на снасти «классически», и если бы я сошёл с лодки, тот же Юра смог бы достаточно легко подхватить её подсачеком.
Но не всё – так просто. Надо знать Юру, этого импульсивного гиганта, мгновенно принимающего решения, не раздумывая о рисках, опасностях и последствиях. Однажды (это было спустя несколько лет) кулак набравшегося на жаре «до чётриков» Юры со свистом скользнул по моему подбородку, когда в ответ на его просьбу дать ключи от машины, которую мне доверила фирма, где я тогда работал, – чтобы вытащить завязшую в зыбучем песке свою, он был послан на три мужские буквы. Только моя борода сбила боксёрский прицел.
Юра страстно хотел сам «взять» рыбину, которую ему посчастливилось подсечь, и действовал, как зверь: когда сазан при очередном маневре оказался вблизи от берега, «медведь» с громким рыком бросился в воду – и через миг я ощутил, что леска провисла.
Рыбы на снасти не было!
У меня сердце «оборвалось»: неужели из-за невыдержанности Юриных нервов изнурительная часовая борьба закончилась ничем?!
Но через несколько секунд замершая было в воде звериная туша перевернулась на спину – и мы увидели, что Юра сжимает речного монстра всеми четырьмя конечностями. Пальцы Юриных рук вошли под жаберные крышки рыбы, а ноги обвились вокруг трепыхающегося мощного хвоста.
Общими усилиями нам удалось перевалить огромнейшего реликта на берег.
Ликованию нашему не было границ.
Воистину, Юра доказал, что в жизни всегда есть место для хотя бы маленького подвига.
Напоследок
Прошёл год или два.
Мы вдвоём с Юрой рыбачили на нашем излюбленном месте берега Ахтубы.
Дело было в конце июля. Рыбы в реке, а значит, и в наших садках, тогда ещё вполне хватало.
Наступил последний день отдыха, день сборов, день отъезда. Но азарт истинного рыболова неистощим и неукротим. Ловишь, пока есть хоть малейшая возможность, пытаясь «надышаться перед смертью».
Тогда о собственном транспорте мы ещё мечтать не могли. За нами должен был заехать на грузовике наш старый добрый приятель из Харабалей, Юрий Галкин, один из редких в тех местах умельцев рыбной ловли. В то время он обслуживал радиостанции окрестных колхозов. Но знаменит был, прежде всего, непревзойдённым умением ловить сомов на «квок». Квок или ботало – инструмент особенный. Ловец резко погружает его в воду таким образом, что в толще воды распространяется звук лягушечьего кваканья. Чтобы его выстрогать, необходимы колоссальный опыт, талант и «тонкие» руки. И у Галкина этот набор был. Однажды наш приятель так расквочил реку, что после его отъезда сомы оборвали все наши снасти. У Галкина был даже своеобразный бизнес: поймает сомика килограммов на двадцать пять-тридцать и обменяет его на двух индоуток. Жена бывала довольна. А какие сомовьи балыки он делал! От белужьих не отличишь!
Галкин, выходя на сомовью охоту на своей старенькой надувной «джонке», никогда не брал ни багра, ни подсачека. Подведя сома к борту лодки, он рукой подхватывал скользкого зверя под грудные плавники или под жабры и переваливал в лодку. Но однажды сом, атакуя лягушку, зацепился за крючок хвостом. И, как ни старался опытный рыбак подхватить добычу, покрытое толстым слоем слизи извивающееся тело выскальзывало из рук. Галкин, живописно артикулируя, описывал дальнейшее так: «Держа удочку двумя руками над головой, я приподнял сома повыше и – хап зубами за «махалку»! Наклонился назад – и перевалил его в лодку. А слизь-то горькая, как хина. «Пасть» горит. Я черпаю воду из реки, полощу рот, а липкие сопли не смываются… Потом три дня плевался».
