Макринин день

жене в город. Вот он уезжает с молодой женой.  Мария провожает их  до криницы. Прощаются, она останавливается на пригорке. Брат с женой, пройдя небольшое расстояние, останавливается, машет ей на прощание рукой и кричит:
- Все будет хорошо, сестренка! Ты тоже найдешь свое счастье!
Осталась Мария одна с отцом. Оба работали в колхозе. Вот и ей надо устраивать свою судьбу, но она бесприданница! А приданое в те времена играло большую роль. Нет, они с отцом не голодали, усердно работали, но искать нужно было такого же бедолагу, как она сама или вдовца.
И такой нашелся. У Владислава недавно умерла жена от чахотки, оставив маленького  ребенка. Родителей у суженого не было, а братья и сестры также были раскиданы судьбой по селам. Был у Владислава построенный им шелеваный домик да небольшой кусочек земли.
Понравился Марии молодой рассудительный мужчина, да еще на все руки мастер.
И вечер-свадьба у них была. Какой же счастливой была Мария!
-  Какая ты у меня красивая! Посмотрите, какая у меня жена! Краше нет во всем хуторе! – говорил ее милый, сидя за праздничным столом. Подарил ей отрез ситца на платье да алую небольшую шаль. Девушка в ответ подарила рубаху, по вороту сама вышивала яркие красивые цветы. Самые счастливые это были годы! Да, не все так плохо было в ее судьбе!
Глава 7
Три  дня Мария себя чувствовала так, как будто снял Бог её жизненную тяжесть  лет так на двадцать. Боль перестала ломать ее тело, казалось, даже краски дня стали ярче. Видения перестали ее терзать: сон был легким, отдыхающим.

Проснулась бабушка утром, лежала с закрытыми глазами. А память уже услужливо донесла запах пыльной земли после грозы, раскаты грома и видение молнии на темном небе, вспомнила она, как когда-то на заре слушала переливчатую трель соловья, как легкий прохладный ветер приносил запахи жасмина весной, как бежала с детьми по белоснежным волнам ковыля, как на заре окучивали с мужем ровные ряды картофеля, как в натруженных руках растирала в августе налитые золотом колосья пшеницы. Эх, туда бы сейчас!

Ближе к полудню как бы невзначай попросила Мария зятя вывезти ее следующим утром  в поле. Как ни странно, он быстро согласился.

На следующее утро около поля, недалеко от дороги, вышла она из машины и села на табурет, который взяли с собой. Все так же, как когда-то, в поле гнулись тяжелые колосья пшеницы, все так же легкий ветерок нес утреннюю прохладу. А вот на востоке  малиновую ленту горизонта пронзили лучи солнца – необыкновенное зрелище! Солнце, яркое и теплое, медленно выплывало в свой рабочий день. Едва вышло оно из-за горизонта, запели птицы, цикады затрещали и зацокали, через дорогу пробежал выводок куропаток. Вдали, дав гудки, отправилась от станции электричка. Все такое до боли знакомое и родное, виденное сотни и тысячи раз!

Запах свежескошенного сена на буграх ветром принес весть, что пора перевернуть вилки, а к вечеру собрать его в копички (такие маленькие стожки) – не дай Бог, дождь! Бабушка подивилась халатности хозяина, не пришедшего с утра перевернуть  сено.

Мария дышала полной грудью и смотрела во все глаза. Какая красота! Душа ее ликовала! Все такое обыденное, сотни и тысячи раз виденное, доставляло сейчас бабушке огромную радость, дарило незабываемые впечатления. Но где-то в уголке души затаилась легкая грусть от невозвратимости былого, -  возможно, видит она эту красоту в последний раз.

Муж дочери вернулся с букетом полевых цветов и протянул Марии. Она с благодарностью приняла цветы. Пожалуй, это самые дорогие цветы по значимости для нее в жизни. Запах мышиного горошка и душицы приятно волновал воспоминаниями. Из букета она взяла колосок пшеницы и растерла в ладонях. Готова пшеничка к уборке. Вот-вот начнется страда.

