место почище. Та, не долго думая, тут же побежала за советом к бывшему своему однокласснику - ныне начальнику большого отдела. Малянов, по старой дружбе, не мог, конечно, отказать ей в ее нижайшей просьбе и, «откопав» где-то еще одну штатную единицу, устроил сыночка в свой отдел каким-то там младшим техслужащим (читай помощником художника), устроил, правда, на птичьих правах, пока тому не придет срок отправляться в армию.
Надо заметить, это последнее обстоятельство меня особенно радовало, так как с Федей Скворцовым мы не поладили чуть ли не с первого дня знакомства. Дело было даже не в том, что мой новый подопечный, как очень скоро выяснилось, не испытывал ни малейшей тяги к рисованию и всех его способностей хватало только на то, чтобы иногда стружить мне карандаши да с горем пополам натягивать лист ватмана на планшет. С этим еще как-то можно было мириться. Много больше неприятностей мне доставляло полнейшее несоответствие наших с Федей взглядов на жизнь, чьи интересы сводились, как правило, лишь к модным «шмоткам» и тупым молодежным комедиям типа «Американского пирога» и «Муравьев в штанах». Помнится, поначалу я еще как-то пытался влиять на своего помощника, но все мои попытки неизменно натыкались на стену непонимания и какого-то высокомерного презрения с его стороны. Тогда я махнул на него рукой, раз и навсегда сделав для себя вывод, что учитель из меня никудышный. Федя тоже, видимо, сделал кой-какие выводы из наших душеспасительных бесед. В общем, как и следовало ожидать, все кончилось тем, что мы с ним стали потихоньку ненавидеть друг друга, сохраняя, впрочем, видимость добрососедских отношений.
К счастью, последнее время Федя взял себе за правило под разными благовидными предлогами надолго исчезать из отдела. Чем он на самом деле занимался, одному Богу известно. Меня это как-то мало волновало. Главное - теперь он не так часто маячил у меня перед глазами.
Вот и сегодня с утра мой помощник снова куда-то исчез (лечить зубы, как он объяснил перед уходом), оставив меня в гордом одиночестве корпеть над заказанной накануне рекламной брошюрой…
Я посмотрел на часы. До вожделенного перерыва оставалось еще целых двадцать минут. О, как долго тянется время! Если б хоть можно было, пользуясь прикрытием кульманов, закурить, но об этом даже не мечтай: у женщин нашего отдела очень острый нюх. И кульманы не помогут. Двух затяжек не успеешь сделать, как тут же услышишь чей-нибудь возмущенный возглас за три стола от себя: «Эй, кто это там курит в отделе? Дышать невозможно! Неужели до перерыва нельзя потерпеть!» Ну почему же нельзя? Можно, конечно. Что я, собственно, и делаю.
Вновь устремляю тоскующий взгляд к окну, стараясь разглядеть на крыше соседнего здания давешнего голубя. Но его давно и след простыл. Везет ему, бедолаге! Летает, где хочет, никто ему не указ. А тут сиди как проклятый за этим столом, считай минуты до перерыва. Ску-учно!
Я откинулся на спинку стула, потянувшись до ломоты в костях. Как вдруг - СО МНОЙ ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО. Я даже не сразу понял, ЧТО именно. Сначала в моей голове возник какой-то странный шелестящий звук, слегка напоминающий тот, что бывает при появлении помех на экране телевизора. Потом внутри меня что-то громко щелкнуло, и я стал стремительно проваливаться куда-то. Ощущение полета было настолько реальным, что в первую минуту у меня даже зарябило в глазах.
Но вот все прекратилось так же внезапно, как началось. Осталось только легкое головокружение и… еще что-то, чему я не мог пока дать ясного определения. Какое-то необычное волнующее состояние, словно ты смотришь на все сквозь стекла небывалой мощности, рассчитанные чуть ли не на слепых. Предметы вокруг приобрели более четкие очертания, стали ярче, выпуклей, и моя мини-студия воспринималась теперь словно в другом ракурсе. Однако самым странным было то, что сейчас творилось внутри меня. В моей голове - я ясно это чувствовал - копошились (да, именно копошились, то приближаясь, то отступая на задний план) КАКИЕ-ТО СОВЕРШЕННО ПОСТОРОННИЕ ЗВУКИ. В том, что эти ЗВУКИ были посторонними, то есть пришедшими откуда-то извне, у меня не возникло ни малейшего сомнения. Я знал это так же точно, как то, что меня зовут Сергей Лютиков. Но вот что это были за звуки, откуда они пришли и почему - на эти вопросы я пока не мог ответить. Попытался определить, на что они, собственно, похожи - и тоже безрезультатно. На потрескивание разрядов, когда крутишь ручку настройки в радиоприемнике? Вроде бы, нет. На скрип, который получается при елозении тряпки по стеклу? Не совсем. А может, это человеческие голоса, но звучащие как-то тихо и невнятно, словно через невидимую преграду?..
