своего места назначения и доведения его до ума и до ума всего того, на что в его адрес здесь рассчитывают.
– Что есть увидите, что дано вашим умом познаете. – Проговорил гид на автомате и притом каким-то прямо механическим тембром голоса, что можно было подумать и подумалось Алексом, что этот гид и не человек вовсе, а какой-нибудь электронный коммуникатор соцобеспечения на нейронной платформе и атомах. – Не буду своими комментариями вмешиваться в ваше первое впечатление. Оно только ваше. – И надо отдать должное гиду, он нашёл отклик в сердце Алекса, про себя верно посчитавший, что тот умеет расположить к себе гостя.
Но при всём при этом Алекс всё-таки не смог в себе и со своей стороны избежать некоторой предвзятости и туристических штампов в сторону принимающей стороны, которая, как по его критически-предвзятому мнению слишком придирчивого и разбалованного круизами и путешествиями быть может гостя, на много, конечно, готова, чтобы сделать его приём и нахождение здесь удобным и приятным, но она, принимающая сторона, при этом так и не может добиться душевности и искренности в своём подходе к гостеприимству.
И он, по своей природе будучи крайне ко всему приметливым, а сперва значит раздражительным на внешние раздражители, сразу заметил, а затем домыслил то заинтересованное вкратце внимание, вначале служащего таможенного контроля (здесь правда по делу и по его обязанностям), а уж затем уже здесь, на выходе у терминала, со стороны встречающего его гида, в одно мимолётное мгновение оценившего его и на самое мгновение остановившегося своим взглядом на катящемся Алексом чемодане на колёсиках. Чего, собственно, и хватило Алексу для понимания того, что наличие в его руках этого багажа и вызывает не просто вопросы, а вопросы недоумения у этих служащих местной организации жизни и поддержания порядка.
И они так и порываются внутри себя, конечно, поинтересоваться о наличие у него его удивительных и странных для них мыслей о необходимости взять с собой в путь сюда этот багаж материальных знаний и реликвий о жизни из своего оттуда и прошлого. Что по здравому рассуждению среды и фона здесь жизненной реализации себя, совершенно излишне и только затрудняет процесс акклиматизации и адаптации к местным условиям жизни и социализации в ней.
– Вот скажите нам для нашего вас понимания и успокоения, зачем вам брать с собой сюда то, что вам не просто не пригодится, а будет лишним грузом ответственности? – вот такой вопрос в свою сторону со стороны гида домыслился Алексу, как только он приметил его едва уловимое внимание к своему багажу материальных знаний о его прошлом, как был квалифицирован его чемодан на колёсиках гидом. – И что в нём вы везёт такого, без чего вы не сможете обойтись здесь, в месте, с совершенно неизвестными для вашей жизненной способности мыслить реалиями действительности и такими законами определения местных обстоятельств, что вы даже возможно их умом своим постигнуть не сможете? – И эти вопросы-домыслы мнительности Алекса, которые казались вопросами без ответа и бредом воспалённого неизвестностью внимания к себе новой для себя реальности Алекса, получили для себя подтверждение со стороны портье, в чьи обязанности входило размещение Алекса в своём номере.
И этот портье, как гласил его бейджик, Сеня, как и все в первый раз здесь встреченные представители местного представительства социологии (та девушка в аэропорту не считается, она видимо тоже не из здешних), продемонстрировал Алексу удивительное познание правил такта, своей внимательной к каждому его шагу назойливостью и предупредительностью не залезая туда, куда его не просят и уважая его право на принятие самостоятельность решений с тем же своим чемоданом. С которым Алекс мог и сам справиться, и тогда зачем испытывать беспокойство, душевный дискомфорт и нервы Алекса этим своим дискриминирующим его выбранную осознанность быть крепким и сильным мужчиной предложением доставить его багаж до закреплённого за ним номера.
И единственное, что себе позволил портье Сеня, так это довести Алекса до его номера, затем под его присмотром открыть сам номер и ознакомить Алекса с тем, что будет составлять и способствовать его размещению и отдыху в этом номере.
А вот здесь-то и начались для Алекса те открытия, которые в чём-то согласовались с его домыслами насчёт этих взглядов гида и ранее сотрудника таможенной службы на его багаж. И гидом в сторону этого открытия стал портье из отеля. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, как раз самые прорывные открытия делаются из самых обычных вещей, из так называемых пустяков, при наблюдении за самыми обыденными вещами и его тестирование обывателем. Как раз вот таким самым что ни на есть представителем обывательства, портье.
Так вот этот портье, проведя Алекса в его номер и затем проведя с ним краткий ликбез по техническому оснащению номера и его функционалу (здесь всё как обычно, ничего особенно-нового), как только закончил с этой презентацией самого себя в качестве профессионала своего дела, портье, обратился взглядом на Алекса, как бы его спрашивая: Если у вас есть вопросы или какие-нибудь пожелания, то сейчас самое время их озвучить?
Алекс же, привыкший решать сам за себя все вопросы, было собрался указать портье на вот такие свои принципы, как обнаружил в портье этот его взгляд в сторону своего багажа, который один в один был как у гида и таможенника, и уже замусолил все нервы Алекса, понять не могущего, чего всех их так притягивает его багаж.
– Что-то не так? – спросил портье Алекс.
