Благословенный. Часть вторая. Глава 9.

купить ей лекарства и оплатить врачей. Если бы я могла сделать больше, я бы сделала. Но, к сожалению, я не могу. Я позволила ее доктору записать ее в очередь на донор, но знала, что даже если сдохну на работе, я все равно не заработаю столько, чтобы оплатить операцию. Я люблю Дженни, но я смирилась. И Дженни смирилась. Она знала, что я сделала для нее все, что было в моих силах. А тут вмешались вы. Когда я узнала, что Дженни прооперировали, я плакала от радости, но потом…

Женщина отошла от Кэрол и опустилась на кушетку. Кэрол присела рядом.

- Я устала. Я так устала, что вы даже представить себе не можете, - прошептала сдавленно Бетти. - Может, мои слова покажутся вам отвратительными и ужасными, но после стольких лет мучений я уже ждала, когда все это закончится. У меня просто не осталось сил. Это ужасно, и знаю, что Бог меня за это накажет, но я действительно ждала ее смерти, ждала, как избавления… - она прикрыла лицо ладонью, стыдясь своего признания. Кэрол увидела, как на подбородок ее из-под ладони скатились слезы.

- Я понимаю вас, - тихо сказала Кэрол.

- Я человек верующий, верю в бога, в судьбу… Подобные операции я считаю противоестественными всему этому. Это идти против природы, против судьбы, вмешиваться туда, куда человеку нет доступа, понимаете? Тот, кому предначертано умереть, должен умереть. Человечество переступило рамки дозволенного, и природа этого не простит. Не мы решаем, кому и когда умереть, но осмелились взять на себя это право. Каждому существу, даже букашке, с появлением в этот мир отводится свой срок. Срок Дженни истек. Ей больше нет места в этом мире, но она все еще здесь. Вы не позволили ей уйти и освободить свое место для другой жизни. Вам не страшно? Лично мне не по себе. И мне страшно за Дженни. Нельзя так. Нельзя идти против природы, против самой смерти, ни во что их не ставить. Нельзя думать, что мы, люди, сильнее. Природа и смерть все равно возьмут свое, а за неповиновение накажут. Поэтому мне страшно за Дженни - такое природа не прощает.

- Никто не отнимал права бороться за свою жизнь, даже у букашки оно есть, - мягко возразила Кэрол. - Если сумел отстоять свою жизнь, то тебе дается право жить дальше, не смог - увы. Это тоже законы природы, разве вы не согласны? Заяц, убегающий от волка, тоже идет против природы и судьбы, не позволяя себя поймать и убить? Он сопротивляется смерти, все сопротивляются, в этом нет ничего противоестественного, наоборот. Смерть привыкла к тому, чтобы ей сопротивлялись, наоборот, она любит отважных и сильных и часто их щадит, разве нет?

- Но есть те, кто уже обречен, кому не дается шанс на спасение. И Дженни была в этой категории.

- Но ведь она избежала смерти, значит, и ей был предоставлен такой шанс. Если бы Дженни была так категорично приговорена судьбой, как вы утверждаете, она могла бы умереть во время операции или после, как случается со многими. Вы верите в бога, в судьбу, значит, вы должны знать, что нельзя обвести вокруг пальца ни бога, ни судьбу, как какого-нибудь простофилю на улице обводит мошенник, и они все равно возьмут свое. Если Дженни должна была умереть, она бы умерла, умерла в ту секунду, в какую ей было положено, и не прожила бы ни мгновением больше. Просто ее срок еще не вышел.

- У нас с вами разные взгляды, не будем спорить. Я вижу, что вы из тех, кто привык давать отпор, кто считает, что может бороться с силами, о которых нам мало что известно, такими, как судьба и смерть, например. А я из смиренных, которые не противятся и уважают эти силы и их решения. И вы меня не переубедите. На месте Дженни я бы никогда не согласилась на эту операцию. Говорят, что душа человека в сердце. Взяв у человека его сердце, она украла и его душу. А что сталось с ее душой? Ее извлекли у нее вместе с сердцем? Это значит, что в теле Дженни теперь чужая душа. Она дала жизнь тому, у кого взяла сердце, бьется сердце другого человека, а не ее. Значит, Дженни все-таки умерла, а этот человек, кому принадлежит сердце, продлил свою жизнь в ее теле.

Кэрол покосилась на женщину, задавшись вопросом, все ли у нее в порядке с головой.

- Это всего лишь орган, часть тела. Ведь меняют же на машине сломавшуюся деталь, и при этом машина остается той же. Почему нельзя то же самое сделать и с человеком?

- Человек не машина.

- Хорошо, не будем об этом. Давайте подведем итог нашему разговору. Скажите, наконец, к чему вы завели со мной весь этот разговор?

- Я хочу сказать вам, что не могу больше заботиться о Дженни. К тому же без уверенности, что это Дженни, а не кто-то другой после операции… Мне нужно поднимать на ноги своих детей. И, как мать, вы должны меня понять.

