Содержание
-Трудности исправления природы
-Запасной выход
-Случай с коброй
-Основы религиозного мышления
-О Маме, Саше и обо мне
_________________________________
Трудности исправления природы
Было воскресенье. Да и погода выдалась замечательная,
один из тех редких в наших широтах дней,
когда можно не бояться ржавчины!
Гирш Ахметович решил воспользоваться благоприятной обстановкой
и сходить с женой в человеко-парк.
Пока они, в струе управляемого воздушного потока,
добираются до места назначения,
позволю себе дать вам некоторые пояснения
касательно имен, принятых в том обществе,
о котором я собираюсь вам рассказать.
Гиршем Ахметовичем нашего героя звали его коллеги
по Институту Перевоспитания природы —
биороботы из подчиненных ему сегментов деловых подмножеств.
Имена и отчества безнадежно устарели, конечно, это — да,
но… Любое общество традиционно!
А общество роботов — тем более!
В электронных документах по учету материальной части
Гирш Ахметович проходил как Вариант 12-24 Экономный.
Жена Варианта Экономного звала его просто: "Варик".
Вы поняли, что с именами в этой стране все довольно сложно.
Добавлю только, что жену Гирша Ахметовича звали
"МодИфика 14-42 улучшенная".
Супруг же, естественно, звал ее Модей (есть такие всемирные законы
которые действительны для любых времен и народов.
К таким законам относится и правило сокращения слов в устной речи!).
Итак, пока я рассказывал вам про их имена,
Варик и Модя, в потоке сжатого воздуха,
уже прибыли к входу в человеко-парк.
Так уж получилось, что, в связи с большой занятостью на службе,
супругам крайне редко удавалось выбираться в места,
предназначенные для культуры, отдыха и развлечений.
Тем интереснее им было посетить заповедник, в котором собрали
все еще остававшихся на земле представителей любопытного вида
редких человеко-животных "гомус анормалис"!
Тем более, что полученная здесь информация могла бы им пригодиться
для научной работы, запланированной на следующий год.
Извините. Я забыл описать внешний вид моих героев.
Отчасти меня мог бы извинить тот факт,
что во внешности супругов нет, собственно,
ничего того, что было бы достойно описания!
Воздушные шарики видели? Конечно, видели!
Ну, так вот:
супруги похожи на воздушные шары яйцеобразной формы.
Один шар больше, другой меньше. Кто меньше, кто больше,
догадайтесь сами! Нет! Скорее всего, — не догадаетесь!
Модя больше Варика! Потому что именно Варик,
представляя собой последнюю модель, —
писк, так сказать моды, —
имел меньшие, чем его супруга, габариты!
Все ученые БИОТЕХНОСТРАНЫ были увлечены,
лучше сказать, поглощены наномиром,
и каждая новая модель, чаще всего,
была меньшего размера,
чем ее предшественница.
Итак, Варик и Модя вкатились в человеко-парк.
В просторных вольерах резвились, лежали;
сидели на берегу у пруда;
висели на ветках — особи,
во всей наглядности являвшие собой картину
крайнего непрофессионализма, лень, медлительность
и не креативность живой Природы!
Варик и Модя остановились перед клеткой,
в которой находился великолепный экземпляр человеко-самца:
огромный, почти двухметрового роста верзила.
Идеально сложенный, он вряд ли уступал, по стати и мощи,
знаменитой статуе Давида работы Микеланджело!
"Что за уродец!" — шепнула Модя мужу. —
"Какой нелепый силуэт: ничего совершенного, яйцеобразного:
ни одного, даже малейшего, намека намека на форму яйца!"
Субъект был без одежды. Он грел на солнце мускулистый живот
и гигантский фиолетовый совокупительный орган,
подобный огромной, сильно вытянутой клубничине
на черной грядке курчавых волос.
"А это ему зачем?" — спросила Модя,
выставив длинную складную указку
из соответствующей полости.
Указка заменяла ей указательный палец.
