Впервые

–Почему не я? – спросила Арахна без какого-либо предисловия или чисто формального стука, натурально ворвавшись в кабинет Регара.
Но Регар не стал ей выговаривать, а только вздохнул. Почему-почему…не хочет он – вот и всё!
***
Началось всё давно. С того, пожалуй, что у нынешнего главы Коллегии Палачей – третьей, последней и самой зловещей, презираемой Коллегии среди Секции Закона, был друг Хатер. А может быть, и ещё раньше, когда в Мааре образовались эти самые Секции, определяющие устройство и благополучие королевства. Секция Закона должна была хранить покой и выгрызать измену, но превратилась в нечто более страшное, и захватило немалую власть.
Секция Закона, состоящая из трёх Коллегий: страшного и вездесущего Дознания, забюрократированного Судейства и самых малочисленных, но ненавистных – Палачей, стала всевидящей, всезнающей, предупредительной до ужаса. Дознание с дозволения Совета и самой короны, проникло в каждую сферу жизни, обрело могущество и…
Всюду люди. Даже там, где должен был править закон. Когда власть простирается над твоей головой, когда стягиваешь её в свои руки, когда само твоё появление вызывает трепет, очень сложно удержаться в рамках своих устоев и строгости. Как удержаться, когда тебя умасливают деньгами и тайнами, выдают других, желая остаться на свободе и при своём? Дознание обрело могущество и, что закономерно, погрязло во многом дурном, что замечали и простые люди, не связанные с Секцией Закона, но с чем не спорили.
А Судейства боялись. Судьи выносили приговор, одобряли или не одобряли пытки, которые должны применять в Дознании для ведения следствия…
Во всяком случае, последний пункт был таким на бумаге. Дознание должно было предоставить доказательства в Судейство, Судейство собирало комиссию и уже принимало решение, и, если удовлетворяло прошение, то в Дознание направлялись палачи, в чьих задачах было не только карать, но и пытать для расследования. Но это было сложным процессом и требовало бумагомарательства, словом, Дознание зачастую не гнушалось самостоятельно прибегать к пыткам и выбивать нужные показания.
Но презирали всё равно в Мааре палачей. А как иначе? Они ведь клеймят и казнят на площади. Они ведь исполняют приговор публично и неважно, что не выносят его и не ведут дознания – они на виду и они беспощадны – от этого их можно и нужно презирать. От страха и от стыда.
Да, пожалуй, так и началось. А уже потом палач Регар и его друг из Дознания Хатер столкнулись по разные стороны закона. Хатер был мятежником, он желал изменить открывшуюся ему истину Секции Закона, и он пошёл напролом, и даже подбивал Регара, но Регар сдал своего друга, искренне считая, что поступает правильно. И уже позже узнал, что вместе с Хатером арестовали и его жену – Эрмину, которая знала, но не донесла на мужа, а значит – пособничала ему.
Регар узнал это с тяжестью и горем, и единственное, что позволило ему пережить это горе – необходимость позаботиться об осиротевшей пятилетней девочке – дочери Хатери и Эрмины – Арахне.
Путь сирот в Мааре прост. Если ты остаёшься без всего и всех – тебя определяют в Коллегию Сопровождения – унылое, серое место, откуда выходят прачки, поварихи, швеи и обувных дел мастера, чей удел обслуживать всех, кто приставлен к другим Коллегиям, без права подняться по карьерной лестнице, без права оставить службу пока кто-то могущественный не подаст за тебя прошения.
Регар не смог отдать Арахну туда. Он забрал её в свой презираемый мир, в мир Коллегии Палачей и растил её как умел. Он не имел семьи, лишь работу, и Арахна заняла все его нерастраченные чувства.
Годы спешили, меняли Арахну и Регара. Она выросла в Коллегии Палачей, рано начала проявлять интерес к деятельности других палачей, живших, по факту, одной семьёй. Она не понимала тяжести смерти, поскольку даже воздух в Коллегии, и стены пропитались ею. Относилась спокойно она и к крикам, и к крови, и пожелала стать палачом. Этого следовало ожидать. Да и вряд ли бы кто-то взял куда-то Арахну даже на обучение, зная, где и с кем она росла и то, что её родители были казнены как изменники.
