Под стук колёс и шум железной дороги иногда входишь в лёгкий транс. В пути нужно обязательно чем-нибудь себя занять, потому у меня раскрыта книга, но я смотрю в окно.
Напротив меня сидит не молодая худощавая женщина, судя по виду «активная». Мы делим купе на двоих, отпускной сезон закончен, пассажиров немного.
Я проснулся не давно, но привести себя в порядок, сходить в туалет не успел. Потому что, как только я соберусь, обязательно мимо меня проскачет кто-нибудь с полотенцем на шее. От количества занятых мест в вагоне значения не имеет. А в другом конце уже топчутся, туалет всё время занят, как не крути.
Отпустив ситуацию, я массирую шею, она похрустывает, провожу тяжело ладонью по лицу. Глядя на меня, старушенция начинает демонстративно разминать кисти рук, я в ответ зевнул. Не обращая внимания, она начала вращательные движения головой. На это я смог ещё раз ответить зевотой и потянуться в стороны, как будто принял правила и стал участником гимнастики.
- Я всегда разминаю руки и шею, - бодро сказала она и взялась мять свои ноги.
- М-м-м, - промычал я и вздохнул.
- Как вы думаете, к нам подсадят кого-нибудь? Я вот знаете, не люблю, когда с животными едут, - она секунду помолчала, - семейные с детьми и пьяных.
- Понимаю, - покачиваю головой.
Я ей страшно благодарен, что не вхожу не в одну из перечисленных категорий.
- Что вы говорите? – она вытягивает шею. – Только бы никого не подсадили бы…
- Не знаю, - пожимаю плечами, - свободных мест много, это как вы понимаете, лотерея, - спросони протираю глаза и провожу рукой по замятым волосам на голове. – За ночь никто не подсел, может, и… - я цокнул языком, поддерживая разговор.
Машинально беру книгу, пробегаю глазами по страницам, вижу «фигу», откладываю в сторону. Меня увлекают меняющиеся виды за окном, они действуют гипнотически, некоторое время сижу неподвижно, не обращая ни на кого внимания. Шум поезда вводит тело почти как в состоянии «самоти».
Отвлекает меня возня соседки. Гимнастика закончена, она возится в пакете, выкладывает продукты как на прилавок, перекладывает сумку с места на место, смотрит в неё и снова убирает под подушку.
- Интересно, кипяток есть? – спрашивает она у меня.
- Да, интересно, - тяну, поддерживая её вопрос.
- Я что-то проводницу нашу давно не видела, хотела спросить у неё… - она постучала пальцем по столу.
Я интригующе напрягся, рука машинально потянулась за книгой.
- Вот вы говорите сервис, а какой это сервис, если даже проводницы не видно. Вот мы когда с мужем, покойным в отпуск ездили, он у меня знаете, на самолётах не летал, боялся. То сами знаете, порядок, был, - она показала как-то твёрдо рукой.
Я сразу же сделал одобряющее движение головой, что согласен, она продолжила:
- Он у меня был строгий, - она сделала паузу, подняв указательный палец, - боевой офицер.
Я попытался сидя выпрямиться и сделать осанку прямее. И внимал каждое слово.
- Вот, когда его в Североморск, в штаб на повышение перевели…
Мимо проходит проводница.
- Милочка, милочка, подождите! – она срывается с места.
В это время я хватаю полотенце и выхожу из купе.
Не долго я отсутствовал, приводя себя в порядок. В купе пахнет кислым растворимым кофе, старушенция со смаком прихлёбывает. Сначала мне показалось, что пахнет ещё и лекарством, запах щекочет не приятно в носу. Но потом догадываюсь, что она подлила себе в кофе коньяк или что-нибудь алкогольное.
- Кипяток есть, - она указывает взглядом, - идите, наливайте. Она чай не носит, видите ли.
- Спасибо, да, сейчас, - сижу как на экзамене, ещё не вытянув билет.
- Да, чуть не забыла! У вас сеть есть?
- Сеть? Какая сеть?
