Три долгих проклятых года…

станции увидела Василия. Ему очень шла военная  форма. Судя по всему, он сопровождал кого-то из раненых. Ей хотелось  броситься к нему, но одноклассник был окружён военными, и Маша подойти не решилась. А потом эшелон тронулся. Девушка зашла в тот вагон, около  которого видела своего молчаливого рыцаря.  Сергея узнала сразу. Он приоткрыл глаза и прошелестел:
– Какое приятное видение... Маша, Маша, первая любовь. Этого не  может быть.
– Серёжка, как я рада тебя видеть, – Маша плакала и не замечала, что плачет.
– Это не сон? – слова давались Сергею с трудом. – Запиши номер полевой почты Василия. А  то на рожон лезет. А так  будет ради кого себя беречь. Он однолюб. Напиши ему. Обещаешь?
Маша кивнула. Подошла врач, выразительно взглянула на девушку. Попросила её уйти. Мария поняла, что  живым Сергея вряд ли увидит. Война продолжалась…
Но обещание сдержала – Василию написала. И письмо дошло. И он ответил. Но увиделись они в Ленинграде только через пять лет после  войны. Это был единственный человек, которому она смогла всё рассказать, как священнику на исповеди, про те три долгих проклятых года.

***
– Вася, не знаю, как нас этот гадёныш нашёл, ведь у меня твоя фамилия и сценический псевдоним, – Машу трясло.
– Думаю, он методично обходил все театры Ленинграда и искал самую красивую актрису. Он же знал некоторые факты твоей биографии, – Василий прижал Машу к себе. – Успокойся. У Эрика один отец – это я. А комсорга мы к сыну не подпустим. Кстати, мне наконец удалось ознакомиться с секретным архивом. Так вот, подполковник Лернер очухался после удара о комод. Его осудили как военного преступника и приговорили к пятнадцати годам заключения. Но он бежал, скорее всего, в Аргентину. Его жена и дочери живут в Берлине. А с Олегом всё решим.
На следующий день Олег снова ждал у театра.
– Деньги принесла? – сразу перешёл к делу. – А Лернер тебя любил, до последнего искал. Думаешь, я не знал, что ты информацию подпольщикам сливала? Но Лернеру не выдал. Ты должна оценить. Я ведь из-за  тебя на запад не попал. Поможешь, и сейчас тебя не выдам.
– Денег тебе? Ты шантажист. А платить шантажисту – себя не уважать.
– Ну да, насильник, сводник, предатель, зэк, шантажист. Мне всё равно, я уже давно черту переступил, – он схватил Машу за руки, но кто-то подошёл сзади и одним движением заставил отпустить её.
– Здравствуй, друг Олег. Вот и довелось свидеться.
– О! – Олег повернулся, прищурился.  – Рыцарь объявился. Не сдох, значит, на войне. Не боишься, что отнимут у тебя твою даму сердца?
– Нет, Олег, не боюсь. Но тебе даю на выбор: либо ты вообще забываешь о существовании нашей семьи, либо вернёшься туда, где недавно был, – Василий говорил спокойно. – И для справки: я служу как раз в той организации, куда ты хочешь написать донос. Как думаешь, кто будет прав, кто виноват? Ты всё ещё  хочешь  денег?
Олег  достал папиросу, закурил.
– Как я вас ненавижу! Ненавижу! Будьте вы прокляты! – он развернулся и растворился в мороке белой ночи, как и не было. Призрак из прошлого.
– Пошли домой, родная, – Василий бережно взял Машу за руку. – Как подумаю, что этот фашист Лернер мог найти тебя… Искал, гад… Из-за этого и в суд угодил – отстал от своих.
– Он Эрика искал, я ему уже была не нужна. Убил бы, – Маша застыла в оцепенении, потом встряхнулась. – Знаешь, а я больше не боюсь памяти об этих трёх долгих проклятых годах. Призраки остались в прошлом, на то они и призраки.
Взявшись за руки,  Василий и Мария шли в сторону площади Восстания, наслаждаясь мирной белой ночью.