Травля. Глава 5.

быть Джеком Рэндэлом, каким его все знали. Он будет всего лишь заключенным, которому, скорее всего, не суждено будет выйти когда-нибудь на свободу. А даже если и выйдет через десятки лет - о нем, к тому времени, уже и не вспомнят. А если и вспомнят, то так - «О, этот старик и есть тот, кто когда-то был знаменитым Джеком Рэндэлом, кумиром мира юриспруденции, которого самого упекли за решетку. Который защищал успешно всех, а себя не смог, потерпев свое единственное поражение». О да, такой крах не забудут. Его поражение будет громче, чем все его победы.

Лучше уж быть застреленным Спенсером, как предрекала Кэрол, чем такой позорный и бесславный конец.

Но пока он еще был самим собой, Джеком Рэндэлом, с которым все считались, он еще был силен и дрался за свою жизнь. Все, и друзья, и враги, наблюдали за этим. Если он выиграет эту битву, он станет еще сильнее. Если нет - он останется один издыхать медленной смертью под кустами, как поверженный и смертельно раненный лев. Если его не добьют, растерзав. Но «издыхать под кустом» или позволить себя растерзать он не собирался.

Как всегда, он держался уверенно, как будто и не сомневался в своей победе. И эта уверенность оставляла все меньше сомнений и у окружающих.

Все с самого утра поздравляли его с рождением дочери.

Вчера вечером Зак сообщил ему, что Кэрол пришлось прооперировать, она потеряла много крови, организм истощен и очень ослаблен, но серьезных опасений врачи не высказали. С ребенком тоже вроде все было хорошо, если не считать, что родился на месяц раньше положенного.

Джек успокоился, потому что сообщение Торес о том, что начались роды и с Кэрол что-то явно не так, напугало его. Не долго думая, он отправил туда бригаду врачей со всем необходимым, не рассчитывая на помощь тюремной больницы.

А потом Зак порадовал его, сказав, что Кэрол передала для него целую тетрадь со своими записями, и что она захотела, чтобы он сам назвал дочь. Но с этим Джек решил повременить, пока не получит подтверждение, что это действительно его дочь. Утром у него тайно взяли соответствующий анализ, и результаты не заставили себя ждать. Уже после обеда ему позвонили и сообщили результат - новорожденная была его дочерью.

Джек сам не ожидал, что это его настолько сильно обрадует. Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть малышку. Дочку. Почему-то ему думалось, что она должна быть похожей на Кэрол, именно так он себе ее представлял. Белокурую, с вьющимися волосиками, с огромными прозрачно-голубыми прекрасными глазами. Когда Зак вернется, он должен был привезти ее фотографию, Джек велел ему съездить в больницу и сфотографировать малышку. Келли. Келли Рэндэл.

Ее должны будут выписать через месяц. К тому времени Джек рассчитывал выйти на свободу. Он сам заберет ее домой. Надо уже сейчас заняться поисками няни. Он ни за что не останется с таким младенцем один на один. Поиски подходящей няни он поручит Саре, своей секретарше. Она, женщина и мать двоих сыновей, лучше в этом разбирается. Он в нянях ничего не смыслит, для Патрика они няню не нанимали, Кэрол сама им занималась.

А потом он вернет своим детям их маму. А себе - любимую жену.

И они начнут все сначала, как договорились, забыв обо всем, что стояло между ними.