Любовь к серьёзной рыбалке да ещё страстная тяга к дармовой выпивке и сделали Галкина нашим добрым приятелем. Впоследствии он «скурвился», стал даже для старых друзей «бизнесменом от рыбалки», требовал за своё пребывание с нами на берегу по тысяче рублей в день (это в те-то времена!) и стал нам просто не интересен. Хотя многие готовы платить за его общество – куда больше.
Галкин обещал приехать после обеда, часа в два-три, чтобы мы могли успеть «оттянуться» напоследок в посёлке с помощью чего-либо «плодово-выгодного» или любимого моим другом «Абрикотина» и в «хорошо поддатом» состоянии загрузиться на ночной поезд. По счастью, соседка Галкина работала в билетной кассе вокзала, и плацкартные места были нам гарантированы.
С утра мы попытались поймать живцов, чтобы к отъезду наловить свежих судаков, а если посчастливится, зацепить и «постатейную» стерлядку. В розовато-бежевой красавице на трёшник меленькой антрацитовой икры уже к середине лета извлекалось – с добрый стакан. Но с краснухой по займищу не поедешь: наскочишь на незнакомого ВКУРа (ВКУРО – Волжско-Каспийское Управление РыбоОхраны) – не откупишься, оставит не только без рыбы и снастей, но и без последних штанов.
Излазали с подъёмником весь берег, но, как назло, малёк куда-то разбежался. Только в одной ямке удалось подцепить редкого для тех мест обитателя – маленького ерша. Но какой из ерша живец! Если была бы уклейка, верховка или хотя бы густёрка! Хотя, сказать по правде, самого крупного в своей практике сома мне удалось поймать на щурёнка.
Но да куда деваться! Юра нацепил на крючок донной снасти ерша и закинул, как всегда в ответственных случаях: размахнулся со всего плеча, чтобы бросить подальше, а тормозная трещотка на разболтанной катушке соскочила. Катушка издала визжащий звук, и грузило, а с ним и злополучный ершишка на поводке, бухнулось в воду метрах в двадцати пяти от берега. Но перекидывать – значит погубить и без того неважного живца: второго удара о воду живец может не выдержать.
Укрепив спиннинг на рогульки, мы занялись сборами.
Вынеся вещи из палаток, мы туго набивали ими рюкзаки, складывали оставшиеся без надобности снасти… Мы так увлеклись сборами, что про поставленную донку и думать забыли, тем более что надежды на неё не было. Но очень скоро закидушка напомнила о себе: с берега раздался хорошо знакомый визжащий треск катушки.
Пока я отцеплял от кустов подсачек, Юра успел скатиться к дёргавшемуся спиннингу и рванул его с рогулек, пытаясь укротить разматывавшуюся катушку. Но не тут-то было. Прочная леска продолжала с катушки уходить в воду, а Юра только корчил рожи, судорожно дыша. Рыба рвала так сильно, что удилище в его руках то и дело выпрямлялось в одну линию с леской.
– Юра, – сказал я, – Выгибай спиннинг, порвёт!
– Ты думаешь, я не стараюсь?! – возмущённо ответил Юра,
По всему, это была самая крупная рыба сезона. Скорее всего – сом. Пудовые сазаны давались – куда легче!
Только бы леска выдержала! Рыбина рвалась в глубину, а Юра ладонью тормозил барабан катушки, прижимая его всё сильнее. Его усилия не прошли даром: рыба потихоньку начинала разворачиваться против течения. Тут Юра не сплоховал. Теперь не требовалось больших усилий, чтобы отклонить махину от курса, и друг мой стал быстро сматывать леску на барабан. Но, сделав несколько оборотов, снова зажал катушку ладонью. Зачем?!
