и я сам бы в Париж возвращаться не стал. Я думал попросить у тебя одежду.
— Она будет тебе велика.
Хьюго и Вильям замолчали: один задумался о том, во что ему одеть нового помощника, другой — как завладеть вниманием Анны. Озвучить свою идею первым решился трактирщик.
— Анна сходит с тобой к тебе домой, ты переоденешься, и вы вернётесь сюда.
— Да я тебе же говорю, что живу в Париже. Но если он отсюда недалеко, в чём я сомневаюсь, то я согласен.
— Ты бредишь? До Парижа не меньше двухсот миль. — возразил Хьюго, ещё более возмущаясь недопониманию речи Вильяма, но смягчая мысли о нём тем, что слышит картавый акцент.
— Но вся моя одежда там. Двести миль… это значит, что мы недалеко от Лондона?
— Это прекрасный Грейвсенд.- воодушевлённо презентовал свой городок Хьюго, населённый пункт проживания которого носил такое название только из-за того, что все дома, исключением только были деревянные конюшни и амбары, были построены из камня.
— Далеко до Лондона?
— Двадцать миль.
— Десять раз туда, и я дома. — некстати заметил Вильям.
— Дак где ты живёшь? Ты же не мог приехать сюда из Парижа, зайти в мой паб и уснуть, ещё так крепко, чтобы не почувствовать, как тебя обирают.
— Ты читаешь мою память! Уверяю, всё так и было. —рассмеялся Вильям, история которого о его путешествии была уже выдумана, но рассказ Хьюго понравился ему больше.
— Тогда, где твоя лошадь? — недоверчиво уточнил трактирщик.
— И в этом тоже история. — награждённый Музой, воспрял вдохновением Вильям и затараторил. — Я почему пришёл и уснул? Я слез с лошади и только на мгновение отошёл от неё для того, чтобы сорвать яблоко. Нашёл самое красивое, полез за ним, а когда спрыгнул на землю — вижу, как моя Элиз уносит на себе какого-то мальчугана. Гнаться за ним смысла, конечно, я не видел, а при мне оставалась только моя шпага — и ею достать их было невозможно. Вот я, жуя яблоки, которые ещё несколько раз находил по дороге, пришёл сюда, в Грейвсенд.
Выслушав Вильяма, Хьюго снова отвлёкся на размышление об одевании мужчины, который не знал, чем ему заняться, и наблюдал за волнующимся лбом трактирщика.
— Могу я попросить у тебя денег в долг? За них проработаю несколько дней дополнительно. — заговорил Вильям, который додумался до выгодной в нескольких делах идее.
— Зачем?
— Я куплю одежду на рынке.
— Можно поступить и так. — начав выпрямлять скрутившуюся во время сидения спину, позвонки в которой с хрустом принимали правильное положение, согласился Хьюго. — С тобой пойдёт Анна.
— Не вижу в этом никаких затруднений. Готов, хоть сию минуту. — подпрыгнув, воскликнул Вильям и побежал к барной стойке. — Анна, собирайся! Мы идём на рынок.
Действия Вильяма привлекли внимание большого количества посетителей и Анны, которая взглядом обошла помощника, удивлённо посмотрела на отца.
— Да что ты себе позволяешь! — взорвался криком Хьюго и оттащил мужчину в комнату, дверь в которую располагалась за спиной Вильяма.
Он успел только взвизгнуть, а трактирщик, память которого напомнила ему о высокомерном и нахально поведении Вильяма: его поклоне, объятии дочери и прочем — прижал его к стене и, так как он забыл нож на столе, начал размениваться с его телом ударами своих кулаков. Но для бывшего пирата, мушкетёра и рядового (после чего он дослужился до полковника) мягкие, жиристые кулаки Хьюго могли нанести его телу не больший ущерб, чем сильный массаж. Когда у трактирщика появилась отдышка, Вильям ни разу не вскрикнул и всё ещё твёрдо держался на ногах.
— Что ты себе позволяешь. — смеясь, оттолкнул от себя уже переставшего размахивать кулаками Хьюго Вильям. Он положил левую руки на плечи мужчины и большими пальцами поднял его голову, от бессилия повисшую на груди. — Ты не обращай внимания на то, что я смеялся. Мне не больно, нет. Меня веселит твоя вспыльчивость. Но больше никогда, запомни, потому что я теперь даже после отработки буду часто тебя посещать, никогда не поднимай на меня руки. Иначе… я решу тогда же, когда ты снова осмелеешь. Но не волнуйся, я не жестокий.
Слава отпустил голову Хьюго, к которому вернулось ровное дыхание, и вошёл в паб.