Джек сам не замечал, что улыбается, размечтавшись о будущем, которое сам себе нарисовал, сидя во дворе под моросящим дождем в сторонке ото всех. Невидящим взглядом он наблюдал за играющими в баскетбол заключенными, украдкой курил, пряча сигарету в ладони. Надзиратель делал вид, что не замечает этого. Заключенные занимались своими делами, не обращая на него никакого внимания. Рядом с ним сидел его сосед по камере, Энтони Хоуп, тихо и молча. Он старался быть ненавязчивым, чтобы не мешать и не надоедать Джеку, и пока тот сам не выявит желание пообщаться, не лез к нему. Джек знал, что он боится заключенных, и не возражал, что он ходит за ним по пятам, ища защиты. Это был ничем не приметный на вид мужчина лет сорока, в круглых очках, с лысеющей шевелюрой и заметным брюшком. Но Джек с первого дня знакомства понял, что он обладал колоссальным интеллектом, и проникся к нему симпатией. К тому же, он был просто идеальным соседом, тонко чувствующим его настроение, знающий, когда надо помолчать, а когда поговорить.

Сегодня было воскресенье, у начальника тюрьмы был выходной, а это значило, что партии в шахматы не будет. Джек любил шахматы, а вот сам начальник его раздражал. Он понимал, что тот рассчитывает на его благодарность после того, как он будет освобожден. Джек видел насквозь его лицемерие. Как и его людей. И надзиратели, и начальник в его глазах выглядели стервятниками, которые с опаской кружили над ним, гадая, падет ли он. Конечно, если бы это и случилось, им его потерзать все равно бы не удалось, потому что его бросят в другую клетку, в другую тюрьму, уже поверженного и побежденного. Но этому не бывать.

Джек ждал звонка Зака, но тот до сих пор не позвонил. И Торес не звонила. Видимо, все было хорошо, и с Кэрол, и с ребенком. Будь что-то не так, она бы сразу сообщила, как вчера.

После прогулки Джек сходил в душ и вернулся камеру. Остальные заключенные тоже подтягивались по своим камерам. В пятнадцать сорок пять была перекличка. Камеры закрывались до шестнадцати тридцати. После этого было свободное время. В будние дни Джека в это время провожали в кабинет начальника, по выходным он проводил время в библиотеке или смотрел телевизор. Скука и однообразие угнетали. Привыкший в активной жизни, Джек маялся, не зная, куда девать свою энергию и потребность в движении и деятельности. Хоть с соседом ему повезло, это был образованный и очень умный человек, банкир, попавшийся на мошенничестве по отмыванию денег. Вернее, он не попался, его сдали, подставили его сообщники, с которыми он этим занимался. Что-то они там не поделили между собой. Помимо того, что был финансовым гением, банкир оказался разносторонне очень развитым человеком с большой копилкой знаний и информации. Они с Джеком нашли общий язык. И с ним Джек с гораздо большим удовольствием и интересом играл в шахматы и шашки и беседовал, чем с начальником, который считал себя достаточно умным и эрудированным, чтобы мнить, что мог на одном уровне поддерживать беседу с Джеком, блистая перед ним своими познаниями и остроумием. Не всегда Джек мог удержаться от презрительного взгляда или ухмылки, наблюдая его потуги, но открыто демонстрировать свое умственное превосходство позволял себе только в игре в шахматы, принципиально не желая поддаваться, не позволив начальнику ни разу выиграть. Тот досадовал и обижался, считая, что Джек мог и уступить ради благодарности за то, что ему здесь райскую жизнь устроили. Но Джек считал, что уже то, что он позволял этому тупому индюку перед собой умничать и не ставил его на место, было достаточной благодарностью. Он не выносил таких людей, которые пытались казаться умнее, чем есть на самом деле, и всегда с удовольствием окунал их мордой в грязь, выставляя идиотами. А действительно умных людей он уважал. Например, таких, как его сосед по камере, с которым они даже подружились. Тому грозил серьезный срок, и Джек решил ему помочь, подумав, что нельзя допустить, чтобы такая светлая и гениальная голова пропала за решетками. Джек предложил ему своих адвокатов, тот с радостью принял помощь. И теперь они готовились выйти на свободу вместе. Его новый друг не сомневался в том, что спасен, и Джеку это льстило, несмотря на то, что он к этому привык.