Тем не менее, рыба развернулась и стремительно рванулась вниз по течению, описывая большую дугу. И это было неплохо, ведь чуть ниже по течению, перед бывшей паромной переправой, находился небольшой мелководный песчаный залив. И если бы удалось подтянуть рыбину туда, на мели развернув её носом к берегу, каждое движение рыбы на натянутой леске работало бы против неё. Тут главное – не дать рыбе развернуться снова к реке, держа в постоянном напряжении упругое удилище, амортизирующее рывки. Правда, обстоятельства осложнялись огромной коряжиной, опутанной обрывками лески и верёвки. Она торчала метрах в десяти от берега, посередине между Юрой и переправой. Но, так как рыба шла на большом удалении, можно было скорректировать траекторию её подхода к берегу, регулируя спуск лески с катушки. Леску требовалось провести над корягой, для чего было необходимо забраться повыше на кручу или войти в воду, что, впрочем, могло таить неприятности. Затем нужно было максимально быстро выбирать леску на барабан, и, перебравшись левее, отступать назад, на пологий берег. А там, по возможности, я должен был бы либо попытаться подхватить рыбу, потерявшую свободу перемещения, в подсачек, либо, обступив её ногами, перевалить кверху брюхом и за жаберные крышки выволочь на берег. Перевёрнутый вверх тормашками сом обычно перестаёт сопротивляться, это я уже не раз проходил на практике. А вот с белугой такой номер бы не прошёл: шипы осетровых рыб травмируют руки и ноги неосторожного рыбака до костей, а ссадины потом заживают очень неохотно. Тут нужны колотушка и багор.
Юра изо всех сил выгибал удилище вверх, гася мощные толчки живой субмарины. Я с подсачеком в руках стоял рядом, пытаясь хотя бы советом попытаться помочь другу.
Собственно, задача была довольно простой. Чтобы, не опасаясь обрыва лески, вытащить крупную рыбу, её необходимо измотать. Для этого нужно, держа леску в максимально допустимом натяжении, либо пытаться подматывать её на барабан катушки, либо, если в рыбе – слишком много «дури», держать барабан застопоренным, гася толчки удилищем, или стравливать леску с катушки, ни в коем случае не ослабляя натяг лески, ведь получив намёк на свободу, рыбина мгновенно наберёт неукротимую скорость либо найдёт способ избавиться от крючка, например «дав свечку», то есть – выпрыгнув из воды. Сазан при малейшей слабине переваливается, как бочка, вокруг своей оси, срезая леску пилкой плавничного шипа. Сом может просто упереться в бровку подводного рельефа, и – поди, выковырни его оттуда! Щука же поднимает из воды открытую пасть и ожесточённо трясёт ею, выбрасывая приманку. Но однажды подобным приёмом воспользовался клюнувший на мою снасть – недостаточно засечённый судак. Выброшенная с огромной скоростью из его пасти, как из пращи, тяжёлая металлическая блесна, не успей я увернуться, угодила бы мне в голову.
Если же рыба выбрала весь запас лески или если стравливать дальше опасно из-за коряжника или иных препятствий, требуется изменить тактику: перемещаясь в направлении движения рыбы с максимально возможной скоростью, слегка ослаблять натяжение лески, тем самым делая возможной её подмотку. Но для этого зачастую нужно быстро бежать по берегу, да ещё успевать смотреть под ноги. Споткнёшься – и «пропадай, моя черешня»!
Итак, Юра зажимал катушку ладонью, выгибая спиннинг. Рыба рвалась вниз по течению, всё сильнее натягивая леску, а мой друг стоял, как вкопанный. По правде сказать, я и не припомню, когда видел бегущего Юру. Даже представить себе было трудно это грузное тело бегущим. К тому же – Юра страдал от растрескивания кожи на пятках. Однажды у меня было нечто подобное (проклятые авитаминозы советских времён!), и честно скажу – не то, что бегать, лишний шаг делать не хочется!
– Юра, – сказал я, стараясь быть как можно более убедительным, – Дай мне спиннинг!
– Не дам, – отрезал мой друг коротко и ясно, провожая стеклянным взглядом уходящую в воду леску, – Не могу, – и поединок двух упрямых быков продолжился.
Я был в недоумении. Почему?! Неужели мой друг, опьянённый дурманом азарта, не видел очевидного. Если у кого и