Я так и не успел додумать эту мысль, потому что в следующую минуту кто-то случайно (или нарочно) толкнул стул, на котором я полулежал - в голове моей при этом опять что-то громко щелкнуло, словно отключаясь, - и я, недовольно подняв глаза, увидел над собой ухмыляющуюся физиономию Федьки Скворцова.
- Извини, начальник, не хотел.
Вихляющей походкой он проследовал к своему любимому месту в углу студии, уселся там, закинув ногу на ногу, продолжая так же идиотски ухмыляться. У меня чесались руки бросить в него чем-нибудь тяжелым. И дернул же его черт явиться так невовремя!
- Сколько раз я тебе говорил, не называй меня начальником! - я постарался вложить в свой голос всю накопившуюся против Федьки злость.
- Да ладно тебе, не обижайся…
С самого начала мы с ним договорились, что, несмотря на разницу в возрасте, будем обращаться друг к другу только на «ты» и только по имени. Терпеть не могу всякой «официальщины», да и не настолько я был старше, чтобы требовать от Федьки называть себя по отчеству и выкать. Однако мой помощник - из чувства протеста, не иначе - нашел-таки способ хоть иногда в разговоре со мной подчеркнуть разность в нашем положении, к месту и не к месту вклинивая в него свое уничижительное «начальник».
Я выдержал паузу, чтобы взять себя в руки.
- Ну как, вылечил зубы?
- Не-а. Там очередь, да и не болит уже, - та же наглая ухмылка и не тени смущения.
- Слушай, а ты случаем не врешь?
- Да что ты! Меня утром так прихватило - думал, до работы не дойду!
- Ладно, будем считать, что я тебе поверил.
- Да не, я правда… - идиотская улыбка, наконец, сползает с его физиономии, уступая место растерянности.
Но я неумолим:
- Сказано тебе - ладно. Не оправдывайся.
Я отворачиваюсь от него с победным видом. Я ликую в душе.
Но тут происходит нечто из ряда вон выходящее. Я слышу, как голос Федьки за моей спиной довольно явственно произносит:
- Вот, блин, зануда! Тоже мне, начальничек выискался! Видали мы таких! Всего лет на десять старше, а туда же, строит из себя!
Я глаза вытаращил от неожиданности. Вот это да! Никогда еще Федька не позволял себе вслух подобных высказываний. Неужели наши отношения уже достигли той критической точки, когда долго скрываемая враждебность начинает вдруг сама собой выплескиваться наружу?
Однако, как бы там ни было, я должен ответить на брошенную мне перчатку. Медленно - очень медленно (главное в нашем деле - не суетиться) - я поворачиваюсь к Федьке.
- Ты что-то сказал? - в голосе моем еще нет угрозы - только как бы легкое недоумение. Но внутренне я уже готов к бою.
Поведение Федьки меня несколько озадачивает. Он сидит как ни в чем не бывало и, глядя куда-то в потолок, самозабвенно ковыряет пальцем в носу. Ну и выдержка у парня! Может, просто подойти и сунуть ему пару раз? Да нет, как-то несолидно. Скажут потом: мол, связался с младенцем. И вообще, не мой это метод.
- Эй, ты слышишь? Я к тебе обращаюсь, - голос мой по-прежнему звучит спокойно, хотя внутри меня все так и кипит.
- А? Что? - Федька прервал на минуту свое занятие, уставившись на меня недоуменным взглядом. Кажется, он действительно не расслышал моего вопроса.
- По-моему, ты сейчас что-то сказал.
- Я? Ничего я не говорил.
- Да как же не говорил, когда я только что…
Я осекся на полуслове, озаренный внезапной догадкой. Нет, не настолько еще мой напарник обнаглел, чтобы высказывать в лицо все, что он обо мне думает. Он действительно ничего не говорил. Он просто это ПОДУМАЛ. Он ПОДУМАЛ, а я УСЛЫШАЛ то, что он ПОДУМАЛ. Я осознал это в полной мере, потому что вдруг разом вспомнил все предшествующие этому ощущения. Вспомнил, как снова что-то щелкнуло в моей голове, потом мне показалось, что я опять куда-то проваливаюсь, и только после этого я услышал… нет, не услышал, а скорее почувствовал… Даже не знаю, как лучше сказать. Все произошло настолько быстро, что я не успел сообразить, что к чему.
Так вот, значит, чем объясняется мое странное состояние. Я УМЕЮ ЧИТАТЬ МЫСЛИ. Невероятно, как говорится, но факт. Однако же, откуда возник во мне этот дар? Отчего он, в конце концов, возник? Ведь никогда раньше я не замечал за собой подобного…
Кто-то опять с силой толкнул мой стул. Я чертыхнулся про себя. Конечно, это снова был Федька, на этот раз протискивающийся к выходу.
- Перерыв, начальник. Ты что, не слышишь?
- Я ведь уже говорил тебе, кажется, - не называй меня начальником!
Но сутулая, с далеко выпирающими лопатками спина моего подопечного уже скрылась за кульманом.