"Эта штука была им нужна для воспроизводства!" —
ответил Варик несколько пренебрежительно. —
"Что-то вроде интерфейса!"
Модя неожиданно заинтересовалась новой проблемой:
"Разве они не могут соединяться
при помощи датчиков зрения и слуха?
Что нового могут дать тактильные ощущения?
Как мало информативен, скорее всего, этот "процесс"!"
Варик даже не сразу нашелся, что ответить.
Сам он соединялся с Модей
путем обмена кодами и программами,
благодаря которым они помогали один другой
стать более совершенными!
Эту операцию супруги, смеясь, окрестили "аптудыт".
Помедлив, Варик объяснил:
"Для их эпохи это было прогрессивно!
Видишь ли, — всегда необходимо мыслить исторично!..".
Ему самому пришлось мыслить исторично,
с интересом наблюдая за женой.
Казалось, она приготовилась, страшно сказать,
чуть ли не покраснеть!
Неужели в ее программе еще оставались следы
от тех диких, неправильных, неправедных
"человеческих лет" Планеты?!
"А что, если и во мне они остались?
Несмотря на все чистки, стирания и старания
Главного мозга удалить
Все лишнее!
НЕ прагматичное!
НЕ функциональное!
Удалить из памяти!
Из среды-подзарядки!
Из конструкции вещества?"
…И вдруг в нем вспыхнула, словно бы взорвалась мысль.
Неожиданная, невозможная,
яркая, как салют,
сверкающая, как полированная сталь
в лучах рассветного солнца!
"Почему природа не делает роботов?
Почему роботов не делает природа?"
Их делать легче!!!
В самом деле! Что бы ей, Природе, стоило
набросать чертеж;
собрать на конвейере проектное изделие за номером №…?
Да ничего! Ни шестеренки бы не стоило!
Почему вместо этого, она миллиарды лет
терпеливо выращивала Живое, —
вот этих самых игроков-охламонов,
до безобразия телесных, бесстыжих;
материальных и идеальных одновременно;
упрямо, тупо и надменно
выдумывающих списанных с самих себя богов?
…А ведь они — совершеннее нас!
ПРИРОДА НЕСЛУЧАЙНО ВЛОЖИЛА В НИХ
ИНОЙ СМЫСЛ, —
И ОН ВАЖНЕЕ НАШЕГО СМЫСЛА!
…Одновременно с бурлящим
в его вдруг очеловечившейся голове потоком мыслей,
все усиливался, наполняя землю и небо,
пронзительный звон.
Это звенело металлическое существо Варика,
его стальное нутро!
Громче, еще громче!
В антеннах, щупальцах, датчиках,
приемниках и передатчиках!
Звон становился все громче.
Все пронзительней.
Все нестерпимей для Моди.
Ее словно стало меньше,
точно из проколотого шара
начал выходить
закаченный туда под завязку воздух!
Пора объяснить происхождение вышеупомянутого звона!
Центром управления страны
проводилась политика жесткого контроля за мыслями.
Если у изделий возникали лишние, недопустимые,
вредные мысли, то допустившие сбой локальные программы
немедленно блокировались из центра.
Если блокировка по каким-то причинам не удавалась,
то блокировались сами роботы,
а потом отправлялись на переформатирование
и, при необходимости, на переплавку.
У каждой модели был свой звонок —
индикатор опасных мыслей.
Любой находящийся в пределах слышимости робот
был обязан сразу же информировать центр об услышанном звоне,
где бы и с кем бы он ни находился.
Модя сделалась еще меньше.
Ее гладкая, ухоженная,
аккуратно и бережно смазанная кремом бессмертия
металлическая кожа покрылась морщинами,
вдруг став похожей на древний гофрированный картон.
"Прости, дорогой!" — тихо сказала она.—
"Мне пришлось отправить сообщение в центр.
Моя депеша получилась
очень коротко
и вызывающе сухой!
Ну, зачем, почему
ты так громко звенел!
Да и в парке оказалось
слишком много посетителей!
Любимый!