У неё не было выхода, но…
Но Регар привязался к ней. Он не хотел её пускать дальше в этот мир. Не хотел вооружать её, не желал надевать на неё мантию палача с эмблемой Коллегии: скрещённые меч и топор. Со скрипом согласился он на то, чтобы Арахна хотя бы начала помогать ему и другим палачам у эшафота, чтобы как-то оправдалось её существование в Коллегии и содержание из казны.
Между тем у бывалых палачей уже начали дрожать руки, а руки, как известно, для палача, важнее всего. Твёрдость позволяет не убивать, а карать, и делать это милосердно, то есть быстро, без лишних страданий. И Регар занял пост Главы Коллегии, и набрал двух новых учеников – Лепена и Сколера, немногим старше Арахны они стали палачами очень быстро и сдружились с нею, а Арахна так и оставалась помощницей.
И сегодня Регар в очередной раз увернулся от неизбежности и при раздаче текущих дел и списков от Коллегии Судейства, не назначил за Арахной никакой казни, повелев ей подготовить бумаги и заказать на завтра телеги для преступников, да проследить за порядком на эшафоте.
Арахна вроде бы кивнула, но несколько минут спустя ворвалась к Регару, всё-таки не выдержав. Молодость и обида гнали её к Регару за объяснениями.
***
–Ты мне не доверяешь? – допытывалась Арахна со слезами в голосе.
–Доверяю, – ответил Регар. – Я никому так не доверяю как тебе, Ара.
–Тогда почему я снова заказываю телеги? Почему я всего лишь помощник? – Арахна не понимала. Она не могла понять от своей юности той боли, которая жгла Регара каждый день. Он всё больше убеждался, что спасая Арахну от унылой участи в Сопровождении, не дал ей ничего лучшего взамен. Палачей не любят – это раз, презирают – два. Максимум развития – это Глава Коллегии – это три. И четвёртое касается самой роли палача – карать. Карать не так легко, как думают обыватели. Карать – это значит быть безразличным к самому ужасному преступлению и к самым горьким слезам и раскаянию, это значит запереть свои чувства и хранить твёрдость рук, чтобы быть милосердным в последнем пути преступника.
–Ты успеешь ещё, – Регар попытался улыбнуться, улыбка вышла горькой. – Ты молода.
–Ты думаешь, что я не справлюсь, – Арахна поняла всё по-своему. – Да я все твои трюки знаю лучше, чем Лепен и Сколер! Да я крови видела больше, чем они. Да взгляни на мои руки!
Она протянула Регару свои руки. Он взглянул на них с жалостью – тонкие, изящные запястья, и по воле Регара они будут стёрты тяжёлым трудом палача, и тонкие пальцы загрубеют. Ах, Арахна! Куда же ты лезешь…
«Куда я тебя привёл!» – сокрушался Регар, но Арахна ждала ответа, другого ответа и он сказал:
–Я тебе доверяю. Ты справишься, но почему ты так торопишься стать палачом? Твой век только начинается, и неужели тебе самой хочется…
–Я могу! – он не понимал её. Не понимал, что Арахне хочется ответственности, значимости, самоутверждения. И ещё Сколер с Лепеном…они пришли позже, но они палачи, а она? Нет, они её не упрекают, не смеются над ней, но она-то чувствует себя слабее и незначительнее. Почему Регар не может этого понять?
Разве не был он сам молод и не желал действия? Зачем Арахне какое-то призрачное будущее? Ей нужно сейчас. Завтра…когда оно будет?! И каким? А жизнь – вот она! Не завтра, не когда-то там далеко, а сейчас.
Регар, пойми Арахну.
–Ара, – мягко заговорил Регар, – я хочу, чтобы ты понимала, что я желаю тебе добра. Просто я переживаю за то, как сложится твоя жизнь и за то, что будет с тобою дальше. Вступив на этот путь, ты лишишься беззаботности и изменишься. Я не хочу, чтобы это с тобой произошло, но если это моя неизбежность, то пусть это произойдёт как можно позже. Пойми меня, пожалуйста.
