слышал, надеюсь, что в нашей стране-то делается? - сразу же спросил он вышедшего в коридор Вадима, ещё даже и сигарету не успев закурить, спички достать из кармана. - Представляешь себе, какая заварилась каша!
- Слышать-то я слышал, Коль, да только ничего понять пока не могу, - виновато ответил Стеблов. - Ты хоть мне растолкуй теперь, что в Москве происходит. Кто там “наш”, кто - “не наш”. Кто - “красный”, кто - “белый”. И на чью сторону, соответственно, становиться, за кого в драку вписываться. А то ведь я весь день с ребятнёй на пляже был. Вернулся к ужину, а тут такое твориться!… От жены добиться ничего не могу: ей политика до одного места, сам знаешь. Кинулся к телевизору - там “Лебедей” запустили по всем каналам, хоть плачь. Радио не работает - мрак! Так что давай рассказывай, что успел узнать. Ты же, в отличие от меня, не в отпуске: на работу ездишь, с умными людьми общаешься, газеты утренние читаешь. Расскажи, что в институте-то у нас говорят про всё это?...
6
Соседа долго упрашивать не пришлось последними новостями поделиться: для этого, собственно, он и пришёл к Стеблову. Прикурив сигарету и затянувшись нервно, он, клубы дыма из себя выпуская, стал торопливо рассказывать всё, что знал: что с самого утра, оказывается, в стране было объявлено чрезвычайное положение в связи с резким ухудшением внутриполитической обстановки, и в десять утра по телевизору выступили члены Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению во главе с вице-президентом Янаевым. Он-то и объявил громогласно, что для предотвращения развала СССР и в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым М.С. своих прямых обязанностей, он, Янаев Г.И., в соответствии со статьёй 127-7 Конституции СССР берёт на себя всю полноту власти. А значит, становится исполняющим обязанности президента СССР и вводит военную технику в Москву для охраны особо важных объектов. Всё. После этого заявления, добавил сосед, телевизоры сразу и выключили.
- Зачем? - недоумённо произнёс Стеблов, не понимая последнего действа… и потом, подумав, спросил, переваривая услышанное: - А кто на этой пресс-конференции помимо Янаева был, не помнишь? кто ГКЧП возглавил?
Сосед назвал восемь фамилий главных организаторов ГКЧП, которых показывали по телевизору:
“Бакланов О.Д. – первый заместитель председателя Совета Обороны СССР, Крючков В.А. – председатель КГБ СССР, Павлов В.С. – премьер-министр СССР, Пуго Б.К. – министр внутренних дел СССР, Стародубцев В.А. – председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А.И. – президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д.Т. – министр обороны СССР, Янаев Г.И. – и.о. Президента СССР”.
Все были люди известные и достойные, наделённые высшими властными полномочиями. Все как один - патриоты, за исключением чекиста Крючкова, который, пусть только и на словах, но тоже патриотом себя называл и позиционировал.
- Так они что, - Стеблов внимательно и в упор смотрел на соседа Кольку, пытаясь будто бы дальнейшие события предугадать, - Горбачева с трона скинуть собрались что ли?
- Не знаю. Наверное. Ближайшее время покажет.
- Да правильно решили мужики, молодцы! Давно пора этого гниду продажную выгнать и посадить - за всё то, что он, негодяй, со страною сделал.
-…Пора-то оно пора. Это верно, Вадим, кто спорит, - Николай усмехнулся, прищурился глубокомысленно, потупился и ещё гуще дымом на весь коридор зачадил. - Только… только там ещё и с Ельциным разобраться надо будет, не забывай, который тот ещё геморрой, с потрохами купленный… И тоже сдаваться без боя не собирается, гад. Слышал, небось, какую бучу-то уже поднял, едва появившись в Москве после прилёта из Казахстана от Назарбаева? Выступил после обеда с заявлением - американцы его, говорят, м…дака безпалого, перед тем накачали-науськали, - что он-де не поддерживает ГКЧП, считает членов его узурпаторами и самозванцами, отказывается им подчиняться и всё такое. Ну и призывает жителей Москвы поддержать его в этом неподчинении, прийти на защиту Дома Советов - то есть на его, президента Ельцина, защиту. Ты его, засланного казачка, защити, а он потом с Россией тоже, что и Горбачёв с СССР сотворит: камня на камне уже и от РСФСР не оставит. Молодец, хорошо придумал на пару со своими американскими руководителями. Раздолбай!
