О чем кричит кукушка?

ищущего, вечно мучимого жаждой жизни, неистовым голодом и никогда не могущем наесться. Убирайся сию же минуту! Боги смилостивятся над тобой и, может, через тысячу лет дадут тебе дешёвую шкурку кота или слизкую кожицу червяка. Убирайся, повторяю тебе последний раз.
  И только в этот раз священник наконец-то понял, что произошло: его жизнь закончилась, он не заметил этого, потому что жизнь у него отобрали не вовремя, нечестно! Она ещё должна была длиться... Он увидел, какая бы она была, если бы разбойники не убили его, увидел, что он действительно должен был стать учеником этого мастера и достичь просветления... Священник понял, что... Он понял, что лучше станет голодным духом, но успеет отомстить своим врагам, чем будет дожидаться нового перерождения. Священник поклонился мастеру и удалился.
  Он не один год скитался по полям и лесам, всюду его вела только одна жажда - снова обрести тело. Это желание уничтожило в нём все воспоминания о благочестии, о том, каков он был, и сделало его очень похожим на грязного тощего оборванца. Желание его было настолько сильно, что он стал видимым для обычных людей. Он стал совсем похож на человека, только всё равно не мог вести человеческую жизнь, о которой так мечтал. Облик его стал страшен, новая его плоть - уродлива. Тонкие и длинные ноги и руки. Цепкие скрюченные пальцы. Огромные завистливые глаза, которые высматривали, что бы можно было съесть, чтобы удержать на себе плоть, и маленький морщинистый ротик, в который никак не влезала никакая еда, которую ему подавали горожане и деревенские жители. Он уже и забыл, чтО именно он ищет, почему он стал таким. Всю память об этом застило только одно желание: желание съесть что-то, чтобы стать как люди, - которое он никогда не мог удовлетворить.
  Долгое время он скитался по полям и по лесам, по городам и деревням в поисках того, что забыл. Наконец, он нашел их, тех самых разбойников, всех троих, на поляне в лесу. При свете полной луны они распевали свои разбойничьи песни про прелестных женщин, которые ждут их в свои объятия. Жизнь их была хороша и прекрасна, кувшины их были полны вином, руки их не знали тяжелого крестьянского труда, шеи их были толсты и крепки от свободной жизни, ибо никогда не знали они, что такое кланяться кому-либо.
  Священника скрутила зависть и боль. Боль от утраты, которую он вдруг внезапно ощутил с новой силой, зависть от того, что эти люди могут так сладко жить. Могут есть, и пить, и петь, в то время, как сам священник не может даже запах от благовоний в себя втянуть. С тех пор, как он пустился в странствия ради поиска разбойников, он не мог ничего съесть, одежда на нем одряхлела и превратилась в лохмотья, живот от пронизывающего голода раздуло и в нем словно бы вечно горел адский огонь. К моменту встречи с врагами, он уже забыл, зачем искал этих разбойников, голод, то, что двигало им - это было постоянное чувство голода. Но вся еда, вся вода казалась ему отвратительной. И только сейчас, когда он увидел этих троих, распивающих вино при полной луне, он вдруг захотел этого же самого вина. Оно казалось искристой прохладной влагой, а не жидкой блевотиной, как бывало обычно.
  Священник, забыв о всякой осторожности, кинулся к ним. Разбойники удивились внезапному появлению странного тощего существа на их поляне. Хоть и были нетрезвы, они тут же вскочили со своих мест, достав ножи.
  Священник остановился, встал на колени и промолвил:
  - Добрые люди, я так давно не ел и не пил, угостите меня, пожалуйста, вашим вином и дайте мне рисовую лепешку, я так голоден, что вот-вот умру.
  Тогда разбойники попрятали свои ножи и угостили просящего вином и рисовыми лепешками.
  Священник с удовольствием приник к чаше с вином, его губы ощутили прохладу и дурманящий сладкий запах. Он выпил чашу одним большим глотком. И тут же закусил рисовой лепешкой.
