Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть вторая

побеседовать. Можно и после ужина это сделать: он подождёт, ему не к спеху.
Он даже и точное время определил своего вечернего уличного стояния - с 18.00 до 20.00. Именно в этот 2-часовой промежуток все студенты, жители высотки, обычно ужинают. А после 8-ми часов столовые закрываются...

4

Выработав ближе к полуночи сей стратегический план действий, очень удачный на его собственный взгляд и очень разумный, Кремнёв почти сразу же тогда и уснул крепким богатырским сном, про который почти забыл на 5-м курсе. А уже на другой день, с 18.00 начиная, он прогуливался неподалёку от входных дверей зоны «Ж» бодрым неспешным шагом, испытывая лёгкий озноб от волнения и от ветра, что озорно завывал вокруг и нахально залезал под куртку.
Он вздрагивал и оборачивался на каждый новый хлопок дверей, готовился бежать навстречу Мезенцевой и останавливать её для беседы, умолять не уходить от него, а только лишь выслушать для начала, только выслушать... Но её всё не было и не было, не выходила она на улицу - хоть плачь! И так и не вышла в итоге в тот первый мартовский вечер, хотя Максим её до половины 9-го стойко стоял и ждал. Но она не знала об этом.
На улице было холодно и сыро: март - достаточно холодный месяц, как ни крути, коварный в смысле простуды. Максим весь продрог за 2,5 часа без-плодного и пустого стояния и домой как ледышка вернулся, трясущийся от переохлаждения и усталости, да ещё и с забитым носом. Но плана, однако, не поменял - и на другой день снова на встречу в 18.00 честно вышел. И снова напрасно прождал БОГИНЮ свою 2,5 часа у дверей, взад и вперёд как часовой расхаживая… После чего, до костей продрогшим, ссутуленным и опечаленным, он домой ни с чем опять возвратился. Во второй раз уже! И возвращался с пустыми надеждами неделю ещё, пока уж ни почувствовал почерневшим нутром, что не ходит Мезенцева по вечерам в столовую, переселившись в зону «Ж», не ходит. В комнате наверняка ужинает, перед этим закупив продукты в буфете…

5

Тогда-то и пришло понимание как-то само собой, что надо менять план, потому что прежний, уличный, никуда не годится. Кремнёв к ужасу своему понял, что надо будет ему - хочет он того или нет, - Мезенцеву на её этаже по вечерам ждать: там будет куда больше шансов её встретить. Ведь если она ужинает дома: а это, скорее всего, так и есть, - то она должна непременно вечером выходить из блока на кухню и что-то там готовить, тот же чай кипятить. Увидел же он её с чайником в коридоре, когда приходил к Хоровскому потрепаться. Причём, увидел одну - без подруг… Вот и надо ему, значит, вечером прийти на её этаж и встать неподалёку от кухни. И ждать её там в тепле и светле, когда она из комнаты выйдет, - не мёрзнуть напрасно на улице на холоде и ветру, не грипповать и влюблённого придурка из себя не строить. Другого варианта, похоже, у него в наличии нет. И времени - тоже…