-…Я по “Океану” час назад какую-то новую радиостанцию слушал: “Эхо Москвы” называется, - помолчав, поделился Вадим с соседом уже своей собственной информацией. - Радиостанция явно вражеская, как я понял, ибо уже целый день в открытом эфире работает под носом у Кремля, призывает народ к бунту фактически, - и никто с ней якобы сделать ничего не может, как и с тем “неуловимым Джо” из анекдота. Целый день туда к ним чекисты ломятся - и вроде как вломиться не могут. Короче, бред какой-то, на идиотов рассчитанный, на дурачков!... Так вот, это левое “Эхо Москвы” весь день призывает москвичей ехать к Белому дому, Ельцина защищать. Представляешь, как работают оперативно люди, какую Бориске нашему безплатную рекламу делают, как умело сгоняют к нему народ. Вот и скажи теперь: подсадной он или не подсадной, полезный для страны или вредный? Тут уж, по-моему, и старой бабке понятно станет, на кого Борис Николаевич пашет и ради кого старается… Не хочешь, кстати, Коль, к Дому Советов-то съездить? - посмотреть своими глазами, что там у них, “защитников демократии”, делается-то? Давай вдвоём туда завтра утром пораньше смотаемся. А оттуда ты уже в институт поедешь, а я - домой.
- Да нечего там смотреть, Вадим, нечего, поверь, - махнул Николай рукой безнадёжно, очередной сигаретой затягиваясь. - Я ведь только что оттуда вернулся: после работы туда ради любопытства заехал со Славкой Наумовым - на тамошнюю публику посмотреть. Поэтому, к тебе и пришёл так поздно: чтобы всё рассказать, увиденным поделиться. Ты уж извини ещё раз за поздний визит.
- Ну так рассказывай давай! Чего стоишь и молчишь - интригуешь?! - недовольно взглянул Стеблов на соседа вспыхнувшими от любопытства и нетерпенья глазами. - Всё вокруг да около ходишь, как котёнок слепой, а самого главного не говоришь: про Белый дом, про Ельцина. Народу-то много там? Что, действительно баррикады строят как в 1905 году?
- Строят, строят, - без энтузиазма уже стал рассказывать Николай. - Доски гнилые из окрестных домом таскают, двери, диваны старые, камни и кирпичи. Дерьма только собственного не хватает, чтобы поверх навалить - до кучи. Все мусорные ящики вычистили, идиоты, дворников без работы оставили. Суетятся, к осаде готовятся. Как дети малые, право. Им ещё только рогатки раздать, для пущей важности, да чёрные повязки с черепами и костями на лоб - для устрашения.
- Это они против кого палки и камни-то собирают, не понял? Против “Альфы” и “Вымпела”, что ли?
- Не знаю, наверное.
- Смешные ребята, - ядовито ухмыльнулся Вадим. - Отважные!... Да офицерам “Альфы” достаточно будет только одну короткую очередь из автоматов сделать поверх их тупых голов трассирующими патронами, и там, возле Дома Советов, ни одного защитника не останется! Их надо будет потом с собаками где-нибудь под Волоколамском или Можайском искать, а, может, даже под Брянском, от страха с головы до ног обосранных и обоссанных… Неужели же там все такие дебильные, чтоб захотеть камнями и палками со спецназом бороться? Сколько же м…даков на свете, оказывается! С ума можно сойти! Так вот живешь, живёшь - и не знаешь, и не догадываешься, что кругом тебя одни м…даки отираются!