А вот портье оказался парнем разговорчивым и открытым на диалог. И он-то и дал ответ на эту загадку проявленного столь широкого любопытства в сторону его багажа. И как это всегда бывает, то тайна тайная, уму не постижимая загадка, имела для себя самую банальную и логичную отгадку. И если перефразировать в обычно употребляемый и понимаемый на общедоступном уровне язык мысль портье, которая пестрела его личной самобытностью собственного выражения и того круга своего общения, где диалект, совокупившись с пониманием наречия собственного языка его носителя, создал удивительную транскрипцию языка, и всё это было приправлено специфическими сленговыми словечками, то выходило следующее:
– Мол, мы относимся с большим пониманием к вашему желанию быть во всём самостоятельным и личностью, независящей ни от внешних обстоятельств и ни от каких условий, плюс ни от кого кроме себя, но, тем не менее, то, на что мы хотели обратить ваше внимание, нисколько не унижает значение вашей личности и не противоречит всему тому, что вы собой продвигаете. В общем, вот зачем и какого хрена спрашивается (эта фраза портье просочилась-таки через установленные лингвистические и этические фильтры), вам брать с собой сюда то, чем вы и не будете пользоваться, когда после первого использования той же бритвы, поймёте, что она не просто совершенно не подходит для своего использования в местных реалиях, а она чуть ли не противоречит заложенному в неё принципу.
– Как это ещё? – чёта ничего не понял Алекс, в край удивлённый этим заявлением портье, в котором он приоткрывает завесы тайн его профессии, которая ему позволяет знать многого из того, что скрыто в недрах багажа постояльцев отеля. И хотя предположить наличие бритвы у Алекса в багаже не слишком трудно было, то что-то подсказывает Алексу о том, что спроси он Севу портье о том, что у него, кроме бритвы находится в чемодане, то он без запинки перечислит полный список того, что находится в его чемодане. А так как Алекс и сам в курсе всего этого и ему не слишком интересно об этом говорить, то он непроизвольно остановился на выяснении вопроса частного, решив который он поймёт и всё остальное.
Портье же принял эту вопросительную растерянность Алекса как само собой разумеющееся и как будто он ожидал такой его реакции на свои слова. А раз так всё выходит, как он этого ожидал и значит, имел к этому некое отношение (не направь я этого типа в эту сторону, он и не повёл себя так логично), то он и ведёт себя соответственно, с высоты своего положения распределителя реальности.
– А разве вы не в курсе того, что при разных внешних условиях тестируемый элемент ведёт себя по разному? И там, где имеют свои причины действовать именно так физические и другие нормирующие жизнь социальные законы, будет ли разумным рассчитывать на то, что используемые вами в других условиях и правилах жизни предметы и функции вашего организма, будут на новые для них условиях существования реагировать также. – Заявляет вот такое портье Сеня, вгоняя Алекса в новую степень недоумения и растерянности. Совсем как-то непонятны Алексу эти аллегории и параллели Сеня, которые он проводит с ним, записывая его в чёрт знает кого, в какие-то тестируемые. О чём бы он немедленно спросил и потребовал от Сени объясниться, будь он в привычных для себя условиях жизни, дома, но в виду того, на что и в самом деле верно указывает Сеня – он и вправду находится в необычных для себя условиях взаимодействия с внешней средой, с пока им ещё не опробованными и неизвестными качествами и характеристиками, то он сперва послушает то, что ещё тут скажет Сеня.
А Сеня и такое смирение в свою сторону Алекса предвидел, и это его ещё больше приободряет не просто на свою разговорчивость, а на весьма примитивную в плане бахвальства болтовню и указания на своё всезнание в отличие от тебя, ничего из того что я знаю, не знающего и не узнавшего бы, если бы опять же не я.
И Сеня, как это делают заправские лекторы, кому платят за длину их лекций, а норматив их качества и познавательности это вопрос субъективный и не имеющий чёткого определения, начинает давать не прямой ответ на чётко поставленный вопрос Алекса, а он начинает ответ с заходом издалека.
– И хотя организующее и создающее нас как нас бытие всецело, имеет конструкцию непрерывности и проникновенности во все сферы тематики жизни, всё-таки её структура в разных точках измерения имеет свои местные особенности интеллекта. – С таким заумным видом всё это начал говорить портье, что Алекс не решился даже самого себя перебить удивлением на то, откуда всё это в каком-то портье берётся, и здесь определённо что-то не так. Слишком по научному, академически выражается для себя и своей профессии портье. Или он чего-то многого тут не знает?
А портье между тем заметил в Алексе этот позыв к проявлению такого в себе вопросительного беспокойства, и он решил сместить акценты к более понятливому и простому изложению своей мысли.
– Да зачем далеко ходить. – Говорит портье и чуть ли не тычет себе пальцем в рот. – Да тот же кислотно-щелочной баланс во рту регулируется совершенно другими комбинациями химического состава среды при вдыхании и выдыхании не одного только кислорода, но и вашего сознания иных причин для создания у себя во рту именно этого кислотно-щелочного баланса.
– И каких ещё причин? – уже теперь не смог выдержать своего недоумения Алекс, нервно задавшись вопросом.
А вот здесь Сеня оступился, споткнувшись в ответе, и тем самым дав понять Алексу, что и он не так далёк от него в интеллектуальном плане.
– Всё