Итак, мысленно поменяв план с уличного на домашний, уже вечером следующего дня трясущийся от страха Кремнёв в 18.00 по времени действительно поднялся на 3-й этаж зоны «Ж», который был пуст и тёмен как по заказу. Там он прошёл по коридору до самого конца его, лишь на мгновение задержавшись у 319 блока, чтобы приложить ухо к двери и прислушаться - и понять: на месте ли его Танечка, дома ли… Но ничего не расслышав и не поняв за массивной дубовой дверью, он продолжил намеченный путь, по завершении которого он остановился в тупике коридора рядом с входом на кухню. Остановился, развернулся наружу, выдохнул тяжело и протяжно, после чего принялся Таню терпеливо ждать, не сводя испуганных глаз с 319 блока при этом, что располагался неподалёку от него и от кухни, в 20-ти метрах всего.
Трясучка его, впрочем, быстро прошла, сменившись внутренним жаром, когда он занял исходную позицию в коридоре, намеченную ещё вчера. Его любвеобильное сердце в предвкушении скорого праздника бешено колотилось о грудь, заглушая чёрные мысли и страхи подлые и противные. Почти сразу же появилось предчувствие, что он обязательно встретит сегодня Мезенцеву - и скоро. Надо лишь потерпеть, подождать.
Значит, он правильно сделал, что к ней на этаж поднялся, оставив морозную улицу; значит, верен его новый план. Остаётся лишь стойко держаться теперь, не поддаваться утробному страху с волнением вперемешку, которые настойчиво требуют не позориться и убежать, у себя в комнате понадёжнее спрятаться от греха и стыда подальше.
Нет, страху поддаваться нельзя: последнее это дело. Да и нет уже у него, Кремнёва Максима Александровича, времени трусить, скулить и юлить, по укромным углам, как в прежние годы, прятаться, по читальным залам. Надо с Мезенцевой решать вопрос за оставшиеся несколько университетских месяцев, решать кардинально и положительно. В противном случае, если он выйдет во взрослую жизнь без неё, - не видать ему уже будет покоя и счастья как собственных своих ушей. БЕЗ НЕЁ быстро кончатся силы, вера с надеждою, жажда жизни, воля, стойкость, духовная мощь. А без этого необходимого набора качеств он превратится Бог знает в кого - в мямлю, в тряпку, в мокрицу. И тогда покатится его взрослая жизнь под откос как огромный тяжёлый камень - это как пить дать! Он это будущее своё падение в житейскую пропасть, в трясину уже остро чувствовал и понимал, сердцем трепещущим видел: в нём зарождались и пробивались наружу на 5-м курсе проблески ясновидения.
Потому-то он так крепко и держался за БОГИНЮ СЕРДЦА, потому так очумело и стремился к ней - единственной своей надежде, спасительнице и вдохновительнице…

6

Сорок минут простоял-промаялся в итоге Кремнёв в ожидании Мезенцевой возле общей кухни, и за это время никому из студентов и аспирантов, жильцов 3-го этажа, кухня так и не понадобилась, слава Богу, - чего Максим больше всего опасался, строя накануне вечером новый план. Он очень боялся при этом: а вдруг начнут парни и девушки мимо него с кастрюлями и чайниками взад и вперёд как непоседливые мухи сновать, столбом в тупике застывшего, - смеяться, чего доброго, начнут, язвить и хохмить, крутить у виска пальцем.
Но никто из жильцов этажа из блока наружу не вышел, чтобы еду или чай приготовить: в коридоре была гробовая тишина. Только две какие-то взрослые женщины лет под 30-ть по очереди тихо покинули свои жилища - но не на кухню обе пошли, а на выход, который располагался на другом конце. На Максима обе лишь взглянули мельком и не придали ему никакого значения: мало ли, зачем парень в тупике стоит и глазами хлопает.
Герою нашему всё это было только на руку и на пользу - коридорные пустота с тишиной и полумрак. Оберегал его в те весенние страстные дни Господь от посторонних усмешек и глаз, определённо оберегал, потерявшего голову от любви самодеятельного актёришку-попугая, решившего у профессионального лицедея Олега Вавилова (исполнителя роли Юрки Агапова в фильме «Странная женщина») полностью перенять рецепты покорения сердца любимой женщины, поначалу также решительно отвергавшей его…

