Позвонила какая-то квази-следовательница и взволнованным голосом сообщила, что с моего счета в банке пытались снять деньги. Попытку, к счастью, предотвратили, злодея ищут, но для следствия надо, дескать, уточнить все мои сбережения.
Но я-то, слава Богу, в этих аферах уже ученый, не первый раз такие звонки принимаю, поэтому посоветовал ей искать дураков в другом месте и отключил телефон.
И вот сижу, довольный своей бдительностью, вспоминаю весь разговор в деталях и чувствую, что-то меня в этом звонке сильно зацепило. Ах, да это же голосок ее! Когда говорил с ней, не до того было, а тут прямо всколыхнуло всё внутри – и плоть, и душа, все чувства, до того голос у нее нежный, переливчатый, словно арфа. Ни капли в нем ни мошеннического, ни сыскного… Может, думаю, это вообще робот?
Попробовал тут же отзвонить ей – не отвечает. Тогда стал разыскивать её по месту службы. Ну, так и есть, в списках не значится… И такая тоска на меня напала, будто меня и в самом деле обчистили…
Надо, думаю, что-то с собой делать, раз я так на бабьи голоса падок. Этак можно вконец себя погубить. От наружности ихней я еще кое-как отбиваюсь – всегда какие-нибудь изъяны выищу, чтобы голову не терять, а вот с голосом сложнее. Одиссей ведь у Гомера именно на голоса сирен чуть не повёлся. Только и спасло, что велел своим спутникам привязать его к мачте, а самим залепить уши воском…
И я решил действовать примерно таким же способом – едва заслышу теперь чей-то возбудительный женский голос – неважно, мошенницы, не мошенницы, осторожность никогда не помешает – тут же хватаюсь за беруши, либо обрываю связь. Щебечи, дорогуша, сколько хочешь – меня этим уже не проймешь. Так оно как-то надежнее...
Правда, для той звонившей, если она вновь объявится, я, пожалуй, все же сделаю исключение.