- Сети нету, хотела позвонить…
- А-а-а, сейчас посмотрю, - я лезу в карман куртки.
Сеть в моём мобильном телефоне отсутствует, я развожу руками и раздуваю щёки, мол, нет.
- Вот когда мы с мужем ездили в Прибалтику. Мы любили ездить в Ригу. Вы были в Риге?
- Нет.
- Мы очень любили ездить в Ригу. Я полюбила Ригу, знаете.
- Понимаю, - отвечаю и смотрю на кружку, потом на неё.
На лице вижу лёгкое блаженство, уголки рта чуть улыбаются, она что-то вспоминает. Вместе с ней разделяю её воспоминания.
- А потом мой Петечка умер, - продолжила она, - я ведь офицерская вдова, знаете, - старушенция как-то мягко вздохнула и прихлебнула из кружки.
Между делом вытащила мобильник, взглянула в него и убрала снова под подушку.
- Так вот, когда мы были с Петечкой в Риге, мы ездили туда по путёвке. Мы познакомились с замечательными людьми, мы так сблизились, что почти как родные, теперь. Потом каждый год к ним ездили, - она изящно подмахнула рукой. – Они нас тоже полюбили. Вы знаете, я легко нахожу общий язык с людьми. Где бы ни находилась. Я им и посылочку иной раз отправлю. Вот отправила уж где-то месяц назад. Интересно дошла ли?
Покачивая головой в такт поезду и разговору, я знаете, очень внимательно слушаю. Вы знаете, я иногда люблю послушать попутчика.
В дороге нужно чем-нибудь себя занять и вы знаете, слушая эту женщину, я искренне проникаюсь и сочувствую ей. И начинает казаться, что мне нравится её история. Вопросов у меня к ней никаких нет, я слушаю. Иногда оглядываюсь на пассажиров, которые проходят мимо купе.
- Мы с Тонечкой, вы не представляете, как родные сёстры. Знаете, мы даже с ней похожи, - она легко улыбнулась. – Это ещё мой Петечка заметил. Она, правда, помоложе меня лет на восемь, я постарше буду. И с мамой её мы ладим, всё время меня к себе зовёт, приезжай, живи сколько нужно. У них там свой дом загородный, большой. А Тонечка в Риге с дочкой, центр города, прекрасная квартира. И я сейчас квартирой занимаюсь, у нас квартира от штаба была, - она остановилась и задумчиво произнесла, - вот и занимаюсь теперь.
Она снова отхлебнула из кружки и элегантно погладила себя по шее тыльной стороной руки, двумя пальцами прошлась по морщинам на лбу.
- Я теперь, как вы понимаете, одна. У меня времени много, - грустно сказала она, - сейчас к племяннице в Питер, у неё пару дней побуду. Вы в Питер едете?
- Гм-гм, да, - очухиваюсь я.
- А я дальше к брату поеду в Москву, он обещал помочь мне с жилищным вопросом, - она сделала паузу. - Вот вы говорите жизнь, молодой человек, а что такое жизнь? Жизнь прожить - это не поле перейти? Сейчас я не завидую молодёжи, да и молодёжь сейчас какая-то ненормальная пошла. Хотя они все такие нашпигованные этими всякими компьютерами, мобильными… Но вы знаете, ведь они ничего не видят, сидя за этими компьютерами своими. Вам молодёжи ничего не нужно, вы стали заложниками этой мобильной сети. В каждом кармане звонит, играет, трещит. А вы знаете, как мы жили без всяких этих мобильников. И не нужны они мне сто лет, - отмахнулась она. - Знаете, я по профессии учитель музыки по классу фортепьяно, у меня вся жизнь музыка, я живу ради музыки, - она по театральному развела руками и замолчала.
И я, знаете ли, молчал.
