Очаг Дубравы

Неудобно устроившись под холодной стенкой на досках, застеленных старой ветошью и вонючим ватным матрацем, элегантно сжимая шариковую ручку меж пальцев, Серёга Хруст разминал извилины серого вещества любимой интеллектуальной игрой «балда» и ждал своей очереди в парашу. После того как Глок пропал без вести ему стало трудно найти среди зонных бродяг друга или более менее достойного и подходящего по развитию соперника для игры на досуге. Все больше по анекдотам, байкам да блатным песням под гитару с водкой ударяют, а напрягать мозг после трудных будней в запретке никто не желает.
Да и вообще в Очаге Дубравы, кое-как обустроенном бродягами почти на границе запретной зоны в Дубравском клубе со сценой, изуродованным бюстом Ленина и парой размалёванных портретов великих деятелей культуры, никто не воспринимал Хруста серьёзно, а скорее как чудика с ручкой. Его считали чужаком не от мира сего – появился неизвестно откуда, благодаря Глоку легко влился в группу, никто ничего о нём не знает, всё время что-то калякает в своём блокноте или сидит в экран планшета пялится и фотки какого-то сарая разглядывает. Деньгами и делами Очага не интересуется и ни с кем тесно не контактировал кроме Глока и одного смышлёного парня по прозвищу Зоркий, говорящего на англо-русском суржике. После того как из уст Глока по всему Очагу разлетелась история про случай о поломанных челюстях в бандитском лагере, где к Серёге и приклеилось прозвище Хруст, ни один бродяга не осмеливался наехать на Серёгу, все боялись. А сам парень дружелюбный, никогда не лез на рожон, никого не трогал и не бычил. Всегда скромный, учтивый, вежливо общается, кривого слова от него не услышишь, мысли излагает ясно и всегда готов прийти на помощь. В общем, Глок умел выбирать друзей.
Чаще всего Хруст в гордом одиночестве шибался с фотокамерой по заброшенным церквям, библиотекам, школам, госучреждениям, фермам, разным хозяйствам, книжным магазинам, газетным ларькам, складам, больницам и заводам в поисках интересной информации для своей книги об укладе жизни в запретке. Находил разные документы, записи, отчёты, плакаты и приказы, изучая работу местной инфраструктуры и историю края до и после катастрофы на ЧАЭС. Ну а после пропажи Глока суеверные и не только они стали сторонится его и плести всякие россказни, что типа Серёга Хруст проклятый и любой, кто с ним поведётся, пропадёт. Глок хоть и хам да грубиян, но зато умён да смекалист и думалка у него работала от бога, а в силу своей тактичности он никогда не отказывал Хрусту сыграть в «балду». Серёга скучал по его довольно редким, но захватывающим историям из прошлой жизни и по тем, которые Глок слыхал от местного деда-долгожителя с окраины Дубравы по прозвищу Древлянин. Один он и остался из местных, из нормальных местных. Кстати именно Глок и прозвал деда Древлянином в честь восточнославянского племени, что когда-то обитало в украинском полесье, а потом в 946 году было разгромлено княгиней Ольгой в отместку за убийство её мужа князя Игоря. Насколько Хруст знал, Глок всегда давал прозвища не просто так. Любое прозвище данное им имело целую историю, с которой Глок каким-то образом умудрялся ассоциировать людей в своём нестандартном мышлении.
После внезапного исчезновения Глока, чтобы почтить его память Хруст вместо него решил сам наведываться к Древлянину. Глок помогал деду по хозяйству, притаскивал еду, чай, всякие нужные вещи, не нужные безделицы и свежие новости из Очага Дубравы, а ещё помогал отбиваться от стай бешеных псов, озверевших мутантов, а иногда и от «дубравников», которые шастали по окраине особенно ночью. Вот Хруст и захотел его подменить на этом посту, а взамен дед поведает ему новые истории о старом времени, о больших и маленьких людях того времени и большего Хруст от него не потребует.