Уезжать не хотелось, но солнце припекало все сильнее. Медленно шла машина, зять понимающе вел ее так, чтобы из окна Мария продолжала любоваться открывающимися видами.

Дома уже ждал путешественников кипящий самовар и накрытый к чаю стол. Похоже, все были рады, что бабушке стало легче. Хороший день! Даже сын с невесткой, живущие в городе, сегодня приехали проведать ее. Сердце Марии  переполнилось любовью к родным и счастьем. Да, жизнь - это великий подарок! Особенно среди любящих людей.

В этот день Лидия пекла любимые Марией пироги с капустой. Мария и сама когда-то была отменной хозяйкой,  и возиться с тестом особенно ей удавалось. Все, что не делала она с тестом, выходило воздушным и невероятно вкусным. Родственники любили бывать в гостях у Марии.

Некоторые праздники они  проводили только у нее – это стало традицией.

Особенно праздник Победы, он  был самым главным в роду. В этот день все родственники собирались у Марии и Владислава. Ближе к обеду все шли на  хуторское  кладбище, обходили могилы умерших и погибших родных и соседей, возлагали цветы и небольшие веночки, а затем расстилали огромное покрывало, поминали ушедших и вспоминали разные случаи из жизни военной и мирной. Это было великое сидение. Около тридцати человек вели душевные беседы. Потом отправлялись домой и продолжали сидеть за большим столом, но уже с баяном и песнями.

Все любили эти встречи, они сплачивали, сближали.  Внуки слушали с интересом всякие истории и, Мария надеялась, запоминали услышанное. Пусть в их жизни и жизни потомков  не повторится все то плохое и тяжелое, что выпало на долю ее поколения!
Глава 8
До конца дня Мария просила детей отвезти ее завтра домой, говорила, что чувствует себя хорошо:
- Посмотрю, как там, и привезете назад!
Дети говорили, что это далеко и опасно для ее здоровья. Мать сердилась и думала, что поторопилась она переехать к дочери. Когда терпение ее лопнуло и все аргументы были исчерпаны в этом споре, она в сердцах сказала о своих мыслях Лидии. Дочь замолчала в недоумении и обиде. И сдалась. Пообещала сделать так, как хочет мать. Весь вечер бабушка переживала о том, как бы не передумали ее везти, и о том, что наговорила лишнего.

Утром волнение охватило ее, как когда-то перед каким-нибудь важным событием.  Встала Мария на заре и не могла дождаться, когда уже тронутся в путь.
Когда сели в машину, Мария не выдержала и попросила прощения за неосторожные слова.
- Я уже все забыла, - ответила дочь. - И я тебя понимаю.
Мать успокоилась, хотя совесть маленьким червячком грызла где-то внутри. Волнение поездки вскоре заглушило неприятные моменты и заставило о них забыть. Немного мешали включенные зятем песни со словами без всякого смысла, но это ничего, главное, ее везут.

Весь путь Мария смотрела в окно и думала, что сейчас времена сильно изменились. Когда-то ездили колхозницы в огородную бригаду на полуторке и весь путь до нее пели. Выходили на километровые ряды овощей для прополки и пели. Собирались в праздники и пели. Все пели, всегда пели - и это помогало жить. Даже сидя в подвале под бомбежкой тихонько пела Мария детям песню, чтобы отвлечь их и хоть как-то развеять страх: показать, что она не боится, они тоже должны не бояться, все будет хорошо, ведь где-то отец воюет с фашистами и ждет встречи с семьей. Сейчас молодые не поют, да и спроси кого-нибудь из них, вряд ли какую песню до конца знают. Все слушают песни полуголых безголосых певцов, а в песнях этих никакого смысла. Мир перевернулся!

Всю дорогу зять и дочь что-то увлеченно рассказывали ей, но она не слушала их, думала о своем.
Если построить всех людей, которых Мария знала в своей жизни, и которых теперь нет, в колонну, то выстроится она в километр, а может, и больше. Вспомнились слова отца: «Все мы – гости на этой земле». Ах, как прав он был! А она не понимала смысла этого выражения, думала,- чудит старик! Становиться же в конце этой мертвой колонны ей ой как не хотелось!