  - Смотри, какой голодный, - толкнул один разбойник другого в бок. - Жует, не глотает, как в колодец все летит. Дадим-ка мы ему ещё?!
  И они поднесли священнику и вторую чашу, и дали ещё рисовых лепешек.
  Священник съел и это. И он почувствовал, как сила приходит в его тощие руки и ноги, как наливается кровью и жизнью его тело. Он благодарил разбойников, ведь к тому моменту, как он нашёл их, он уже и забыл, что это именно они обрекли его на странствия в виде голодного духа.
  - Ешь, старик, - сказал один из разбойников. - У нас есть правило, мы никогда не отказываем тому, кто у нас просит. И ещё: мы всегда кормим голодных. Мы всегда помогаем тем, кто в беде. Но ты должен знать, с кем ты общаешься. То, что ты ешь - это награблено нами. Мы грабим богатых людей и священников, которые отбирают у обычных людей всё и строят себе золотые храмы и богатые дворцы. Всё, что ты ешь - украдено. Но жизнь наша чиста и сон наш крепок, потому что цели наши чисты, ибо мы восстанавливаем справедливость в мире людей. Видишь, мы помогли тебе, мы сделали доброе дело. Многие благодарят нас и ждут нас с добычей, многие обязаны нам жизнью, многих мы спасли от голодной смерти.
  Сказав это, разбойник заснул, и остальные заснули тут же прямо под открытым небом, под тающей луной.
  Не спал только священник. Он так хотел есть, что терпеть это было уже невыносимо. За многие годы он наконец-то нашёл ту еду, которую мог поглотить. Он стащил один кувшин вина у разбойников и выпил в три глотка. Руки его ещё более окрепли, плечи стали сильны, он смог разогнуть скрюченный позвоночник. Странными проблесками в его сознании мелькнули сцены и воспоминания из прошлой жизни. Жажда и голод стали не такими плотными, помимо них появилось ещё что-то в уме священника, что-то неясное, но приятное. И тогда он захотел ещё вина и даже вяленого мяса, которое было у разбойников. Но те могли в любой момент проснуться и наказать его за воровство! Священник нашёл веревку среди их вещей, потому что не бывает настоящего разбойника без верёвки, и связал их всех. Те были пьяны и спали, так что ничего не почувствовали. И тогда священник выпил ещё кувшин и съел вяленого мяса. И почувствовал, что он настолько окреп, что всего крошки еды ему не хватает до того, чтобы снова стать человеком и вспомнить забытое и успокоить свою тоску. И он захотел ещё. Но это были последние съестные припасы у разбойников. А меж тем на небо уже поднялось солнце: стащить, удрать и спрятаться в темноте стало невозможно. Тогда священник взял нож и перерезал горло сначала одному разбойнику, потом второму... Когда он добрался до горла третьего разбойника, в вышине сосен раздался голос кукушки. Третий разбойник открыл глаза и всё понял.
  - Дай мне дослушать, как поёт кукушка? - попросил он.
  И тут священник наконец-то всё вспомнил. Он вспомнил, что именно эти люди отобрали у него самое дорогое - жизнь, что именно из-за них он стал голодным бродящим духом, именно из-за них... Вспомнил, как не понимал, что произошло, когда очнулся уже мертвым, вспомнил, как хороша и красива должна была быть его жизнь, которую у него отобрали, как всё, да и сам он, превратились в одно - во всеобъемлющий голод...
  - Ты дослушаешь её, - сказал священник, занося нож и улыбаясь. - Но уже в мире мёртвых.
  Улыбался он потому, что понял, чтО ждёт на том свете разбойника, который уйдет в мир мёртвых, имея сильное желание на этом свете. Если священник успеет убить своего врага до того, как прокричит кукушка, значит сильное желание дослушать превратит разбойника на том свете в голодного духа...
  И священник резко полоснул по горлу своего врага острым лезвием.
  После всего священник поспешил от того места к учёному мужу. Пришёл в его дом, поклонился и сказал:
  - Учитель, помните меня? Вы загадали мне загадку: "Сколько морковки нужно, чтобы накормить одного осла?"
