Курсанты 50-х (Продолжение 13)

ОЛЕГ  ВАЙНТРАУБ

КУРСАНТЫ 50-х

(автобиографическая повесть. ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Второй подобный случай, связанный с Бердниковым, произошел почти через год. В Харькове на Сумской улице, как и во многих старых городах, есть небольшие подвальчики, используемые в качестве закусочных, кафе, небольших столовых. Как-то в такой подвальчик, будучи в увольнении, заскочили мы с Николаем. Решили выпить бутылку вина. Буфетчица открывает бутылку, ставит перед нами на стойку. Николай берет два чистых стакана с подноса и начинает их наполнять. В этот момент открывается дверь, и в кафе входит наш командир взвода старший лейтенант Тагунков. Он спускается по ступеням, подходит к нам и становится рядом с Николаем. Тот, не поворачивая головы, берет с подноса еще один стакан и наполняет его. Потом он таже молча ставит его перед вошедшим. Командир взвода, буквально опешивший от невиданной наглости, машинально берет стакан. Все молча поднимают, и не слова не говоря, осушают свои стаканы. Взводный так же молча поворачивается и выходит из кафе. И на этот раз находчивость и выдержка Николая спасла нас.
Удача сопутствовала ему в таких делах. Как-то летом, уже на последнем курсе, он должен был заступать в наряд. После обеда наряду полагался отдых. От самоподготовки он освобождался. Большинство используют предоставленное время, чтобы поспать перед дежурством. Николай же решил за это время сбегать в самоволку. В тире у него была припрятана гражданская одежда. Он выходит из казармы, следует в тир, там тихонько переодевается, ныряет под колючую проволоку, и он уже за оградой училища. Еще 15-20 минут быстрым шагом через Павлово поле, и вот уже Парк культуры и отдыха имени Горького. Теперь он стоит и беседует с группой девушек.
Мимо проходи командир батальона, все тот же подполковник Климчук. Он видит знакомое лицо, но все же сомневается. Это парнишка в гражданской одежде очень похож на его курсанта из роты Трахунова. Но командир не уверен. Курсантов у него более четырехсот, всех хорошо не запомнишь. Тогда он останавливается недалеко от этой группы, наблюдает за ними, а потом вполголоса обращается к кому-то:
- Товарищ курсант!
Николай повел глазами, словно определяя, откуда раздался этот звук, а потом поворачивается к девушкам и спокойно продолжает беседу. Тогда офицер подходит к ним почти вплотную.
- Товарищ курсант! – теперь он обращается прямо к Николаю.
- Вы ко мне? Я вас не знаю. Вы, очевидно, с кем-то меня перепутали. – спокойно ответил юноша и снова поворачивается к девушкам.
Сомнения захлестнули комбата. Он был уже почти уверен, что это курсант из его батальона. Не мог же он вести себя так смело. Это ведь неслыханная наглость! Надо проверить. И он отправляется в училище. Для этого минут двадцать он едет на троллейбусе до Пролетарской площади, садится далее на один трамвай, затем на второй, и почти через час прибывает в училище. За это время, конечно, Николай уже давно вернулся в казарму, разобрал свою кровать и преспокойно отдыхает. И вот в роте появляется разгневанный комбат.

- Смирно! – заорал дневальный на входе.
- Дежурного по роте ко мне!
- Дежурный по роте, на выход!
- Товарищ подполковник, дежурный по роте младший сержант Сыроваткин.
- Кто есть в роте сейчас?
- Наряд и заступиающие.
- Где где кто находится?
-          Наряд убирает туалет, заступающие отдыхают.
-          Проведите к заступающим.
Они входят в спальное помещение, и подходят к койке, где на втором этаже двухэт спокойно якобы спит Николай, свернувшись калачиком и подложив обе руки под щеку.
-        Курсант Бердников!
В ответ только посапывание. Дежурный по роте тормошит спящего.
- Товарищ курсант!
С широко раскрытыми глазами, будто бы еще не успев отойти ото сна, Николай резко садится на кровати, подносит руку к виску, отдавая честь.