- Э, Хруст! – Позвал его бродяга Кругломордый с голубыми глазами и серебристой фикцией в зубах. – Хорош сидеть яйца застудишь. Давай гривенник твоя очередь.
Хруст кивнул, шустро спрятал блокнот, ручку и поспешил передать Кругломордому гривну в оплату входа в сортир. Тут же рядом стоял здоровенный, смуглый бродяга с усами и побитым лицом, в тяжёлой и рельефной на вид джинсовой куртке – видать железные вставки в подкладке из-за нехватки денег на бронежилет – и лакал пиво из бутылки. Он невежественно шмыгнул носом, да так что все услышали, сплюнул на пол и сказал:
- Не понимаю. На кой хрен делать платный отлив, если вся запретка сплошная параша? Ни одного мента в округе, только поля, леса, пастбища, брошенные города и деревни. Ссы где угодно.
- Это чтоб ты не забывал, шо ты человек, а не свинья. – Упрекнул его Кругломордый, а потом глянул на окружающих бродяг, занятых своими делами и тех, кто топтался в очереди, усмехнулся и добавил. – Хотя к тебе это не относится.
Все отвлеклись и загоготали на весь Очаг.
- Заткнись, Кругломордый! – Рявкнул Свин. – Магнат какашечный! Как говорится, у тебя работа будет всегда. – С сарказмом добавил Свин.
И снова Очаг запестрил басистым мужским гоготом.
- Пошёл ты, Свин! – Огрызнулся Кругломордый.
Хруст сделал своё дело, пропустил следующего, поулыбался с пожизненной перепалки Кругломордого и Свина и пошёл к выходу из Очага. Субботний день близился к вечеру, ко времени, когда Хруст собирался идти на ночлег к Древлянину. Ночевать у деда планировал, как и Глок, стабильно два раза в неделю в субботу и в среду, когда к Очагу Дубравы прикатывал Барахольщик на ЗИЛе с разными товарами. Барахольщиком звали толстого бродягу из северо-западной группировки «Нож», с которым у Глока была заключена сделка перед самой его загадочной депортацией.
Итак, Хруст не спеша отчалил из Очага за час до заката солнца, чтобы успеть добраться к дому Древлянина до темноты. Из самодельного наблюдательного пункта, торчащего между стропил из дырки в крыше клуба и сбитого на тяп-ляп из посеревших от времени досок, ржавых железок и треснувших балок, которые всё ещё трещали так, что ступая по ним, сжимались ягодицы, ему вслед махнул Боря Зоркий с биноклем в руке, как всегда в кепке «Nike» и в очках от солнца. Сегодня суббота и Боря в карауле. Это их стандартный жест с Борей перед выходом Хруста из Очага и означал он, что Хруст может идти смело, а он, меткий Боря, прикроет в случае чего из своей винтовки Драгунова. Боря Зоркий не был надменным и чересчур корыстным как большинство бродяг, а был простым парнем и потому единственным с кем Хруст иногда мог обмолвиться словом и обменяться рукопожатием, но никто этого не замечал, а может, всем было просто по барабану. Хруст улыбнулся, махнул Боре в ответ, что, мол, понял и уже чувствует себя в безопасности под присмотром Бори Зоркого, и пошёл по селу.
Хруст поплутал между домов, свернул за хлев с давным-давно съеденными свиньями и высохшими яслями, несколько раз обогнул пару сгоревших сараев, покрутился возле колодца. Потом два раза кругами обошёл три дома и снова вышел на некогда главную дорогу, буйно поросшую травами и уходящую на другой край Дубравы в сторону кирпичного завода, где как первобытные люди обитают одичалые от слабоумия местные жители, которых теперь называли «дубравники». Запутывать следы и петлять кругами – главное условие для каждого кто выходил из клуба, за несоблюдение которого прогоняли из Очага Дубравы навсегда. «Дубравники» обычно не нападали на бродяг из Очага в открытую, потому что их группы немногочисленны и вооружены они в основном самодельным холодным оружием или трофейным огнестрельным, коим не умеют пользоваться и для которого у них никогда нет боеприпасов, а чтоб купить у них, во-первых, не хватает ума, а во-вторых, никто торговать с ними не станет. Так что им не в пору тягаться с вооружёнными до зубов бродягами, которых только один Очаг Дубрава насчитывает около шестидесяти человек. Впрочем, что такое шесть десятков, когда раньше в Дубраве проживало полуторатысячное населения? Не город конечно, но здесь тоже жизнь била ключом и люди уповали на будущее.
