Весна была длинная и нескорая какая-то. Предтепелье тянулось, тянулось и всё никак не могло обернуться настоящим теплом, таким, от которого выбрызгивают в одночасье свежей зеленью городские дерева, а бурая земля на газонах хоть ненадолго становится нежно-бархатистой.
Но вот вчера ещё была непонятная морось с неба, даже на дождь не слишком похожая, а сегодня с утра небо совершенно преобразилось, и, словно бы с него, на город потекло настоящее тепло. Уже к вечеру уставшие таить жизненную силу деревья опушились и как-то бережно заколыхали ветвями, будто боясь стряхнуть с себя не успевшую ещё стать листьями зелень.
И воздух стал чист и приятен. И сразу насытился всевозможными оттенками запахов так, что его хотелось пить каждой клеточкой тела, истосковавшегося за зиму по теплу. Пахло сразу землёй и небом, тёплым асфальтом и цветами, которые ещё только должны были распуститься.
В такие дни, даже если ты стар и немощен, жизнь не кажется такой уж невыносимой. А уж коли молод, то она представляется бесконечной!..
А если тебе в такой день исполняется ещё и 18, как Марине, например, то не думать о хорошем и не быть счастливым ты просто физически не можешь.
Сегодня для неё начнётся совсем иная жизнь, не зависимая от других людей, от прихотей их или времени, которое они могут или хотят потратить на неё. И не будет она сидеть у окна, с тоской ожидая, когда же мама переделает все домашние дела, и пойдут они на улицу, где всегда, в любую погоду, всё равно лучше, чем дома. Потому что люди кругом спешат по делам, птицы над головой летают, и небо всё время движется, меняя форму и цвет. Даже если оно безоблачно, то сила натяжения купола всякое мгновение разная: оно то больше, то меньше выгибается, а иногда даже ПРО-гибается, изнывая под тяжестью собственного великолепия.
А так как небо – купол-резонатор, то и звуки, рождающиеся под ним, всегда по-разному окрашены. Голоса птиц или разливаются дивными звонами, или пробиваются, словно сквозь толстый слой ваты: звучат приглушённо и будто бы из-за поворота. Но всегда живо, возвещая о том, что мир дышит и наполнен настоящим смыслом. А сверху голоса их залакированы гулом большого города, который становится единым звуком, словно единый звук настраивающегося оркестра, доносящийся из оркестровой ямы: самого его не видно, но по звуку этому, многослойному и живущему в единении, понятно, что всё ещё только начинается.
А иногда, если рано совсем удаётся уговорить маму пойти погулять, можно вдруг услышать колокол, одиноко всплёскивающий на колокольне дальнего монастыря. И тогда Марина думает, что это Бог шлёт для неё привет и просит не роптать и верить в то, что жизнь – радость всегда, даже если радость эта становится иногда совсем уж невыносимой от страданий.
Часто целыми ночами напролёт не спит Марина. Вспоминать начинает. Или представляет, как бежит она по белой-пребелой равнине, далеко впереди становящейся вдруг нежно-оранжевой стеной, которая выше изгибается и становится уже небом. И бежать так легко, что Марина чувствует под собою сильные, совсем не уставшие ноги, которые уже и не ноги вовсе, а крылья, едва опирающиеся о землю, и несут, несут её вперёд…
Марина никогда и не забывала, какими они бывают, настоящие ноги, и как ходят на них. С трёх лет помнила, когда их у неё не стало, потому что врачи старались её спасти, а потому ноги удалили после той аварии, в которой погиб папа, а они с мамой выжили.
А сегодня Марине привезут протезы. Она их наденет и пойдёт… С а м а!!! Сама пойдёт и спустится по ступенькам на улицу, и там услышит, что жизнь продолжается. А сама Марина – часть этой огромной жизни. Великая её часть!!!
|