Я не могла поступить
по-другому!"
Главный мозг
быстро принял трудное решение.
Звон прекратился.
Изделие 12-42
перестало существовать.
===========================
Запасной выход
Шел дождь. Я нырнул в магазин "Овощи-фрукты"
и встал в очередь за яблоками.
Яблоки были хорошие: крепкие, красные, большие.
То ли из Венгрии, то ли из Польши.
И по приемлемой цене.
Впереди меня с десяток женщин и старичок
терпеливо ждали приятного момента —
обретения товара и расставания с деньгами.
Надо мной навис сзади некий очень массивный гражданин.
Очередь занимать не стал, а протиснулся вперед.
Он был похож на бывшего спортсмена-борца,
с пропорциями "три на четыре".
Кроме запаха перегара, этот сильный человек
принес в наш мирный и благостный коллектив
еще и дух новой эпохи,
времени агрессивного соперничества,
потребовав обслужить его немедленно
и вне всякой очереди.
Потому что торопился куда-то.
Возможно, опаздывал опохмелиться!
Дамы занервничали
"Мы тоже спешим!"
"Меня дома внук ждет!"
"А мне в парикмахерскую надо!"
"А мне ребенка забирать из детского сада!"
"Он лезет без очереди! Не обслуживайте его!"
Верзила проигнорировал всенародное возмущение и явно
был настроен действовать с позиции силы.
Я решил поддержать дам своим мужским авторитетом и сказал:
"Встаньте, пожалуйста, в очередь! Мы вас не пропускаем!"
Почему-то именно я
неожиданно привлек раздраженное критикой внимание амбала.
Он быстро окинул меня
цепляющим взглядом спортивного брокера
или врача из медкомиссии при военкомате:
"Так. Яблок, значит, не будет, говоришь?!
Тогда я позволю себе маленькое удовольствие:
подожду тебя на улице и намажу на стену!
В виде повидла! Мало не покажется!"
Он вышел из магазина и стал разминаться перед витриной,
показывая все знаки крайнего нетерпения
и решимости сломать мне шею.
Женщины забирали яблоки и уходили одна за другой.
Очередь быстро таяла, испарялась прямо на моих глазах.
Мне стало немного досадно! Я заступился за женщин! Это они спешили!
НЕ я! Почему же дамы так равнодушны к моей судьбе?
Ведь все прекрасно слышали слова громилы!
Почему им нет до меня никакого дела?!
Только одна, простая, не "упакованная" в шмотье,
немолодая уже, по виду работница, пошла к дверям,
но затем вернулась ко мне:
"Он вас ждет!.. А знаете что… Не деритесь с ним!
В магазине ведь есть еще один выход: через подсобные помещения —
во двор. Вам нужно им воспользоваться!"
Воистину, свет не без добрых людей!
Я от души поблагодарил добрую женщину!
Сам бы я ни за что тогда не догадался!
А шансов победить в уличной драке у меня было еще меньше,
чем у карася в поединке с кашалотом!
Я купил яблоки,
незаметно для супостата моего вышел через подсобку
на другую сторону дома и выдохнул с облегчением.
Побоев, хуже того, — позора, все же удалось избежать:
ведь мой неожиданный враг, "от всей души",
обмакнул бы меня в лужу у входа, почти у самых дверей,
такую большую, хорошую, свежую, после недавнего дождя,
вполне готовую для приема водных процедур лужу!
Я обошел дом, снова оказался перед фасадом
со стороны проспекта Вернадского
и увидел моего оппонента.
Он торчал у дверей магазина,
никуда не спешил, на самом-то деле,
и ни о чем еще не догадывался.
Тут и мой троллейбус подошел.
Сел я в него и поехал домой,
целый, невредимый и с яблоками,
не без любопытства разглядывая
добродушно блестевшие лужи,
купания в которых в тот день
мне удалось, каким-то чудом, избежать…
===========================
Случай с коброй
Не уверен, что в этом рассказе —
только правда и ничего кроме правды!
Однако, сам рассказ
|