Не дойдя пару сотен метров до дома Древлянина, Хруст услышал возню и негромкий женский стон со стороны, и завернул в полуразваленный, перекошенный деревянный дом с заколоченными окнами и дырявым шифером. В доме на полу лежала раненая в ногу молодая девушка с рюкзаком, при оружии и в полной экипировке.
- Стоять на месте! – Приказала она Хрусту и направила на него пистолет Макарова. – Я хорошо стреляю.
Хруст замер на месте, отвёл руки в стороны с разжатыми ладонями и спокойно сказал:
- Стою. Не стреляйте, я не опасен. Я миролюбивый человек. Я помогу вам.
- Мне не нужна помощь от мужчины. – Категорично заявила девушка.
- Хорошо. Скажите, кого позвать и я позову. – Начал стелиться перед ней Хруст.
Но она на это отреагировала резко, что Хруст даже голову вжал в плечи и зажмурился от неожиданного выстрела. Хвала богине Везухе, что хвастливая меткость этой девицы оказалась напускной, чтобы постращать парнягу, и пуля расколола трухлявую доску в стенке в сантиметрах от Хрустовой черепушки. Хоть в запретке он и не так долго, но здесь жизненный опыт клюёт в жопу быстрее и заставляет быть порасторопней, чем в размеренной цивилизованной жизни, а вместе с опытом приходит и завидное самообладание, и тактические навыки, и атрофируется чувство страха. Поэтому Хруст, долго не раздумывая, геройски шагнул вперёд и ногой выбил ствол из руки девушки.
«Ай да герой!» – Подумал про себя Хруст с сарказмом. – «Обезоружил раненую, беззащитную девушку».
Незнакомка испугалась и поползла за оружием в попытке дотянуться к стволу и доделать своё мокрушное дело. Но Хруст опять опередил её, поднял пистолет и спрятал в свой карман.
- Чё те надо, мужик? – Взъелась девушка и перевернулась на спину. – Если я, то давай суй и уматывай.
Но не тут-то было. Хруст вынул фотокамеру, присел и щёлкнул девушку. Это редкий кадр для тутошних мест, потому что женщин здесь не часто встретишь. А тут перед ним такая прелесть борется за свою жизнь и он не смог удержаться от соблазна, чтоб не увековечить этот момент.
- Может тебе ещё позировать, урод? – Съязвила девица.
Хруст убрал камеру, сказал:
- Заткнись, пожалуйста, – и рывком поднял её на ноги.
Она попыталась сопротивляться, но Хруст аккуратно, чтоб не наставить девушке синяков, отбил все её нападки, а потом посмотрел в её корчащуюся от боли симпатичную мордаху и, зная, что женщины любят ушами, решил отвлечь её разговорами:
- Знаешь, что в этой деревне означает твой выстрел, да ещё и в такое время суток?
- А мы что уже на «ты»? – Прошипела она коброй.
Хруст улыбнулся от того, что его метод начал действовать, закинул её руку себе на плечо и потащил девушку к выходу из дома, продолжая заговаривать зубы:
- А означает он, что ты привлекла на нашу голову не только ночной патруль из Очага Дубравы, но и мутантов, которые выходят на кормёжку как раз в это время. – Хруст остановился возле двери, осмотрелся по сторонам и, убедившись, что пока ещё всё тихо, уже под прикрытием сумерек вышел наружу и потащил её к дому Древлянина. – У нас с тобой есть минут десять до заката, чтобы убраться подальше от этого дома, потом тут начнётся зачистка. Знаешь, как здешние бродяги дома