  Учёный монах рассмеялся.
  - Я знаю ответ. Осёл не был голоден.
  Учёный монах поднял вверх брови. А священник обрёл просветление.
  А разбойник стал голодным духом, ища ночами и днями по всем дорогам и путям, и лесам и полям кукушку. Сильное желание услышать её разъедало всю его память, не оставляя никаких воспоминаний о добре и благочестии...
  Люди в деревне спохватились своих разбойников, да даже трупы их не нашли. И тогда они стали молиться богам, чтобы те облегчили их жизнь или смерть. И тогда боги услышали их мольбы, и облегчили существование разбойника. Однажды, в августе голодный дух услышал желанный крик одинокой кукушки...
  С тех пор кукушку могут слышать и живые, и мёртвые.
  Вот такая история. Но я не её хотела рассказать.
  - Да, история, конечно, интересная, но причём тут ауОль и кукушка, и ещё мать? - зевнула Оля.
  - Ты не понимаешь, - осадил её Влад. - Это был коан...
  - Ой, да это я понимаю, что я тут ничего не понимаю. Просто сначала-то должна была быть другая история! Про кукушку-мать. А про эту твою философию - это не страшно. Это, наверное, поучительно, но только не для меня. Это - морковка для таких ослов, как ты!
  - Тихо вы. Я другую расскажу, только всё по порядку, не ссорьтесь.
  - Нет, всё же, мне кажется несправедливым то, что разбойник остался голодным духом, - прервал Алину Вадим. - По известным всем законам кармы, это невозможно. Ведь хоть он и разбойник, но он спас много жизней. А что касается до его дел, так ведь Робин Гуд тоже не сам зарабатывал, однако, люди его помнят до сих пор и помнят именно как хорошего человека.
  - Да, может, он соврал! - ответила Оля. - Ведь он со товарищи священника порешил. А тот просто мимо проходил. И ни в чём не был виноват, он не строил золотых храмов, не отбирал ничего у людей, не обманывал их, он шёл к учителю. Его убили ни за что. И вот ещё, после смерти он ещё и мучился. Это разве справедливо?
  - Да какая разница, кто там правильно поступил. Я вам эту историю рассказала, чтоб вы знали, что кукушка - это птица между миров, ее слышат и мёртвые, и живые.
  - Подожди, Аль, - снова встряла Оля. - Так с разбойником-то что? Он перестал быть голодным духом?
  - Он стал просто злобным призраком. Мольбы крестьян спасли его, он перестал блуждать, томимый желанием, но так и не смог попасть ни в рай, ни в ад, поскольку злоба за полученное наказание держала его крепко на этой земле. И он стал продолжать свое ремесло, только теперь он не грабил, чтобы раздать бедным, а просто убивал. Он заманивал людей в тот самый лес, в котором жила его банда, и там убивал простодушных путников и местных.
  - Заманивал, наверное, потому что "ку-ку" кричал? - усмехнулся Вадим.
  - Нет, лунными ночами при дороге стали подвыпившие люди встречать деву. Она стояла спиной к дороге и тихо плакала. По крайней мере, так казалось, её плечи вздрагивали. Один крестьянин рассказывал, будто идет он пьяненький домой из соседней деревни, куда ходил к брату по делам. Идёт себе, идёт, а на небе полная луна светит, такая тишь да красота, хоть стихи сочиняй. Вдруг видит: у поворота стоит девушка в платье, а платье то расшито нитями как бы золотыми, стоит и плачет. Ну, наш крестьянин думает, вот удача: и ночь хороша, и женщина красивая да богатая. Помогу ей - она и отблагодарит. Встал он невдалеке от нее, да позвал. А та будто и не слышит вовсе. Плачет по-прежнему. Подошел крестьянин поближе да за плечо ее уже тронул. А женщина бросилась прямо в чащу бежать. Но отбежала недалеко и опять стоит плачет. "Вот же глупая какая!" - подумал