Замечая, что Джек не может привыкнуть к бездеятельности, и это его злит и выводит из душевного равновесия, Тони предложил ему посетить тренажерный зал. Джек отнёсся к его словам без энтузиазма.

- А я на свободе регулярно занимаюсь, два раза в неделю, - заявил Тони и, проигнорировав недоверчиво-удивленный взгляд, которым окинул Джек его далеко не стройную фигуру, продолжил. - Я бы и здесь ходил... но не с кем. А одному мне как-то... не комфортно.

Страшно, про себя поправил его Джек.

- Ну, пошли. Все равно заняться нечем, - согласился он, потому что заняться было действительно нечем. Всю скудную библиотеку они уже перелопатили и давно прочитали все то немногое более-менее удобоваримое, что отыскали. В спортзал, где играли заключенные, они оба не ходили, предпочитая из спортивных игр только шахматы и шашки.

Тони показал, как нужно пользоваться тренажерами, и Джек без особого воодушевления начал заниматься. Его друг проявлял больше рвения, чем он, явно радуясь физическим упражнениям.

- У тебя хорошее тело, Джек... пока что. Но мы не молодеем и, если не поддерживать себя в форме, скоро станешь похожим на меня. Появится брюшко, мышцы расплывутся и одряхлеют... Я поздно об этом задумался, когда это уже со мной случилось, и, поверь мне, сохранить форму гораздо легче, чем восстановить. Тебе самое время начать.

- Моему отцу шестьдесят два, и никакого брюшка у него до сих пор нет. И он не расплылся. Конечно, мускулатурой он не блещет, но до сих пор стройный и подтянутый. И дед мой таким был. У меня их сложение. Так что я и без этих железяк в мешок не превращусь, - усмехнулся Джек.

- Хорошо. Зайдем с другой стороны. Физические упражнения снимают стресс, дают выход напряжению, успокаивают. Это движение, способ выпустить излишнюю энергию, которая, не находя выхода, кипит в крови, превращая человека в вулкан. Оттуда злость, стресс, раздражение, напряжение... и неожиданный взрыв, который уже невозможно проконтролировать или удержать.

На этот раз Джек угрюмо промолчал, прекрасно поняв, что Тони хотел ему сказать. Тот выразился, как нельзя точно - Джек на самом деле ощущал, что он кипит, что похож на вулкан, готовый снова взорваться. Ему необходим был выход эмоциям, чувствам, напряжению, накаленным в нем до предела, и он не находил способы выпустить это из себя. Это грозило новым «взрывом», как выразился Тони. А последний такой «взрыв» разнес всю его жизнь за секунду к чертовой матери.

- Это, правда, может помочь мне? - тихо спросил он Тони. - Ну... держать себя в руках.

- Это поможет тебе выпустить пар, - улыбнулся тот. - Лучше потей на тренажерах, чем на людей бросайся. И безопасно, и красивое тело - приятным бонусом. Попробуй. Тем более, сейчас у тебя есть на это время. Не поможет - поищем другой способ.

Джек улыбнулся.

Они стали посещать тренажерный зал каждый день. И Джек заметил, что действительно стал чувствовать себя лучше. Внутренне. А когда перестали болеть мышцы от непривычных нагрузок - и физически. Теперь он ходил на тренировки с удовольствием. После них он ощущал блаженное чувство расслабленности и приятную усталость. Тони оказался прав - физические нагрузки помогали ему снять внутреннее напряжение, расслабиться, отвлечься. Он стал лучше спать. Проблемы со сном, появившиеся после аварии, в которой якобы погибла его жена и сын, почти исчезли, и чем больше он уставал на тренировках, тем быстрее засыпал и крепче спал. Глубокий и спокойный сон тоже помогал, и значительно, как заметил Джек. Выспавшись, он чувствовал себя спокойней и намного лучше. Если бы к этой приятной усталости и расслабленности добавить секс перед сном - было бы вообще супер. Но пока об этом он только мечтал, любуясь на желанную женщину на