- Там не м…даки, не дебилы, Вадим, - мрачно сказал сосед. - Там - пидары и евреи. И столько у Белого дома всей этой визгливой публики собралось - аж страшно! Пьют, гуляют, гужуюся группами: жрачки и пойла у них - вагон. Откуда только, интересно, и на какие шиши? И все орут заполошно, митингуют, ерепенятся и кипятятся: героями себя показывают перед иностранными журналистами - чудики безголовые.
- А чего орут-то? чего хотят?
- Хотят очередной революции! смены власти! - не ясно, что ли?! Ибо революция для них - праздник. Они только в революцию, когда бардак и разруха кругом, богато и счастливо и могут жить. Это ж - общеизвестно… И коли, скажу тебе, евреи московские так дружно за дело взялись и на площадь высыпали гурьбой, на баррикады - значит старой власти скоро придёт конец. Это, Вадим, признак верный и безошибочный - как медный флюгер на крыше, который бурю показывает… Представляешь, даже и слюнявого Ростроповича туда из-за рубежа притащили - на подмогу как бы. Бегает там, скоморох недоделанный, с автоматом Калашникова по этажам, что-то безсвязное лопочет - веселит защитников.
- А этот-то урод продажный чего примчался?! - вытаращился на соседа Вадим. - Какого х…ра он тут у нас потерял? И чего ему в Париже своём не сидится? Уж лет двадцать, наверное, как там отирается с красавицей-женой - и всё дорогу к нам сюда никак не забудет.
- Ельцина поддержать примчался, я думаю, по указке хозяев, и “молодую российскую демократию”, - в свою очередь уже Николай ухмыльнулся невесело, зло. - Ну-у-у и себе самому, любимому, попутно рекламу сделать как неустрашимому борцу за “свободу, равенство и братство”, перед телекамерами покрасоваться, перед страной.
- Это он-то неустрашимый! этот пугало огородное! сопля на двух лапках! - Вадим сплюнул себе под ноги и грязно выругался. - Не смеши меня, Николай, сделай милость! Да он и прославился-то как виолончелист только после того, как Гальке Вишневской под юбку забрался. И так остался там как приклеенный - уж больно ему под юбкой супруги дюже сильно понравилось: мёдом, наверное, там у неё намазано или ещё чем, послаще и повкусней. А не залезь он туда - про него и не знал бы никто: по электричкам бы теперь пел ходил в обнимку со своей виолончелью, или бы давно спился, загнулся под забором… Галька его подобрала, босяка чумазого, безпородного, когда он зашибал безпробудно от скуки и от безделья, когда его из Большого театра толи уже выгнали, толи собирались выгнать - точно и не помню уже давнюю ту историю. Но слухи такие по Москве ходили, про его тогдашний творческий кризис, про неустроенность и безперспективность. Жена мне про то рассказывала, а ей - тётка её, театралка со стажем, эстетка махровая, записная. Чего им обеим врать-то? сочинять напраслину про человека?... Так вот, она, Галька, его и поддержала в те годы, “крышу” ему, долбаку безвольному, сделала и протеже, до уровня мировой величины подняла по своим еврейским каналам, в крутые западные оркестры устроила. Он теперь и бегает петушком - ершится и хорохорится, себя показывает вроде как мужиком, и как самостоятельным человеком, гением музыкальным… Неустрашимый! Смешно! Скажешь тоже. Вот Галька у него молодец! - баба с перцем, с задоринкой, со стержнем внутри. Воистину - стальная баба. Баба-зверь! Небось, это она ему, дурачку слюнявому, и дала команду мчаться на всех парусах в Москву - пиариться и тусоваться. А так поехал бы он без неё, пожалуй! Подзатыльник быстро бы получил, или чего похлеще и побольней. Да он, подкаблучник, без её приказа, поди, даже и на горшок не садится, этот герой-то зачуханный и плешивый!
- То, что Ростропович - дерьмо безвольное и подконтрольное, и с потрохами купленное, это давно понятно, -
