Глава 15. Несколько слов об Антипатросе

расспрашивал односельчан о том, что они будут делать с урожаем, скотом, изделиями и другими вещами, производимыми в деревне. Но не услышал ни одного нужного ему ответа, возвращаясь домой, начал обдумывать новый план и, увидев, как Михаэль разговаривает с его детьми, затаился и прислушался.
— … я вернусь через неделю. Но и без меня не забывайте тренироваться, чтобы, когда я приехал, вы втроём обыграли меня. Понятно?
— Чем тебе у нас не нравиться, зачем ехать в Афина? — спросил один из братьев Софокльза. Трое были похожи, но близнецами не являлись и разницу в возрасте имели около десяти месяцев.
— Антипатрос попросил меня купить какие-то книги для школы.
— А сам он съездить не может?
— Если весь мой путь займёт день, то для него два. И он не может оставить школу на долго.
Дети были огорчены неожиданным отъездом их соперника и после долгого прощания пошли домой.
«Так я и поверил ему. Узнал вчера о вознаграждении, и сразу же поехал.» — ядовито улыбнувшись, подумал Байон, что сошло с его лица сразу перед тем, как Михаэль прошёл мимо него, и он начал разговор.
— Поможешь доехать до Афин. Жена к родственникам отправляет, а в этом году никто туда не едет. — с рассеянны видом Байон накинулся из-за угла дома, на вздрогнувшего от неожиданности Михаэля.
— Я отправляюсь завтра. — не останавливаясь, проговорил Михаэль.
— Отлично. В любое время? — вприпрыжку следуя за ним, спрашивал мужчина.
— Заеду за тобой утром.
— Ты окажешь мне огромную услугу. Спасибо.
— Не опоздай. — строго попрощался Михаэль, и Байон, отстав от него, вернулся в дом.
Под тем же предлогом, что давно не видел родных, хлебопашец попрощался с женой и детьми, и, обусловив то, что не берёт их с собой из-за дальности путешествия, уехал следующим утром с Михаэлем в Афины.
Передвигаясь по высотной местности Балканского полуострова, с гор, начало в которых брали небольшие реки, узкие переходы которых преодалялись через глубокие ущелья, перекатываясь на плоскогорья, частями задевая малочисленные равнины, проездом сквозь редколесья и фермы, не знавшиеся друг с другом мужчины, в голове одного из которых всё устойчивей закреплялась мысль о том, что Михаэль едет в город за вознаграждением, обещанным за Антипатроса, что в его сознании подкреплялось снами, в которых Байон пытался догнать Михаэля, едущего на лошади, за кем он из ночи в ночь не успевал, и тот забирал все положенные хлебопашцу деньги. Путь занял больше, чем обещал Михаэль детям и через три дня, когда до Афин оставался ещё один день пути, они заночевали рядом с обрывом, спускавшемся заострёнными штыками к полю. Байон, проснувшись после неприятнейших навеваний будущего, решил избавиться от навязчивой идеи. И единственное, что пришло в его сонную голову — убить соперника — большую роль в его решении уделялась увиденному перед собой пейзажу. Толкая бесчувственное тело спящего и не откликавшегося пробуждением на грубые прикосновения хлебопашца мужчины к обрыву, Байон остановился: «Может не стоит? Если награда будет не столь большой, о боги.». Но последняя неожиданная мысль дала ему ответ: «Сначала узнаю цену, если не понравится, буду торговаться. Им всё равно придётся уступить, если им нужна информация. Когда добьюсь приемлемой цены, всё и расскажу.». Внутренний голос уговорила хлебопашца, и лёгкое тело Михаэля сорвалось с края. Трусливо отвернувшись, Байон упал на траву и проспал оставшееся до восхода время.
Следующим вечером, мужчина въехал в Афины. Разыскав нужное ведомство на площади Акрополя, он показал надорванный, смятый листок на входе, после чего его проводили до человека, занимавшегося этим делом. Никий распорядился о том, что, если будут приходить по делу его сына, ему немедленно сообщали об этом. Байон, как ему, в ожидании высокопоставленного мужчины, рассказал принявшей его в своей комнате афинец, был первым пришедшим, знающий о пропавшем и не являющийся сикофантом. После небольшого рассказа хлебопашца о поступках Антипатроса в деревне, Никий решил лично проверить подлинность слов докладчика.
На следующий день одни из лучших коней Афин доставили их в безымянную деревню. Приезд большой группы людей, остановившихся у школы, заставил насторожиться обитателей, а самые любопытные окружили Байона. Но хлебопашец, не замечая односельчан, надменно шёл следом за Никием, и как только они дошли до дома, два стражника последовали за рабовладельцем, остальные в ожидании остановились на улице, ровно, как и Байон.
В это раннее время юноша завтракал, и топот множества копыт, никогда не встречавшийся в этих краях, тоже отвлёк его. С отцом он столкнулся, выходя из комнаты в школу, и мужчина, не говоря ни слова, обнял сына, а Антипатрос заплакал. Всё это время он ни разу не вспомнил об отце и не хотел этого, боясь собственной чувствительности, из-за которой мог забыться обо всей имеющейся в нём неприязни к Афинам и вернуться в полис ради родителя.  Встретив того, которого хотел забыть навсегда, но не имея понимания о его здравом существовании, другой мог прийти в замешательство, разозлится или впасть в отчаяние, но юноша извинялся, он понимал, что совершил верный поступок, заставивший обоих осознать не только их ценность друг для друга, а также верил, что отец простил его и принял выбор сына. Руки мужчины — единственного родного человека, оставшегося после смерти матери —крепче прижимали к себе тело юноши. Стражники, стоявшие за Никием, осмотрев помещение на наличие в нём посторонних, вышли на улицу и закрыли за собой дверь.
Весь день семья провела вместе. Некоторые всё ещё проявляли интерес к приезжим, заглядывали в окна школы, но рассредоточившаяся по всему периметру здания стража, отгоняла слишком любопытных.
Всё же Антипатрос отказывался возвращаться в полис, а Никий, давно понявший твёрдость его убеждений, перестал предлагать. Сначала Антипатрос решил отменить занятия в школе, чтобы провести больше времени с отцом, но чиновник настоял на продолжении обучения, ссылаясь на то, что не может «отбирать хлеб у своего сына».
А Байон на собрании, внеочерёдно организованном Изокрейтсом, рассказал всем, кем является Антипатрос, но ни у кого это не вызвало дополнительных эмоций к учителю, ни большей симпатии, ни отвращения. Они запомнили его обычным и стеснительным, но образованным мальчишкой.
Через неделю Никий уехал с обещанием, что будет навещать сына, не забыв заплатить Байону.
К неприятному удивлению Антипатроса, никто не помнил о Михаэле. Учитель волновался за друга, но каждый, к кому он подходил, отвечал, что не знает такого человека. Память об этом необычном существе сохранили лишь Антипатрос и Байон, кошмары которого становились всё красочней и пугающе. О том, что он и Михаэль вместе уехали в Афины, мужчина никому не рассказывал.