Дорога змеей вилась по проселку. Становилось довольно душно. Жаркое марево конца июля плыло над полями и пригорками. Мария смотрела из окна: природа жила своей жизнью, и до людей ей не было никакого дела. В зарослях акации звонко куковала кукушка, пели в густой зелени листвы на деревьях невидимые птицы, в траве орда звонких цикад трещала о чем-то своем. Так было и сто , и двести лет назад. Так будет и после нее.

Наконец въехали в хутор, а затем и на улицу, где был дом Марии. Вот и дом, который с такой любовью строили они с мужем, сад, где каждое дерево и каждый кустик посажены с любовью ее и его  руками. За воротами клумба роскошных ярких многолетников. Бабушка перекрестилась и открыла калитку:
- Ну, здравствуйте! – тихо прошептала она, остановившись на мгновение.- Вот и свиделись!

Опираясь на палочку, шла , не спеша, мимо палисадника, мимо шпалеры винограда. Муж любил возиться с ним.

Сердце учащенно билось и заходилось в радостной истоме. Она дома! Её не торопили и шли поодаль, понимая и уважая ее чувства, которыми было охвачено сердце Марии.
- Здоровеньки булы, Алексеевна! Решили вернуться!? Все в порядке здесь, я приглядываю! – кричал из-за забора, приветливо улыбаясь, сосед.
- Здравствуй, Боря, вот проведать свой дом решила! Спасибо тебе! – отозвалась бабушка.
- Да чего уж, выздоравливайте, да возвращайтесь, хватит болеть! – засмеялся Боря и, подмигнув Лидии и ее мужу, пошел по леваде по своим делам.

Дошла Мария до беседки, посидела, подождала, пока дочь откроет дом и летнюю кухню, отворит резные ставни.
Раскочегарили самовар, тихо и задушевно лился разговор, пили чай с привезенными пирогами.
- Ну, вот и душа на месте, как будто заново родилась, - подведя итог разговору, сказала бабушка. – Устала я, слабость в ногах. Пожалуй, пойду прилягу на часок, потом и поедем!
В доме легла она на свою кровать и провалилась в тяжелый сон. Дочь прикрыла ее одеялом и тихо вышла.

Снится Марии страшный сон.

…В хутор вошли немцы, мечется Мария, ноги

холодеют от ужаса неизвестности. На кровати спит приболевшая Лидочка.

В комнату входит высокий немец со злым каменным лицом, что-то кричит на своем языке. Мария прижимает палец к губам, просит говорить тихо.
- Шнель, руссише швайн! – огромный фашист подходит к кровати и рывком скидывает Лидочку с кровати на пол. Мария вскрикивает и заслоняет собой дочь, берет ее на руки.
- Шнель, шнель! – прикладом нелюдь ударяет женщину в спину, выгоняя из дома.

В доме поселился офицер, а Мария с дочерью оказались в сарае. Пришлось вернуться и попросить взять вещи. Офицер разрешил. Женщина принесла вещи в сарай. Постелила Лидочке на сеновале, укрыла ее.

Спина «горит» от удара. Невыносимая боль, физическая и душевная, требует выхода. Слезы льются из глаз. Враг пришел в ее дом, он готов убивать. Что будет с ними?! Мария прислонилась к стене и застонала. Ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание и умрет. Она ловит ртом воздух, хватается руками за стены. Руки скользят, ноги не держат, она боится разбудить дочь и только стонет, сползая медленно вниз...

Подбежали дочь и ее муж и стали будить бабушку, которая во сне громко стонала и плакала. Когда Марию стали поднимать, она не могла стоять, спину пронзала нестерпимая боль. Бабушку уложили и вызвали скорую.

Вскоре приехал доктор, осмотрел её и поставил укол. Затем отвезли бабушку назад, к дочери. Марии стало хуже. Ночью ее парализовало.
Глава 9
Мария попыталась повернуться. И не смогла. Ужас липким облаком охватил ее. Потом