Куличах она была два раза всего. Прописалась и выписалась. А кто ей та женщина, без понятия. Я её фото показываю, она говорит: никогда не видела. Я ей говорю: посмотрите внимательно. Она: а чо смотреть, я таку красотку запомнила бы. В общем, она её не видела. Девица просто пришла и непонятным мне образом оформила прописку. Чем она голову заморочила – не знаю. Следующая странность - КАМАЗ взорвался.
- Я знаю, что он взорвался! Что за взрывчатка?
- Да нет взрывчатки! Оба топливных бака взорвались сами по себе.
- Это как?
- А вот так! Эксперты разводят руками. Не было ни одной причины для взрыва. Просто эти два бака взорвались, и всё. Сами по себе. От кабины и человека в кабине ничего не осталось. Следов взрывчатки и взрывателя нет вообще никаких. Загадка полная.
Про кого они это говорили? Господи, кто я? Не помню! Как они сказали? Анна. Ничего не отзывается. Наталия, Наташа. Нет, тоже пусто. Как больно. И этот писк с ума сводит!!!
Как надоело это пиканье. И так больно, а еще пикает и пикает. Заткнись!
Как ни странно, но пиканье с каким-то всхлипом вдруг прекратилось. Зато поднялся шум в коридоре.
- Иван Степанович, в восьмой палате аппарат не работает!
- Галя, не кричи! Говори толком!
- Ну не знаю я. Аппарат выключился. Сам по себе!
- Пойдем, посмотрим.
Дверь открылась. Девушка и мужчина. Это слышно. Шаги различаются. Ой, я их вижу. Не открывая глаз - вижу. Девушка, такая вся ярко-синяя. Как в большом коконе из света. Мужчина – зелено-оранжевый. Более плотный. Явно только проснулся. Линии сна ещё видны. Господи, откуда это у меня. Я ведь это точно знаю.
- Ну что ты так перепугалась, Галя? Ну, выключилась эта хрень. Смотри, она жива. Даже порозовела. Вот уж не ожидал. Вся переломана. Только правая рука цела. Так, она очнулась. Только глаза не открывает. Давай открывай глаза!
- Я не могу.
Я пыталась сказать. Но губы не слушались. Получился только выдох. Но он каким-то образом услышал.
- Ничего, сможешь. Галя, капельницу смени.
- Мне больно.
Попыталась сказать я.
- Ещё бы, конечно, больно. Галя, сделай ей обезболивающее и снотворное. Ты поспи. Всё будет хорошо.
Я почувствовала легкие прикосновения к правой руке и провалилась в темноту.
Глава 3. ШКОЛА
- Наташа, ты прекрасно знаешь, по какому поводу мы собрались. Объясни нам всем, зачем ты это сделала? Я понимаю, ты пожалела эту бабочку. Но ты же сломала девочке руку. И откуда ты взяла огонь, у неё ожог второй степени!
Директор школы, Зинаида Петровна, была женщиной полной и доброй, как большинство полных людей. Она не умела долго злиться, и окружающие этим частенько пользовались. Вокруг неё я чувствовала лёгкую дымку, по моим ощущениям голубую. Тогда я не знала, что это значит. Бабушка говорила, что мне ещё рано об этом думать.
- Ты так и будешь молчать, Наташа? Вера Станиславна тебя еле оттащила от неё! Ты же такая хорошая девочка, учишься на отлично, и вдруг такое хулиганство!
- Она... она сама упала. Я её не трогала. Я только сказала ей, чтобы она бабочку отпустила. А она мне сразу: «Не твоё дело, ведьма. Иди, куда шла». А вчера мне в воду с кисточками клей налила.
- Ну что ты наговариваешь, Наташа. Стыдно.
Это учительница по рисованию Инга Арнольдовна. Молодая женщина, но почему-то не замужем. Вроде красивая, однако есть что-то в ней неприятное, коричвенное. Именно так, коричвенное. Это и не цвет, а что-то неправильное с коричневым оттенком. Ходили слухи, что у нее в другой школе была несчастная любовь, даже в больнице лежала, лечилась от нервного срыва. Да, видно, не долечили. А теперь вот у нас в школе преподает.
- Ты же не видела, не могла видеть, кто это сделал. Может, мальчики пошутили. А ты напраслину наводишь.
Как будто я не отличу каждого из класса, кто и что делал. Мне не нужно видеть событие, чтобы узнать участников. Тем более, моих одноклассников. Я их всех назубок знаю. Кто и чего может. И что скрывает от других.
Лешка Савкин – его всё Совой зовут – сохнет по Светке Лыковой. Стихи ей пишет. Думает, что никто этого не знает. А Светка всем подружкам об этом выбалтывает. Смеются над ним.
Игорь Пивкин, его дразнят Пеликан. Он обижается и пытается драться, но слабоват он. Да и боится боли. Не боец.
- Я видела, как она это делала! А у Вас, Инга Арнольдовна, сейчас ручка в кармане протечет.
Инга хмуро посмотрела на меня. Ох, зря она так посмотрела. И не нужно было с собой чернильную ручку носить, тем более в кармане. Итог – ручка потекла, и её белоснежная блузка и такой любимый кружевной лифчик безнадежно испорчены.
Визг Инги был слышен на всю школу. А вот называть меня ведьмой и махать пальцем у меня перед носом не нужно было. Обувь на шпильках такая непрочная. Василий Николаевич, наш физрук еле успел подхватить её. А я тут причём? Сломались оба каблука. Не нужно так бегать и прыгать. Я причём?