7

По прошествии сорока минут вдруг свершилось чудо: распахнулась дверь 320-го блока, и из него в коридор вышла одна из подружек Мезенцевой с кастрюлей в руках, которую Кремнёв хорошо помнил в лицо ещё по ФДСу. Мельком взглянув на него, девушка заскочила в соседний 319-й блок и скрылась там за дверью. Но ненадолго, ибо уже через минуту она со смехом вышла оттуда - но не одна, а в сопровождении Тани, в руках которой была сумка с продуктами.
Обе подружки, многозначительно переглянувшись при виде Кремнёва у глухой тупиковой стены, направились прямиком на кухню, у дверей которой как раз и стоял одинокий и уже порядком уставший Максим, моментально смутившийся и напрягшийся при виде шедшей ему навстречу Мезенцевой. Приближаясь, подруги тихо разговаривали меж собой, но при этом обе смотрели на Кремнёва пристально, пытаясь понять, что было нужно у них на этаже этому залётному парню с 5-го курса, какого лешего он тут стоит, кого высматривает и караулит.
Поравнявшись с незваным гостем, обе они, пронзив его вопросительным взглядом дружно, уже намеревались было зайти вовнутрь кухонной комнаты, - но сорвавшийся с места Максим решительно перегородил им дорогу.
- Здравствуйте, Таня, - краснея и волнуясь по обыкновению, произнёс он хрипло. - А я Вас жду.
- Меня?! - крайне удивилась Мезенцева, неохотно останавливаясь перед ним. - Зачем?
- Мне нужно поговорить с Вами, Таня, сказать Вам нечто важное для нас обоих, без объявленья чего мне очень тяжело жить. А в последнее время вообще невозможно!...

После этого в коридоре всё опять стихло и замерло на мгновение. Образовалась некоторая неловкая пауза меж ними троими, остановившимися в тупике, во время которой Кремнёв умоляюще смотрел на Мезенцеву, ответа ждал, та - в пол, а подруга - на них обоих поочерёдно, тихо лыбясь при этом…
-…Ну-у-у, хорошо, ладно, давайте поговорим ещё раз, коли так, - скрепя сердце согласилась, наконец, Татьяна, подумав, после чего взглянула на подругу с грустью. - Проходи, Наташ, на кухню и начинай готовить одна, - сказала ей. - А я сейчас подойду, я скоро.
Та, которую звали Наташей, кивнула головой в знак согласия, после чего быстро скрылась в кухонной комнате, прихватив ещё и сумку с продуктами. Оставшаяся же одна Мезенцева повернулась к Максиму лицом и повторила вопрос о причине его визита, при этом в упор и очень внимательно на него глядя, как обычно смотрят следователи на допросах, пытаясь всё досконально выяснить и понять без лишних слов и бесед:
- Ну, так что Вы хотите-то, молодой человек? Я Вас слушаю.
Выражение “молодой человек” в её устах прозвучало как издевательство, именно так. Красавица-Таня будто с маленьким мальчиком стояла и разговаривала с гостем, который отчего-то привязался к ней. И этим она недвусмысленно давала понять, как низко она Кремнёва в собственных мыслях ставит.
-…Таня! - смутившись и покраснев ещё больше от этого, расстроенно произнёс Максим как можно нежнее, и жалостливее одновременно. - Я не могу без Вас, не могу! Честное слово! Поверьте! Без Вас у меня всё из рук валится: ни учиться, ни жить неохота, а ведь у меня диплом и гос’экзамены впереди. А я на них давно плюнул, забыл про них - потому что думаю ежедневно и ежеминутно про Вас одну, Вас держу в мыслях и памяти - и никого и ничего больше. Я люблю Вас, Таня, давно люблю! - безумно, глубоко и страстно! Как увидел впервые Вас весной второго курса в читалке ФДСа - так умом с тех пор и поехал! Живу Вами одной который год уже, и только про Вас одну, скажу ещё раз, постоянно думаю и думаю с утра и до вечера. Вы - самая лучшая и самая прекрасная девушка на свете! Я никогда ранее не встречал таких! Да уже и не встречу, наверное! Поэтому-то мне и не хочется Вас терять по окончании курса: для меня расставание с Вами будет смерти подобно, без-славному трагическому концу!...
Выпалив всё это на одном дыхании, Максим остановился, чтобы перевести дух. Да он уже и не знал, если по-честному, что ему дальше нужно ещё говорить - после всего уже сказанного. Он стоял и ждал ответа от своей БОГИНИ, своей чаровницы-Тани, умоляюще посматривая на неё…

- Молодой человек, - услышал он, наконец, через длинную паузу, во время которой Мезенцева, задумавшись и нахмурив лоб, собиралась с мыслями и подбирала правильные слова, чтобы влюблённого собеседника не задеть и не