Пролог
Сон
Этот мир земной-
Отраженное в зеркале
Марево теней.
Есть, но не скажешь, что есть.
Нет, но не скажешь, что нет.
Кодай – Готаю Кэнсэйдзё
Задумывались ли мы когда-нибудь о том, как велика над нами власть сна? Ежедневно погружаясь в колдовскую ткань сновидений, столь причудливо выполняющих наши тайные желания и прихоти, мы склонны исчерпывать понятие сна этим довольно длительным периодом разрыва связей между внешним и внутренним миром. Закрывая глаза, мы отдаемся во власть мягкой, непреодолимой силы. Наш разум снимает с себя тяжкое бремя; он добровольно отдает бразды правления, и вот уже осязаемые образы окружающего мира становятся расплывчатыми и неясными; стройные мысли, так легко приобретающие форму с помощью слова, проносятся мимо нашего внутреннего взора. Они торопятся к неведомой цели; в спешке они теряют конец, оставляют позади себя начало, и вот уже, сметаемые вихрем непонятных видений, взмывают вверх и исчезают в колышащемся облаке сна. Мы вступаем в странный и причудливый мир. Здесь мы обретаем невиданное доселе могущество, мы превращаемся в волшебников и магов, способных одним движением руки сотворить из осколков трепещущий кристалл жизни. Здесь нам даруется власть над пространством и временем. И все же наше могущество ограничено, ведь мы не владеем секретом смены декораций по собственному желанию. Но что нам этого? Искусный художник предоставляет в наше распоряжение свой призрачный театр, и согласимся, что чаще всего декорации нас устраивают. Во сне мы удовлетворяем все свои желания, все тихие незаметные грешки, в которых не желаем себе признаться. Этот насмешливый владыка без труда проникает в глубины нашего "я". Под его взором мы превращаемся в прозрачные сосуды, он видит бурлящие в страсти, о которых мы не подозреваем, и с величием истинного владыки дарует нам право быть непосредственными в проявлениях своего животного естества. Мудрый и лукавый, он тешит наш разум страшными и прекрасными сказками. С упоением отдаемся мы во власть этой силы, не задумываясь о том, как беспомощен наш, не способный сопротивляться, разум. И просыпаясь, мы с новыми силами бросаемся в плотную реальность дня. На один день мы избавились от влияния сна, и, как нам кажется, приобрели власть над своим телом, над своими мыслями и желаниями. Но так ли это? Вглядимся в людей, спешащих мимо нас, вглядимся в этот материал для изучения тайн природы, столь щедро предоставляемый нам жизнью. Заглянем в их лица, постараемся проникнуть в их мысли, посмотрим внимательно в глаза. Разве не сон властвует над их умами? Разве не это двусмысленное состояние зыбкости и неустойчивости пульсирует в их глазах? О чем думают эти люди? Каждый из них погружен в свой внутренний мир, и не сон ли рождает в их глазах эту странную отчужденность? Смотрите, вот они разговаривают друг с другом, они оживленно жестикулируют, их лица быстрее, чем небо, меняют свое выражение, - и все же они не видят, не слышат друг друга. Взгляд каждого из них обращен в пустоту, слова не встречают отклика. Не сон ли образует вокруг человека этот пугающий вакуум, эту прослойку слепоты и глухоты, не сон ли рождает это странное нежелание понять и принять другого человека? Что заставляет нас совершать тот или иной поступок? В невероятной своей гордыне и ослеплении мы утверждаем, что единственно воля человеческая управляет нашими делами. Но так ли уж властен человек над своими поступками? Не тайные ли силы и желания подвигают человека на тот или иной шаг? Разве не во власти сна наяву находятся люди, ослепленные алчностью и злобой? Разве не поражены сонным недугом люди, совершающие насилие? Можем ли мы со всей ответственностью утверждать, что не под таинственным воздействием сна люди объединяются в ослепленные злобой массы и стремятся навстречу друг другу, одержимые жаждой разрушения? Какая сила вздыбливает людские волны, заставляя их сталкиваться друг с другом? Какая чужеродная и опасная сила управляет этими потоками?
Вглядимся еще раз в лица людей. Насколько искренни их слова, насколько соответствуют они их внутренним убеждениям и скрытым желаниям? Но и здесь нам откроется странная двойственность. Мы увидим, что люди лгут, не замечая своей лжи, и говорят правду, не желая ее сказать. Да и применимы ли понятия "правда и ложь" к человеку, не вольному отвечать за свои поступки, к человеку, живущему в состоянии сна? Нет ли во всем этом какой-то странной безответственности, выражающейся в том, что человеком управляет не его мысли и убеждения, а маленькое, недоразвитое, слепое "я"...
