Владимирская летопись

Владимирская летопись
хроника

  «В конце весны 189… года двенадцать семей деревни Владимировки …ской губернии, проследовав по железной дороге через европейскую часть России и Сибирь, потом по рекам Шилке  и Амуру, далее сухопутным путём до участка № …, основали село Владимировку. Первоначально данный участок был выделен под 180 душ, поэтому продолжал заселяться в течение трёх лет. При этом границы наделов пересматривались.
  Из докладной записки заведующего переселенческим делом в областное по крестьянским делам присутствие Семёнова А.Т.: «… прибывшие на жительство переселенцы …ой волости высказывают недовольство климатом, условиями проживания, несправедливым распределением участков, необходимостью их расчистки от леса и кустарника, отсутствием ссуд от казны. Некоторые надеются собрать средства и вернуться на родину».
  Семьи первопоселенцев Владимировки:
Василенко Тихон Адрианович, 56 лет, крестьянин села…»
***
  - Мать! Что там за рёв по переулку?!
  - Мальчишки, наверное… Тракторов же сейчас нету…
  - У них что, мотоциклы без глушителей?!
  - Я в этом не разбираюсь…
  - Ё-моё! Сколько раз говорил участковому! Носятся, как угорелые, а по ночам  - даже без света! Правил не знают! Всё закончится тем, что кого-нибудь собьют!
  Дмитрий Романович захлопнул тетрадь и оттолкнул от себя. Резко брошенная ручка, которая почти  ничего не успела сегодня написать, скатилась на пол и была названа «ты ещё дура!» От попытки встать из-за стола Романыча остановила надпись на обложке тетради. Большие печатные буквы стояли тремя ровными рядами:
1
Летопись
села
Владимировки
  Подняв «дуру», автор исправил: «Владимировка». Однако засомневался и вернул букву «и».
  - Мать, как будет правильно: села Владимировка или села Владимировки?!
  - … А тебе не всё ли равно? – опять не сразу отвлеклась от телевизора жена.
  - Ну да, скажешь тоже! Собрался написать целую книгу, а название будет неправильным!
  - Спроси у вашего русоведа. Галина Игоревна, наверняка, знает, как правильно…
  - У меня нет её номера телефона! А мне срочно надо: потом забуду!
  - А я что?.. Посмотри в интернете. Сейчас  там всё смотрят…
  - Предлагаешь сходить в будку?!
  - Сходи. Что тебе, пенсионеру, делать?.. А то бывшие коллеги совсем забудут…
  - Меня не забудут: я сам уже часть истории села! Хоть в музей помещай…в высушенном виде!
  Романыч поднялся со стула, но ручку положил так, чтобы кончик пасты указывал на спорную букву.
  - Ладно, схожу!.. Давно пора пройтись!..
  С телефоном в руке он вышел из двора и осмотрелся. Нигде ни души.  Не слышно уже и надрывно ревущих пацанячих мотоциклов. Только маленькая рыжая собака торопливо бежала по переулку, и старый пёс Романыча высмеял её деловитость, несколько раз пролаяв басом.
  До будки было триста двадцать шагов, до школы, возле которой она
2
размещалась, триста пятьдесят. За сорок два года, которые Дмитрий Романович проработал учителем истории в родном селе, он точно вымерял и расстояние, и время – разное летом или зимой, в дождь, ветреную погоду или при сугробах – которые разделяли его место жительства с местом службы.
  Когда в школах ввели электронную систему отчётов и ими стали заниматься директор и завучи, больших проблем в работе историка и других учителей не возникало. Администрация ловила интернет на чердаке их двухэтажного здания, выезжала с ноутбуком за село, на высокое место, и пересылала необходимые документы куда надо. Всё это раздражало, казалось временным, но получилось как всегда: после «плохо» наступило «хуже», а «плохо» стали вспоминать как спокойное, золотое время.