— Анна, налей мне чего-нибудь некрепкого. — перевалившись через стойку, обратился Вильям к девушке, которая протирала пыльной тряпкой мокрые стаканы.
Но дочь трактирщика, работавшая в пабе с детства и выучившая различные черты посетителей их заведения, отнеслась без внимания к просьбе мужчины. А Вильям продолжал настаивать. Несколько последующих окликов были произнесены с чувством раздражения, а с последующими мужчина разыгрался, начал гримасничать, что Анна не могла не заметить и от чего засмеялась.
— Меня учили, что за представления артистам надо платить, а я с тебя прошу только кружку. — закончив игру и снова покрыв лицо налётом твёрдой просьбы, повторил Вильям.
Анна отставила последний стакан и, усмехнувшись нахальности помощника, посмотрев на него, вышла из-за стойки и пошла по залу, собирая пустые кружки. Но Вильям, негромко поблагодарив девушку за её глупость и высокомерие, перепрыгнул стойку и, увидев под столом не закупоренный бочонок, залез в него только что вытертой кружкой. Зачерпнув жидкость, он прикрыл тару крышкой так, как она была накинута на бочонок несколько мгновений назад. Выпив стакан горького эля, Вильям поморщил лицо и от приободрения потряс тело. Но один стакан жажду только раззадорил, и мужчина наполнил следующий, после которого решил остановиться и вытер кружку, как это делала Анна.
Опомнившийся о том, что он отпустил должника, Хьюго, выталкивая себя со стула последними силами, которые в его возрасте уже не могли восстанавливаться быстро, …
« Какой возраст! Ему всего-то сорок, а Анне, так как автор об этом не упомянула, но может быть для кого-то это имеет значения, девятнадцать.»
… ввалился в паб в тот момент, когда Вильям заканчивал сокрытие следов своего деяния и приставлял высушенный стакан к группе тех, которые вытерла Анна.
Удивлённый тем, что должник не сбежал, трактирщик сперва взглядом нашёл остановившуюся у дальнего стола и разговаривавшую с теми, кто за ним сидел, Анну, а после подошёл к Вильяму.
— Да, да по твоему взгляду я вижу, что работаю я сейчас без оплаты, но я только примерялся, так что и сам бы ничего за это не попросил бы. — опережая мысли Хьюго, заверил его Вильям.
— Хорошо. — охладев после сильного волнения, Хьюго положил свои толстые, покрытые густой шерстью руки на невысокий отросток стола — рабочее место того, кто стоял за барной стойкой — и подозвал дочь, которая подошла к ним после того, как ей удалось отговориться от пристававших к ней с неутихаемыми разговорами мужчин.
— Анна, я закрою сегодня пораньше. И ты можешь быть свободна уже сейчас, но перед тем, как пойдёшь к Грейс, сходи вместе с Вильямом на рынок.
— У нас чего-то не хватает. — забеспокоилась девушка, пробежав глазами стоявшие за спинами мужчин полки со спиртным и посудой.
— Нет. Ты купишь ему одежду. — выставив перед собой руку, тем самым приостанавливая речь Анны, Хьюго продолжил. — За неё он отработает дополнительно — запомни сумму.
Хотя в ласковых словах отца это звучало как просьба, но всё-таки это был приказ, отданный начальником, и девушка не могла ему перечить.
Вильям, заинтересовавшись стоявшей за его спиной стеной более, чем участием в разговоре, повернулся к полкам, читая наименования, выцарапанные на глиняных бутылках.
— Ну всё, я закончил, пошли. — непринуждённо обратился он к Анне, которую нашёл стоявшей рядом с собой и занятую вытиранием собранных стаканов, в то время как Хьюго снова сел за свой стол.
— Закончу и пойдём.
— Нет, не говори со мной как с этими деревенщинами. Как ты вообще додумалась сравнить меня с ними? — вспылив на грубый тон девушки, возразил Вильям.
— Извините, достопочтенный сэр. — язвительно поддразнила Анна, вытирая последний стакан. — Могу ли я пригласить вас пройти со мной на рынок?
— Сэр? — задумался Вильям, не отвечая на вопрос. — Ведь меня ещё не разу не называли сэром. Сэр Вильям, как красиво звучит. Закончу здесь и подумаю, может быть, из этого что-нибудь получится.
— Эй, ты идёшь? — не решаясь прикоснуться к полуголому мужчине, крикнула рядом с ним Анна.
Вильям озарил девушку ещё не спустившейся с лица после радости о нахождении цели в существовании улыбкой и, забрав нож со стола, пошёл к выходу, Анна же, попрощавшись с отцом, побежала следом.
На улице было душно. Влажный воздух осаждал город и не давал скопившимся в нем
