Сырнички

     
Магда жарила сырники. Аромат их привлёк супруга, который, заглянув на кухню, произнёс сакраментальную фразу:
    - Получается? Сырнички? Класс, - и, сделав вираж, ушёл жужжать электробритвой, напевая неизменное себе под нос:
    - Нас утро встречает прохладой…
Магда не делала усилий над собой. За долгие сорок лет супружеской жизни, она привыкла выполнять ряд обязанностей, которые не приносили удовольствия, раздражали, но «так надо».
    С каждым годом супружества она закалялась, как в горниле.
Любимые увлечения постепенно сошли на «нет», уступив место «так надо».
    Кому надо? Мужу и детям. Животным, периодически сменяющимся по прихоти детей и требующим выноса горшков, помимо детских.
    Магда ещё умудрялась работать на другом конце города, упуская то одного, то другого члена семьи из внимания, собирая снова всё по крохам и очень напоминая ту мартышку с очками, которую она изображала в школьном театре. Было ей десять лет, она усиленно пыталась во время чтения басни нанизывать очки из проволоки то на небрежно пришитый хвост, то на нос, то ещё куда-то, но они всё время падали. В конце концов, она с завидной ловкостью сгребла их и с достоинством удалилась за кулисы.

    Так и теперь. Всем сестрам по серьгам.
Одеть, накормить на более чем скромные их доходы, ведь муж не стремился ни построить дом, ни посадить дерево, ни воспитать из сына мужчину, ни заработать на средство передвижения (очень нужен мне этот гроб на колёсах). Его девизом было: никуда не спешить, всех денег не заработать. 
      Магде пришлось совершенствовать быт, делать ремонт через консервативные препоны, которые гвоздём сидели в его мозгу, а именно: наши предки ели из закопчённых сковородок, спали на перьевых подушках и дожили до девяноста.
      Преодолеть дубовые барьеры стоило Магде огромных потерь нервных клеток. В итоге гнёздышко она абы как обустроила, но к тому времени дети разлетелись, а в нём остались два престарелых индивида, шаркающие по абсолютно параллельным прямым.
      - Магдалина! Ты будишь меня расчёской! Ты ей хлопаешь по полке! - кричит супруг из своей комнаты, - я ещё поспал бы целый час! Он, имея ремесло, подрабатывал частным образом.
      Та тоже собирается на работу. Ей уже за шестьдесят, а ехать нужно через весь город в пробках, на перекладных. Белкой на цыпочках пробежалась по квартире и ринулась на промозглую улицу с бьющим в лицо ледяным ветром.
      На следующее утро:
      - Ты меня будишь своей застёжкой на халате, нельзя ли потише?!
Магда пропела под нос:
      - Пошлю его на-а небо за звёздочкой…

      Приехала с работы в восемь на трёх видах забитого до предела транспорта, отвисая в мучительных пробках. И вдруг голос:
      - Утром ты не закрутила до конца вертушку на газовой плите! Магда! Вот что с тобой делать!
      - Как это не до конца? Выключила и всё!
      - Нет, не всё! О чём ты думаешь?!
      А думала Магдалина, как выколотить из клиента сто тысяч, которые он не платил фирме, если завтра денежки не придут, директор её распнёт.
Дальше последовала череда нотаций, которые звучали в её голове отдалённо, но назойливо – так жужжит большая муха, не в силах выбраться из жилья,  усиленно бьющаяся о стекло.
   
      Вскоре она ушла на пенсию, обстоятельства победили её подвижническую деятельность на благо всей семьи. Она заболела.
      Не тот человек эта Магда, чтобы склониться перед проклятой хворью.
Пришла в церковь, истово помолилась и уверовала, что боженька ей поможет.

      Муж сильно испугался. Он стал помогать и ухаживать, как мог. В глазах его читался страх, а как же я останусь один?! Я так привык, что дома всё колосится, все накормлены, тишина, покой и порядок - и всё это стараниями его драгоценной жены. Её присутствие было просто необходимо! 

      Ну, вот и всё позади. Борьба за жизнь длиной в целый год.

      Она уже дома и всё не могла уснуть почему-то… Каждый раз, последнее время, перед сном грезилось: вот она, юная и красивая, идёт по узкому проходу между кресел в театре, коснувшись коленками ног парнишки. От прикосновения почему-то обоих ударило током. Магде показалось, что она никак не может преодолеть это притяжение коленей, миг этот длится и длится, а взгляд его синих глаз меж тем говорил ей о том, что он уже любит Магдалину! 
      «Так не бывает, - усмехнулась про себя она, - любовь с первого взгляда, бросьте…» И вскоре уехала. Преддипломная практика закончилась, и забылся эпизод в театре.

      Это она не вспоминала. А рыженький и синеглазый Николя, все звали его так,  нашёл Магду за две тысячи километров, в институте. Она таяла от этого чувства, которое захлестнуло его одного. Любовь Николя была первой, трепетной. Он преодолел расстояние в полстраны, чтобы сказать об этом.
     
      В холле, где они сидели, не было ни души, только рядом в кадке тайком подслушивал их наивную беседу старый мудрый фикус.
Свет люстры внезапно померк, и они потянулись друг к другу одновременно. Поцелуй обжёг её. Свет вновь вспыхнул через минуту, но эти нежные и страстные  одновременно губы Николя она ещё долго ощущала, как нечто сверхъестественное. Никогда потом ей не довелось испытать подобное. Будто внутри неё зажглась звезда, и искра его любви ударила по всем струнам её души и тела.
      Но, тщетно…
      Магдалина вдруг опомнилась и рассудительно подумала: «Это судьба, что свет включили. Надо всё объяснить этому мальчику. Деликатно. Ну да, хоть Николя и наделён достоинствами, и любит её, кажется, по-настоящему, но внешне совсем не в её вкусе. Невысок ростом и даже некрасив».
      В голове юной Магды прочно обосновался будущий муж с внешностью такой, чтобы хотелось иметь от него детей. Она не знала, кто вбил ей это в голову.
На примете был один такой «породистый», и она брякнула неожиданно своему Николеньке, что есть у неё тут кое-кто.
      
На следующий день он уехал. В аэропорту стал как-то меньше ростом, лицо посерело.
Магда даже не поняла толком, какую травму нанесла мальчику.

      Замуж она вышла только спустя пять лет, с трудом насобирав в женихе немного положительных качеств, закрыв глаза на многое, что должно было насторожить. Главное, он был симпатичный. Не рыжий и не конопатый. Неважно, что поцелуи его не нравились и не обжигали.
      Стерпится – слюбится... 
«Где я тогда набралась этой пошлости?», - всхлипнула Магда, ворочаясь с боку на бок.
      Она всё никак не могла уснуть.   

      Утром с кухни донёсся приятный аромат ванили и неповторимый запах творожной выпечки.
      Муж стоял у плиты во всеоружии, заискивающе улыбаясь.

      Сердце Магды дрогнуло:
      - Доброе утро! Получается? Сырнички? Класс…