Меня бы давно выгнали. Но Зина всегда за меня заступалась. Бабушке она была благодарна очень. Она её с того света вытянула. У ней был рак. Я даже не знаю, как сказать, короче, по женской части. А бабушка вылечила, и Зина даже двух мальчиков родила после этого. В эту историю никто не верит. Говорят, врачи в диагнозе ошиблись. Не было ничего. Конечно, если бы умерла, то диагноз бы подтвердился.
В тот день я и правда сломала Машке руку, а ожог… он случайно вышел. Обозлилась я на неё. Она ещё в рубашке родилась, что я себя в руки взяла. Могла только кучка пепла и остаться.
Глава 4. БОЛЬНИЦА
- Так, милочка. Так и не вспомнила, как тебя зовут? Тогда будешь Александрой. Сашенькой. Я не о том хотел сказать.
- А о чём? Мне нравится – Сашенька. У вас дочка. Сашенькой зовут. Николай Степанович, что с ней происходит?
- Ты о себе пока думай. И перестань ломать приборы. Моду взяла. Ремонтник каждый день два аппарата латает. Главврач с меня шкуру спустит. Не могу я тебя к ним не подключать. Вот только не качай головой, мол, я тут не причём. Очень даже причём! И перестань смеяться. Хотя нет, смейся. У тебя очень красивая улыбка, и смех – лучшее лекарство.
- Николай Степанович. Вы так и не сказали, что с дочкой. Я же вижу, вы сильно за неё боитесь. Скажите мне. А может, я ей помогу.
- И думать забудь. Ты лучше вспомни, кто ты и откуда. Мне уже капитан плешь проел: когда вспомнит, когда вспомнит? Я ему Бог, что ли, такие прогнозы давать. Я хирург и реаниматолог, а не психиатр. И психиатр тебе вряд ли поможет. Как спалось сегодня?
- Мне снилось озеро и лес. Так мне хорошо было. Я бегала по полянке и смеялась.
- Я не психиатр, но мне кажется, что это здорово. Ты начинаешь вспоминать. Давай посмотрим на твои ноги. Так и не чувствуешь?
- Нет. Болят, но я их не ощущаю. И рука как немая всё время.
- Не всё сразу. Я вообще не верил, что ты выживешь. Прости уж за откровенность. Ты была как кукла изломанная. Жуткое зрелище. Только правая рука целая. Позвоночник сломан в трёх местах. Ноги как месиво. Ну, да хватит об этом. С личиком у тебя всё в порядке. Гематомы уже сошли. Ты такая очаровашка. И кости у тебя срастаются необычайно быстро. Я такого никогда не видел. На моей практике это первый случай. За две недели из полной развалины стать…
- Далеко не полной развалины. Которая и двигаться сама не может и ест с ложечки и из чайника.
- Уже шутишь? Молодец! Так чувствуешь?
- Нет.
- А тут?
- Нет, только больнее становится.
- А говоришь, не чувствуешь! Значит, оживают. А болят... С такой скоростью идёт процесс регенерации, было бы странно, если бы не болели. А с кормлением ты меня рассмешила. Ты знаешь, что поглощаешь рацион за троих? Это не считая того, что Галя тебе от себя приносит. Что ты ей такое сделала? Она капитана чуть не на руках из твоей палаты вынесла и пообещала кое-что оторвать, если ещё раз войдет без разрешения. Я её никогда такой не видел. Если бы он посмел ей тогда возразить, то она бы не остановилась и в окно его выкинула бы.
- Ничего я ей не сделала. Она так за мной ухаживала. У ней была проблема. Она забеременеть не могла. А я ей чуть подтолкнула.
- Ах, вот в чём дело. Вот почему она бегает такая счастливая. И как ты… подтолкнула?
- У ней протока была изогнута, я её разогнула. Мысленно.
- Ах, даже так. Мысленно… И так же мысленно ты себе кости сращиваешь, ткани восстанавливаешь. Не верю я в такие вещи. Ведьмы и колдуны, экстрасенсы – чушь полная. Ты ей это сказала?
- Нет. Я сказала, что всё у ней будет хорошо. Она просто поверила.
Глава 5. ЖИЗНЬ
Школу я закончила – что очень удивительно – с золотой медалью. Бабушка очень настаивала, чтобы я пошла учится на биолога. В моём городке ВУЗов не было, поэтому единственным способом это сделать было поехать в нашу областную столицу. Я переездов не боялась и, не особо долго собираясь, поехала. Экзамены не показались мне особо трудной ступенью. Золотая медаль тоже многое решила в мою пользу.
Два месяца мыканья по чужим комнатам и квартирам не в счёт. Зато потом сразу получила место в общежитии. Комната была на двух человек. В секции десять комнат. Устроилась. Соседка была хохотушка из соседней области, и мы с ней прекрасно поладили. Мы так уютно обустроили своё совместное жилище, что наша комнатка очень скоро стала местом, где собирались наши друзья. Танечка была душой любой компании, замечательно пела, играла на гитаре, травила анекдоты. Пусть у нас и бывало шумновато, но зато весело.
Первые два курса пролетели незаметно. Стипендии не хватало, посему каникул у меня не предвиделось. Подработку я нашла быстро, и не одну. Двух малолеток подтягивала по английскому и французскому. Это особо не напрягало. С другой подработкой было сложнее. Гаданием, приворотами и прочей ерундой я не занималась. Только лечением мелких недомоганий: насморк, похмелье, вывихи. Сил на большее у меня не было. Как говорила бабушка, не доросла ещё. Сказать, что я получала от этого серьёзный доход, нельзя. Но тогда и пять рублей были очень даже не лишними.
Третий курс стал для меня сложным и был очень омрачён домашними проблемами. Отец потерял работу. По пьянке потерял правую руку и два пальца на левой руке. Полный инвалид. По этому поводу начал пить вообще по-чёрному. Мать