Должен ли человек смириться с властью сна? Или напротив, необхо- димо разорвать это тонкое и уютное покрывало? Мы отказываемся отвечать на этот вопрос, ибо знаем, что у каждого человека своя правда и своя ложь, что каждый человек волен распоряжаться своей судьбой и выстраивать ее в соответствии со своей истиной. Мы знаем также, что борьба со сном трудна, что пробуждение приносит боль и страдание, выдержать которые способны лишь сильные души. Да и как бороться с этим блистательным владыкой, ведь он имеет утешительную силу забвения, ведь он способен создавать не только ужасные, но и прекрасные, пленительные видения. В самом деле, ведь именно этот чародей и обманщик подсказывает поэту - слово, художнику - цвет, скульптору - объем, философу – мысль. Двуликий, как и все явления этого мира, в произведениях искусства сон приоткрывает перед нами светлую половину лица. С веселой и лукавой улыбкой он предлагает нам свои дары, и мы принимаем их. Что может быть прекраснее, чем мир фантазии и сказки? Ах, эти сны наяву, как много они дают людям, и как велика их утешающая сила! Сновидящий поэт соединяет осколки воспоминаний, ощущений, мыслей в прозрачный кристалл, и вот уже этот кристалл начинает жить. Он пульсирует, мерцает, трепещет. Блики, запахи, звуки внезапно низвергаются сверкающим водопадом. Ассоциации и воспоминания предстают перед своим владыкой - разумом. Они распускаются, как цветы, они вспыхивают огоньками все более тонких и забытых подробностей. Освещенные лучом памяти, они преображаются и приобретают способность проникать в самые глубинные уголки нашей души. И так ли уж важен тот факт, что опутанное сетями сна воображение имеет обыкновение искажать реальность, усиливая звучание и приятных, и отвратительных воспоминаний? Ведь творимая нами повесть отвечает нашей потребности в сказке, - страшной и прекрасной одновременно. Да и что такое реальность, как не причудливые видения нашего спящего разума? Можем ли мы со всей ответственностью утверждать, что то или иное событие, происшедшее с нами, на самом деле протекало так, а не иначе. Не ведет ли с нами воображение детскую игру, не пускается ли оно на уловки, чтобы не позволить нам проснуться, не пытается ли оно обмануть нас и выдать желаемое за действительное? И все же будем доверчивы. Отпустим наше воображение и дадим ему право распоряжаться нашими воспоминаниями в соответствии с великим законом игры, который есть не что иное, как жизнь. Быть может, соединив осколки в прозрачный кристалл, мы сможем наконец проснуться? Кто знает?
Поле
Голос летнего соловья!..
В роще молодого бамбука
Он о старости плачет своей.
Басе
Нестерпимо белый цвет ослепил мальчика. В глазах потемнело, предметы стали расплываться, приобретая не свойственный им жемчужный оттенок. Мальчик закрыл глаза. Но темнота не хотела возвращаться. На черном фоне плясали разноцветные круги и пятна. Медленно открывая глаза, мальчик сквозь ресницы рассматривал распахнувшийся перед ним необычный мир.
За чертою города начиналось поле. Маленький город, в котором жил мальчик, со всех сторон был окружен полями. Посевы кукурузы, пшеницы, хлопчатника завладели огромными пространствами. Как вампиры, они питались соками этого неприметного городка, который, напрягая все свои силы, поставлял для полей рабочие руки. Солнце, изнуряющее город, не причиняло вреда полям. Напротив, оно было с ними заодно. Объединившись, они словно сговорились извести город. И тот защищался, как мог. Он любовно лелеял посаженные повсюду деревья, которые, разрастаясь, окутывали город покрывалом из тени. Дома здесь были невысокими, улицы узкими, а площади - неуютными и сиротливыми. Жизнь людей здесь текла неторопливой медлительной волной. Она лениво перекатывалась через возникавшие препятствия. На минуту взволновавшись, она затем снова успокаивалась и обретала свойственные ей снисходительность и доброжелательное равнодушие. Эта жизнь не была расцвечена какими- то особыми происшествиями. И все- таки случавшиеся события, такие же маленькие, как и сам город, казались жителям весьма значительными и важными. Мальчику же город казался огромным. Открывая для себя новые места, где можно было играть, мальчик всякий раз поражался тому, как разнообразен и чудесен был мир, в котором он жил. И все же город был знакомым и родным. А нашего героя тянуло в неизведанные места. За чертою города лежало огромное непознанное пространство, куда мальчик давно жаждал попасть. Нет, конечно, он уже бывал там. В воскресные дни вместе с родителями он выходил за город и шел мимо кукурузного поля, направляясь к маленькой речке. Эта речка начиналась от бетонного бассейна, в который поступала вода от находившегося неподалеку химического завода. Говорили, что вода загрязнена промышленными отходами. Однако купаться было негде, и люди приходили сюда, располагались на глинистых берегах, разворачивали газеты, раскладывали на них помидоры, огурцы, хлеб и купались, загорали, ели… Особо отважные ныряли в бассейн, погружаясь с головой в бурлящую воду. Мальчик всегда с интересом наблюдал за этими подвигами, но повторить их не решался. Словом, наш герой уже бывал за городом. Но это были разрешенные вылазки, это были путешествия под бдительным присмотром. Сегодня же он впервые вышел за черту города один. Противоречивые чувства охватили его: страх смешался с чувством гордости, ощущение свободы - с жаждой приключений. Перешагнув черту, отделявшую город от полей, мальчик, вступил в неведомый мир. Он шел по узенькой тропинке. Слева от него журчала прозрачная вода, справа огромным полотном расстилалось кукурузное поле. Палящее солнце уже выжгло зелень, листья пожелтели и кое-где осыпались, обнажив спелые янтарные початки. Горячий воздух, поднимавшийся от земли, смешивался с терпким запахом пыли и сухих листьев. Этот опьяняющий, душный запах трав, жары, неизвестности нахлынул на мальчика густой волной. Обострившиеся чувства заставили его сердце забиться гулко и неровно. Оглядевшись, он с наслаж-дением вдохнул горячий воздух свободы. Струящая свой колдовской жар истома помрачала сознание. Хотелось упасть и зарыться лицом в
|
