Я приехал на Кавказ

турецкие телеканалы. Во дворе, в тени огромной, гораздо выше дома, айвы, рядом с большущим кустом гортензии, огромный стол. За которым тёплыми вечерами постояльцы дегустировали местные вина и пели песни. 
  Всем этим богатством владела живая, предприимчивая дама неопределённого возраста с совершенно неподходящей ей фамилией Деликатная. В нынешнее время, с её хваткой, она бы наверняка управляла гостиничной компанией, или как минимум служила бы там главным менеджером. Её способность быть везде и не напрягать при этом своих гостей, просто поражала.
  Началась короткая жизнь курортника, обычное утро которого стартовало с вылазки на местный рынок. Знакомство с местной цитаделью торговли началось с массивной кирпичной арки, гораздо меньше триумфальной. Выцветшая вывеска которой информировала покупателей на трёх языках, грузинском, русском и абхазском - «Гантиадский колхозный рынок». Эти врата открывали вход, в непривычное, для большинства приезжих, фруктовое изобилие. Тут же местные жители предлагали мацони, очень вкусный кефир изготовленный на оригинальной закваске. Рядом, огромными кусками нарезался и продавался на вес, хлеб невероятных размеров. Вы только попробуйте представить такую буханку хлеба, которую можно запросто поделить на пять, шесть частей, по килограмму каждая. Но больше всего в детскую память врезались персики. Никогда, ни до, ни после. Мне не приходилось вкушать таких ароматных, сочных, сладких, и главное в таком количестве, нежных, бархатных плодов. Так думается, что это наверное по тому, что это были персики детства, из того времени, «когда деревья были большие».

После рынка и обильного фруктового завтрака, единственно возможный путь вёл на пляж с его незамысловатыми развлечениями. Лежи, да грей пузо. И до грелись, наши бледные тела притягивали ультрафиолет с такой активностью, что вечером, мацони пришлось применять не по прямому назначению, а по утру снимать с плеч запечённый творог. Чтобы не обуглиться окончательно, следующий день был посвящён Гаграм.

  «О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх, кто побывал, тот не забудет никогда...» расхваливал красоты курорта местный бард Гиви Аласания. Не соврал. Действительно помнится до сих пор. И кипарисы, и пальмы, и море. И магнолии в цвету, и конечно ресторан «Гагрипш», с огромными, в весь фасад, часами.

  В эвкалиптовой роще, в которую мы забрели свернув с набережной, гуляющих было не много, что позволило насладиться тишиной и желанной прохладой под высоченными деревьями из далёкой Австралии. За экзотику здесь отвечали избушка на курьих ножках, да пара павлинов свободно дефилирующих рядом. Тут же неизвестно от куда, как чёртик из табакерки появился представитель вездесущей фотографической братии, предложивший запечатлеть сей волшебный момент для потомков. Запах ароматного дымка мангала из  близлежащих кустов заманил нас в «пункт общепита», который кроме самого мангала мог похвастаться только прилавком под дощатым навесом, да парой грубо сколоченных столов со скамьями. Меню тоже не поразило разнообразием блюд, в наличии имелись только люля-кебаб и крепкие напитки, джентльменский набор. Не рискнув присоединиться к разместившейся за столами компании, мы взяли пару порций на вынос. 
И перекусив на скамье в магнолиевой аллеи с видом на море, мы обратили уставшие стопы в направлении посёлка Рассвет, именно так переводится с грузинского, Гантиади, место где мы поселились.

«Мерный стук колёс и поезд мчится,

Покидая город ваш родной.

Небо ночью звёздами искриться

Утопая в дымке голубой.

Под покровом тёплой южной ночи

Поезд мчит и плещется волна

Вот уж позади остались Сочи,

Вас встречают пальмы и луна.

О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх,

Кто побывал, тот не забудет никогда»