  Отчётность год от года росла в геометрической прогрессии. При этом каждый новый министр торжественно объявлял бумажной работе бой, после чего листов А4 начинали покупать в два раза больше, а электронная переписка с начальством превратилась в главное занятие администрации школы, потом и всех учителей. В последние же годы к ней присоединили детей и их родителей.
  Дистанционное обучение, которое ввели из-за ковида, вмиг переселило Владимировку в цифровой мир, и нужно было срочно искать точки выхода в глобальную сеть. И если для заполнения электронных дневников директор ежедневно в одно и то же время на своём стареньком микроавтобусе вывозила учителей на бугор в трёх километрах от села, где те по очереди использовали один школьный и два личных ноутбука, чтобы указать свои темы уроков, домашние задания и оценки, то с дистанционкой интернета понадобилось в разы больше.
  Выход невольно подсказали ученики, лучше взрослых ориентирующиеся в новых технологиях. Еще задолго до пандемии они в тёплое время года забирались на старинный дуб в школьном дворе, что родился и вырос до постройки здания и даже до асфальтирования центральной улицы. Лезли на переменах, после уроков – чтобы поиграть в сетевые игры на смартфонах, которые родители, дабы не отстать от времени и чтоб отстали сыновья и дочери, приобретали иной раз на последние средства. Чердак школы, ещё пять-шесть чердаков или крыш частных домов и дуб – вот и все точки, где интернет ловился более-менее. Дуб стал центром цивилизации.
  Период, когда лишь кое-кто и иногда забирался на толстые, крепкие ветви,
3
чтобы поиграть в «стрелялки» или стратегии, можно признать первобытным, диким. Дистанционное же обучение начиналось с феодальной раздробленности: взбирались дети, карабкались взрослые – в самое разное время и с самыми разными целями. Именно учитель истории Дмитрий Романович убедил директрису перейти к периоду централизации – после того как с трудом передавал одиннадцатиклассникам материал по подготовке к экзамену, а на соседней ветке болтливая пятиклашка голосовыми сообщениями пересказывала многочисленным городским подружкам или родственницам местную детскую сплетню. Школьный рабочий Миша примостил на дубе удобную лавочку, прикрепил лестницу, к дереву прикололи листок в файле с расписанием,  согласно которому каждому учителю и всем классам отводилось своё время выхода в эфир, и дежурные учителя, которым теперь не нужно было следить за порядком в коридорах, взяли под контроль соблюдение очерёдности в пребывании на дереве.
  Однако не обошлось без хитрецов, «обочечников», по-дорожному. Помимо удобного места  на лавочке, прибитой к самым  крупным и надёжным сучкам, связь хорошо устанавливалась и на ветках повыше. Однажды туда решила вскарабкаться  учительница химии и биологии, которая куда-то спешила и не могла ждать своей очереди. Наверное, даже обезьяны в семьдесят два года плохо скачут по деревьям, а заслуженный педагог свалилась на землю. Сломала ногу, обиделась и написала заявление по собственному. Впрочем, школа из-за этого не закрылась. Физрук прошел двухнедельные компьютерные курсы и заполнил вакансию.
  Так проучились три весенних месяца. За это время некоторые лентяи стали хорошистами и отличниками, потому что сообразительные в новшествах ученики быстро освоили возможности электронного списывания. А восемь детей в трёх семьях, где не было смартфонов, не учились вовсе. Что касается дуба, то над лавочкой соорудили навес от дождя, потом стены – от ветров. Шутники предлагали провести свет, водопровод и канализацию, но прибавился только узкий столик, чтоб можно было положить бумаги или книги. Комфорт создавали, принося с собой пледы, термосы, пакеты с чем-нибудь вкусненьким. Слово «будка» после возведения крыши и стен возникло стихийно и в пределах школьного сообщества, деревня же новое сооружение дразнила «школой XXI века».