- Здравия желаю, товарищ подполковник! – орет он таким высоким голосом, которого Вадим никогда от него не слышал.
- Здравствуйте. Во-первых, к пустой голове руку не прикладывают, а во-вторых, вы были сейчас в городе?
- Никак нет. В деревне был сейчас у бабушки. Такими пирогами угощала. Жаль разбудили, не успел и попробовать.
- Ладно, отдыхайте.
Когда он удалился, я подошел к Николаю и тот поведал мне эту историю. А через полгода, на выпускном вечере Николай подошел к комбату и сознался, что тогда был именно он.
Кроме выдержки и самообладания Николай обладал еще какими-то сверхъестественными возможностями. К каждому экзамену он учил только 13-й билет. И когда подходила очередь ему тащить билет, он всегда поражал экзаменационную комиссию. Со словами: «Где же тут мой 13-й билет?» он проводил рукой с согнутыми под углом 90 градусов фалангами пальцев правой руки над лежащими на столе билетами. Те, как по команде, поднимались со стола, словно притянутые магнитом, и коснувшись его руки, тут же падали обратно на стол. В этом было что-то магическое от чего члены комиссии, как зачарованные, наблюдали за его фокусами. В какой-то момент он останавливал руку и говорил:
- Вот он, мой миленький! Товарищ подполковник, курсант Бердников к ответу готов!
И не дав комиссии опомнится, тут же шел к доске и начинал отвечать по билету. Как это ему удавалось, никто не знал. Возможно, он выбирал не обязательно 13-й билет. Все остальное было отвлекающим маневром.
Поражало его упорство в достижении цели. В роте был баян, но никто, кроме старшины, играть на нем не умел. Николай поставил себе цель научиться играть на баяне. И теперь все свое свободное время он пиликал на этом несчастном инструменте. Его гнали отовсюду, никому не нравилась эта какофония. Звуки его баяна доносились то из каптерки, то из умывальника, то летом из курилки на улице, то даже с лестничной площадки. И он добился своего. К выпуску он уже прилично играл безо всяких нот.
С таким же рвением он взялся за чечетку. Где только было возможно, он всюду дергался, выбивая ритмы степа. Стоит бывало у тумбочки дневальным, и если никого из начальства нет, выплясывает все два часа.
Оригинал был он во всем. Чудил, как только мог. Возьмет бывало открытку и начинает писать письмо другу или девушке с центра. Пишет по спирали, вращая открытку. Ребята с недоумением смотрят с немым вопросом: что ты, мол, делаешь? А он отвечает: « Это чтобы мысль не прерывалась, когда читаешь». Или еще. Достал открытку с изображением спящей Венеры и послал ее своей девушке с надписью: «Я хочу всегда видеть тебя такой!». Ребята с нетерпением ждали, что она ответит ему: обидится, или вообще писать больше не станет. Но нет, пришло хорошее письмо от нее, благодарила за открытку.
И еще одной выдающейся личностью в роте был курсант Виктор Сахно. Он тоже был постарше остальных и родом откуда-то из глухой деревни. Был он замкнут, неразговорчив, настоящий такой хозяйственный мужичок. Старшина роты тут же заметил эти его качества, и определил его каптенармусом (кладовщиком личных вещей курсантов). Такая работа была ему по душе.
Но главной отличительной его особенностью были выдающиеся размеры мужских достоинств. Это его качество доставляло ему немало хлопот. В первую очередь, это насмешки окружающих. Он стал притчей во всеязыцах. Ребята в этом возрасте, да еще в чисто мужском коллективе, не особенно стесняются в выражениях. Была у них любимая шутка. Возвращается рота с занятий или обеда, строй распустят у курилки. Лето, жара, все окна в казарме открыты. Окно каптерки на третьем этаже выходит в сторону курилки. Вот и орет снизу здоровый недоросль:
- Сахно! Сахно!
Тот появляется в окне.
- Покажи х… в окно!