  Место следующего обязательно - желательного паломничества большинства отдыхающих, характеризовалось не иначе как «Кавказская Швейцария», в географическом указателе несколько проще, - высокогорное озеро Рица.  Группу для автобусной экскурсии туда набирал не высокий, худощавый мужчина в белой капроновой шляпе и светлой шёлковой рубашке заправленной в широкие брюки. Всем своим видом он показывал случайную принадлежность к профессии экскурсовода. Подумалось, что скорее всего он местный учитель на подработке в дни летних каникул. Как бы смущаясь своей сезонной работы, он отводил глаза, старался уйти из поля зрения отойдя на второй план. Во время пути по крутому серпантину, его рассказ об истории дороги, о водопадах «мужские» и «девичьи слезы», о местах киносъёмок то и дело прерывался восклицаниями по поводу скорости езды, высоты и крутизны поворотов. После серии водительских фокусов на границе пропасти, когда сердце мягко, страгивалось с места, и как в состоянии невесомости, плыло в живот, мы наконец то на смотровой площадке, и слушаем очередную легенду, на этот раз о происхождении озера. О красавице Рице и трёх её братьях превратившихся от горя по утонувшей сестре в горы.
  Голубое озеро, зелёные горы, белый катер и на удивление не холодная вода, не могли не оставить яркого впечатления. Не зря же «вождь всех народов» товарищ Сталин имел здесь свою дачу. Он, и его ближайшее окружение, знали в этом толк, и умели разбираться в красивом. И то, что из двадцати сталинских дач, пять располагались в Абхазии, говорит большое «За» в пользу красоты здешних мест. 
  Конечно кое-что из этого я понимал и даже запомнил, но катер, чучело медведя во владении очередного фотографа, как и дегустация шашлыка, (как сейчас помню его баснословную цену 1 рубль 20 копеек), были ближе и понятнее.
Несмотря на высокую цену шампура и громкой славы блюда, «настоящий кавказский шашлык» мне не понравился, жёсткое мясо с костями, я предполагал, что он делается из мякоти. Нет, это не для меня.

  Обратный путь был более спокойным, поскольку и эмоции притупились к концу дня и дорога проходила по правой, ближней к горе стороне, и соответственно дальше от пропасти. Солнце зашло за гору, серпантин и всё вокруг окрасилось в розоватые оттенки отражённого закатного света и волшебным образом потеряло тень. Серпантин дороги кружил, автобус вторил ей и чем ниже он спускался, тем сумрачнее становилось вокруг, пока мы не въехали в ночь. И прибыли на место отправки как раз к началу киносеанса в открытом летнем кинотеатре. Там шла греческая музыкальная мелодрама «Сиртаки», под влиянием которой тогда в союзе стал популярным одноименный танец. И здесь всё было не привычно, кино, лёгкий ветерок и звёздное небо над головой. После сеанса, по настоянию соседей по «отелю» предлагающих испытать прелести ночного купания, идём на пляж. Купаться, правда, мы не собирались, и шли только для того, чтобы посмотреть ночное море.

  Уже давно ушло время волшебного заката, время, когда в мягких тонах вечера, в ровном шуме прибоя, как бы слышится гитарный перебор. Когда сумерки, сгущаясь, смешиваются с серой пеной и густыми, маслянистыми волнами. Когда после нескольких минут сказки багровый диск тонет в горизонте.  Когда всё вокруг разом нырнуло в темноту. Ночное море. Оно как живое существо, которое днём спало, а теперь проснувшись шевелилось, шептало, манило и немного пугало. И как в первый вечер, так и теперь, в душе был немой восторг и всеобъемлющее восхищение окружающим...

  Ах, Кавказ шестидесятых с его неповторимой атмосферой ожидания, если не чуда, то чего-то необычного, экзотического, с его неповторимым духом праздника!

  Этот Кавказ, с тысячами «дикарей» рванувших насладиться морем и подставить свои бледные тела южному солнцу, стремящихся попасть сюда несмотря на отсутствие путёвок, с убеждением - «А, как-нибудь устроимся...» и находящих приют в частном секторе посёлков разбросанных по всему побережью. Практически не облагороженных, но от этого не менее привлекательны для неизбалованных сервисом отдыхающих.

  Кавказ, с высокими ущельями, поросшими дикой ежевикой и холодными горными речками. Кавказ овеянный колоритом Гайдаевской «Кавказкой пленницы» и романтикой «Три плюс два». С вездесущими экскурсоводами, без зазрения совести вещающими о местах киносъёмок, скромно опустив, что они вообще проходили в Крыму. И с публикой, наивно тому верящей, счастливой приобщиться к культурным ценностям.

  Ах, Кавказ, с крутыми туристическими тропами и белыми войлочными панамами, которые каждый курортник считал обязательным приобрести, как визитную карточку поездки.

  Кавказ, с павлинами в пальмо-магнолиевых парках, с хрипловатым местным шансонье, развозимым по всей стране на гибких рентгеновских пластинках «а-ля мои рёбра».

  Кавказ, с настоящим восточным базаром, с ароматом шашлыка и люля-кебаб, с прохладным вкусом мацони и обжигающе пряного харчо, с хачапури  и Киндзмараули, с Цинандали и Ркацители.

  Кавказ, когда «лицо кавказкой национальности» вызывало симпатию и улыбку.

  Кавказ, с мужскими хорами и огненной лезгинкой, со многословным тамадой за обильным столом и трогательно-уважительным отношением к гостю.

  Ах, Кавказ, ах море, ах голубая мечта!