Она не поняла. Вернее, слова ей были понятны, но весь смысл, все чувства, вложенные в них, остались далеко.
–Ты просто не хочешь, – кивнула Арахна и, не желая больше разговаривать, в расстроенных чувствах вышла прочь.
–Арахна! – крикнул Регар ей вслед, точно зная, что она не обернётся. Он слышал, как она поднялась по ступенькам к себе, как хлопнула её спальня, и легко представил, как Арахна плачет теперь у себя, не понимая жестокости Регара и его отказа. Но Регар не поднялся за ней, не пошёл утешать – ей нужно время, и ему тоже.
Ещё немного времени до неизбежности, ещё чуть-чуть до того, как Арахна пропадёт по воле Регара, по горечи Регара…
***
–Арахна переживает, – с тревогой сообщил Лепен, когда Сколер присоединился к нему за обедом.
Лепен и Сколер легко вписались в устройство Коллегии Палачей и пока не жаловались ни на работу, ни на определённую репутацию их деятельности. Да и к Арахне относились с теплом, для Сколера она была как младшая сестра, а вот для Лепена…
Нет, он пытался скрывать и таился, но его взгляды, его отношение к Арахне изменилось за последние полгода. Сколер наблюдал и понимал причину такой перемены, но если друг не желал с ним делиться, то он его и не мучил.
–Опять? – спросил Сколер безнадёжно. – Я ей говорил, что надо поговорить с Регаром. Хотя, откровенно говоря, я не понимаю, чего ей жаловаться? Ну не дают ей карать, так и ладно. Дадут. Пусть пока помогает на эшафоте. И мороки меньше и в деньгах не сильно теряет.
–Мы палачи, – напомнил Лепен. – Регар, я и ты. А она помощница. Она выросла среди палачей, но не палач. И с Регаром она говорила.
–А он? – это было уже интереснее.
–Толком не может сказать. Мол, успеешь да успеешь. Тьфу! – Лепен, конечно, не мог досадовать на Регара, который стал для него опорой и поддержкой, но если причина горечи Арахны была в Регаре, то Лепен готов был к ярости, хотя бы краткой.
–Регар не идиот, – Сколер был спокоен, – просто он бережёт её. Она выросла при его покровительстве. Разумеется, у неё будут привилегии.
Почему-то Сколеру стало немного тоскливо. Хотя, и раньше он замечал (нельзя было не заметить), что к Арахне отношение особое. Но одно дело замечать это, а другое сказать, а значит признать это вслух.
«Мне такого отношения не видать…»  – подумалось Сколеру, и он торопливо принялся жевать, чтобы занять чем-то себя, чем угодно, кроме этих странных и гнетущих мыслей.
–Может быть, мне поговорить с Регаром? – раздумывал Лепен.
Сколер с силой проглотил кусок и торопливо заметил:
–Только не тебе!
–Это ещё почему? – Лепен даже обиделся. Такая категоричность от Сколера была непривычной.
–Регар не идиот, – повторил Сколер и разъяснил, – он заметит, как ты говоришь о ней.
–И?
–И оторвёт тебе голову! – Сколер красноречиво изобразил отрывание головы. – И хорошо, если только голову, так ты хотя бы просто умрёшь.
–Вот как ты думаешь? – Лепен подобрался. В его глазах появилось смущение, смешанное  с гневом.
–Нет, – Сколер поспешил объяснить свою позицию, – Регар любому оторвёт. Но тебе в первую очередь, просто потому что это ты. Всего лишь ты. Для неё ему хочется видеть какого-нибудь графа или министра, а такие к палачам не захаживают по доброй воле. Вот и выходит…
Взгляд Лепена потух. Он сам догадывался, что Регар его порвёт, узнай он о чувствах к его приёмной дочери.
–Не расстраивайся, – попытался подбодрить Сколер, – если Арахна ответит тебе взаимностью, то Регар тебя тоже