  … Пенсионер Дмитрий Романович шел к будке, пытаясь угадать, на чьё время он собирается покушаться. Надеялся, что зачтутся его многочисленные
4
заслуги перед системой образования села, а больше на то, что попросится «на минуточку». Он был уже на половине пути, когда за спиной резко затормозила машина. Учитель быстро отстранился на обочину, потом оглянулся.
  - Здорово, Романыч! Куда идёшь-бредёшь?!
  - А, Витя. День добрый.
  - Да хрен там он добрый! Ты ж видишь, я из города возвращаюсь кружным путём, через Алексеевку?!
  Односельчанин, проявляя уважение к старику, вылез из машины. Действительно, одет он был не по-рабочему, в светлые брюки, и лицо, старательно выбритое, смотрелось так, будто им в городе подменили настоящее, деревенское. Романыч даже устыдился того, что бывший ученик выглядит приличнее его, вышедшего на улицу в домашнем.
  - Чего ж тебя понесло за лишние тридцать километров?
  - Двадцать восемь!.. Хотя один хрен! Нашу ж дорогу раздолбали вдрызг! Проехать можно. Но – десять километров в час!
  - Её же грейдеруют.
  - Толку-то! Слышал: Захаровский Березняк вырубают?!
  - Говорили, что там какие-то заготовки.
  - Как же: заготовки! Там пустыня! Валят всё сплошняком! Скоро будет чистое поле! Только с пеньками! Вот лесовозы и расхерачили всю дорогу от поворота в Березняк и до самой трассы!
  - Ничего себе… А ведь этот наш лес – примерно четыреста гектаров…
  - Сколько – я не знаю, - Виктор присел на крыло машины, - а только по нему можно справлять поминки… Поплачем всей деревней и забудем, что он был…
  - Дела-а… - Дмитрий Романович подумал о том, что в его «Летопись» добавится ещё один эпизод. Сам ведь часто повторял своим ученикам: история не прошлое – она творится на наших глазах. Теперь на его глазах историю вытворяли.
5
  - И кто эти варвары – неизвестно?
  - Может, наша важная Голова и знает. Попробуй – спроси.
  - Думаешь, в доле?
  - Куда ему… Тем более часть Березняка не наша, а к Захаровке. У меня там дядька живёт – ты его знаешь – так возмущался: набрал сушняка под речкой и получил штраф сорок тысяч.  И всем по хрену, что инвалид второй группы. Просто одна ветка оказалась длиннее положенных ста сантиметров. Всё – преступник!.. Вот ты мне скажи, Дмитрий Романович! Ты умный человек! Может, самый умный в деревне! Почему у нас всё…вообще всё…делается против людей?!
  Учитель-пенсионер растерялся. Долгие годы Березняк был для него местом сбора грибов, заготовки банных веников. А теперь это красивое место надо переместить из реальности в память. Тут не до разъяснений государственной политики. По-русски – коротко и грубо – он, конечно, высказаться мог, но собеседник, наверняка, желал убедительного, научно обоснованного комментария. Выручила всё та же рыжая собачонка, которая теперь бежала в обратную сторону и почему-то остановилась у машины, явно что-то планируя.
  - И не думай даже! – отвлёкся на бродячее животное Виктор. – Я тебя этим же колесом перееду!
  Он так надавил на крыло своей машины двумя руками, что та присела и подпрыгнула. Впрочем, собака показала, что она «только понюхать», и пошлёпала дальше. Зато раздражённый односельчанин Романыча забыл свой вопрос и заговорил о другом.
  - После всего этого и домой ехать не хочется. Но надо: соседка померла, требуется помощь.
  - Опять?.. И кто же на этот раз?
  - Не слышал? Федоручка.
  - Жалко… Хорошая была тётка.
  - А мне почти как родная бабка. Пока была на ногах, мы с ней дружно соседствовали… Светка, дочка, жалуется моей: не на что хоронить мать.
6
Баб Катя из-за отнявшихся ног всё время сидела возле телевизора и, оказывается, постоянно отправляла деньги на