Легко коснувшись пальцами лба, продолжила:
- Музыка, это вдохновение души, бесконечность…
Она долго ещё рассказывала о музыке, перебирая классику, и восхищалась композиторами. Про Тонечку живущую в Риге и любовь к ней, про Петечку, своего мужа и какой это был физически крепкий мужчина, как он браво воевал в штабе, после перевода и у него не выдержало сердце на поле брани. Был затронут квартирный вопрос и как тяжело и практически не возможно, добиться правды в этой стране. И что это всё, похоже на борьбу с ветреными мельницами. С элегантностью и кокетством прошлась по своим старческим недомоганиям. Какие нужно пить травы от того или иного недуга. Как действует на нас экология, от чего страдает нервная система.
Мы подъезжали к какой-то станции, потому как пассажиры с рюкзаками заранее начали готовиться к выходу. Возникла пауза, которую я долго ждал. Делая вид, что меня интересует, куда мы пребываем, я зашевелился, вглядываясь в окно.
- Вы только посмотрите, - грустно сказала она, - здесь люди всю жизнь живут. Какие-то страшные бараки, это места забытые цивилизацией. Здесь добровольно жить нельзя. Мне всегда было жалко таких людей. За, что они страдают?
- Да-а-а, это не Рига, - уныло усмехнулся я.
- Во! Можете звонить, сеть появилась, - она уставилась в мобильник.
Мне хотелось выйти из вагона, постоять на свежем воздухе, но проводница предупредила меня, о том, что поезд стоит всего пять минут. Я постоял в тамбуре и вернулся на место.
Моя попутчица увлечёно набирала, что-то в мобильнике, прикладывала к уху, снова набирала.
- Тонечка! Тонечка, это я! Это Галя! Да! Как ты, дорогая? Всё в порядке? – пауза, – Как мама? Это Галя с Североморска! Да! Как мама? Болеет? – пауза, - Что умирать собралась? Это, что ещё за новости? Если болеет… Пусть мукалтин пьёт, я его всегда пью, он дешёвенький. Он хорошо для лёгких, ага-ага. Ой, не смешите меня! Лидочку, помнишь? – пауза, - Умерла. Да, Лидочка, ну… Никогда этого ей не прощу. Представляешь, взяла у меня уголёк для прогревания и не вернула. А я как дура осталась, - пауза, - Маме скажи, пусть не залёживается, зачем лежать, кровь застывает. Пусть ходит, прыгает! Скажи, что Галя сказала, чтоб прыгала! Всё равно! И сама тоже прыгай! – пауза, - Я сейчас в Ленинград еду, в Питер. Да в поезде! Еду и тебя вспоминаю, - пауза, - Потом дальше в Москву к брату! Ой, ты не представляешь у меня такие проблемы с квартирой, я не знаю, что и делать. Ой, лезу на ветреные мельницы, - она улыбнулась мне, - Не выдумывай, это у тебя желчный пузырь… - пауза, - Не выдумывай, у неё для смерти тапочки плохие, жёсткие, я ей другие вышлю мягкие, замшевые. Да! Я вам посылочку собрала и отправила. Вы мою посылочку получили? Я там кошечке вашей, кис-кис отправила! Да вашей кошечке! Я на почту ходила, отправила. Тама вашей кошечке кис-кис. Ну, да! Получили? Передай маме, что Галя тапочки замшевые вышлет! Пусть не выдумывает, у меня есть, я как-нибудь обойдусь. Ну, всего вам, всего вам, целую!
Она выключила мобильный, положила его на стол и отвернулась в окно.
Я представил тонкие шпили домов, я лечу над старинными зданиями архитектуры. Прохожу по узким улочкам, вижу булыжник, по которым столетия назад катались деревянные колёса повозок. Уютные кафе, запах, атмосфера. И думаю о том, что где-то там, в Риге, такая же женщина, только моложе лет на восемь, так же вздыхает и радуется звонку.
Попутчица вздыхает и по-прежнему смотрит в окно, я ни чем не нарушаю нахлынувшие воспоминания. Я мысленно на южном балтийском берегу. Потом она берёт мобильник, смотрит в него и произносит:
- Во как, - вдохновенно обращаясь ко мне, - в Самару дозвонилась!