И, конечно, хохот окружающих. Шутник доволен больше всех. И, самое интересное, что шутка эта повторялась много раз, до тех пор пока он не стал откликаться. Он уже привык к насмешкам и шуткам, и старался меньше быть со всеми вместе. Ходил в баню с нарядом, чтобы его видело меньше глаз.
В мужском понимании, обладание большими размерами является достоинством мужчины. Возможно, женщины думают по-другому. Но, когда размеры этих достоинств превышают нормальные пределы, начинаются проблемы. С такими проблемами и столкнулся Виктор Сахно. Об этом он поведал мне, когда мы ночью оба были во внутреннем наряде по роте. Ночь, тишина, вся рота спит, не спят только дежурный и дневальный. Хочется спать. В такой обстановке люди как-то тянутся друг к другу. Обстановка располагает к откровенным разговорам. Виктор и раньше замечал, что я никогда не подкалывал, не издевался над ним. Вот и решил он в ту ночь пооткровенничать со мной.
- Ты знаешь, все ребята смеются, подкалывают меня. А сами в то же время втайне завидуют. Я знаю. А ведь напрасно. Ничего хорошего в этом нет. Только возникают свои проблемы.
Я с интересом слушал собеседника. Меня удивило это внезапное откровение товарища. Всем своим видом я показал, что слушаю его и мне интересно.
«Вырос я в небольшой деревне, - продолжал Виктор. – В деревне, знаешь, все знают все обо всех. Заприметили меня еще с тех пор, когда я бегал без штанов в одной рубашке. И уже тогда матери стали намекать, что я у нее особенный. Подшучивали, что когда я выросту, то стану грозой всех девок в деревне. Время шло, я вырос, стал ходить на гулянки. Девки откровенно побаивались меня. Говорили про себя: «Такой и душу вывернет, до мозгов достанет». Что они имели в виду под словом душа, я еще не понимал. Ни одна не хотела гулять со мной. Все мои ровесники уже успели попробовать, да уже и по несколько раз, а мне так никто и не давал. Как-то зашла к нам бабка Одарка, бойкая такая на язык старушка. Матери в это время не было дома. Стало она меня расспрашивать, что да как. Действительно ли у меня такой. Я смущаюсь, не знаю, что ей отвечать. «Знаешь, тебе нужно попробовать, - говорит она мне. - Девка тебе не подойдет, тебе нужна опытная баба. Она тебя оценит и научит всему. Лучше всего, сходи к Гальке Сорочихе, она живет на краю деревни у самого пруда. Она вдова, муж у нее погиб в войну, дочке ее лет тринадцать. Она баба здоровая, до мужиков жадная, только они не ходят к ней, побаиваются ее. Если хочешь, я замолвлю за тебя ей словечко». Я тогда отмахнулся от ее совета, но слова ее запали мне в душу. Стал я все чаще думать об этом. Куда не иду по деревне, а ноги все несут меня к Галькиному дому. Раньше и не замечал ее, а теперь все разглядываю. Как-то прохожу мимо, а она в огороде что-то полет нагнувшись. Сверху в одном лифчике, снизу подол подобрала, ноги почти все видны. Видел ее еще раз, как она в пруду купалась. Залез в камыши, подглядывал за ней. Тело у нее крепкое, здоровое. Сиськи, во! Взыграло все во мне. Решился все-таки я: пойду к ней. Вопрос стал теперь: как к ней подойти? Что говорить? Напрямую же не скажешь: так мол и так, хочу с тобой попробовать. Решил действовать через бабку Одарку. Встретил ее как-то в деревне и попросил намекнуть Гальке. «Не волнуйся, сынок, - говорит она мне.- Обкатает она тебя. Удовольствие свое справишь».
Выбрал я день, когда школьников куда-то на весь день увезли на автобусе, и дочку Галькину тоже. Для храбрости глотнул стакан самогона и пошел. Прихожу к ней, а она сразу: «Пришел? Чего, раньше-то не приходил? Я уже давно тебя жду. Заходи в дом». Захожу я в дом, топчусь у дверей, а она кровать разбирает. «Правда, говорят, что у тебя такой здоровый?» Я только краснею, мычу что-то в