- Я вас понимаю. Но как же Дженни? Вы не можете ее бросить. Ведь кроме вас, как я понимаю, у нее никого больше нет.

- Почему нет? А вы? Вы тоже ее тетя. Я заботилась о ней столько лет, не щадя себя, и считаю, что свой долг я выполнила и перед ней и перед ее матерью. Теперь ваша очередь. Вы сохранили ей жизнь, взяли на себя такую ответственность, сами. А раз взяли, вот и несите ее дальше. Теперь вы ее покровитель. Если хотите, можем переоформить опекунство, а если для вас это не важно, то пусть все остается, как есть, а пособие на нее я вам сама буду отдавать. Она уже взрослая девочка, и вам будет легче, чем мне, потому что мне она досталась совсем ребенком. Она самостоятельная, послушная, по дому делать все умеет. Единственные хлопоты, которые она вам доставит - это ее здоровье. Нагружать работой ее, конечно, нельзя. Пока могла, она мне помогала по дому, потом я ей запретила. Но теперь, если все дальше пойдет нормально, она окрепнет, и всегда сможет присмотреть за детьми или приготовить обед, пока вы на работе. Я, как никто другой, понимаю, какая обуза больной ребенок, но вам нужно продержаться всего несколько лет, пока она не выйдет замуж. Она красивая, я не сомневаюсь, что найдется мужчина, который согласится взять заботу о ней на себя. Но к тому времени она уже сможет вести нормальную полноценную жизнь, если сердце приживется. Так мне сказал ее доктор.

Женщина испытующе разглядывала шокированную Кэрол.

- Ну, что вы на это скажите? Вы согласны?

- А у меня есть выбор, если вы от нее отказываетесь?

- Я не отказываюсь, я просто не могу больше о ней заботиться. Но вы можете отказаться.

- И что тогда?

- Я вынуждена буду отказаться от опекунства.

- Приют? Но с таким здоровьем ей нельзя в приют.

- Я знаю. Поэтому и прошу вас взять ее к себе.

- Но у меня крайне ненадежное и сложное жизненное положение, я не уверена в завтрашнем дне…

- А кто уверен? Как бы вы не жили, и какая бы жизнь у вас не была, я вижу, что вы человек сердечный, и Дженни с вами будет лучше, чем в приюте. С вами у нее есть шанс выжить с новым сердцем, без вас - нет. Я считаю, что теперь, дав ей новую жизнь, вы не можете отказаться от нее. Не имеете права. Тогда вообще не надо было вмешиваться, и дать ей спокойно умереть.

Кэрол молчала. Бетти деликатно ждала, давая ей возможность все обдумать.

- А если она не захочет жить со мной? - наконец, прервала молчание Кэрол.

Бетти торжествующе улыбнулась.

- У нее нет выбора.

Кэрол снова подавленно помолчала, потом тихо произнесла:

- Сами поговорите с ней. Я согласна, но только если вы мне кое-что пообещаете.

- Говорите! - Бетти с решительным видом сбросившего тяжелую ношу человека поднялась с кушетки.

- Пообещайте мне, что если со мной что-нибудь случится, вы заберете Дженни к себе. Пообещайте, что она никогда не попадет ни в приют, ни к чужим людям.

- Хорошо, я даю вам слово, - с готовностью кивнула Бетти.



Узнав о том, что Дженни станет членом их семьи, Патрик визжал от восторга, целуя Кэрол так, как не целовал никогда в жизни. Сама девочка смиренно приняла решение тети Бетти, но в глазах ее снова появилась печаль. Кэрол могла себе представить, что чувствует девочка, от которой отказалась ее тетя, единственный близкий для нее человек, заменившая маму, ставшая для нее семьей, спихнув, как надоевшую обузу, человеку, о котором ничего не знала, кроме того, что Кэрол имела родственную связь с Мэттом, и то, этот факт был только с ее слов, а на самом деле, не известно было, что она за женщина, откуда появилась и зачем. Не возможно было определить по реакции Дженни, осуждает ли она тетю за это. Ничем она не показала своих чувств. Но то, что Бетти причинила ей сильную душевную боль, Кэрол не сомневалась. Если Дженни и обидел поступок тети, она ничем ей этого не показала, облегчив тем самым ей задачу и позволив беспрепятственно от себя избавиться. Может быть, она понимала тетю и на самом деле не осуждала. Никто, кроме самой девочки, не знал, что она думала об этом. А делиться своими мыслями она не собиралась. Зато Кэрол почувствовала, как сразу изменилось отношение девочки к ней. Дженни напряглась, в ней появилась настороженность, которой раньше не было. И она стала прятать глаза от Кэрол, стесняясь и стыдясь того, что тетя вынудила ее взять заботу о ней на себя. Казалось, что новая жизнь больше уже не радовала Дженни, как после операции. Она стала замкнутой и грустной. Взгляд ее снова потух.

Кэрол была с ней мягка и приветлива, с каждым днем все больше свыкаясь с мыслью, что забота об этой девочке теперь лежит на ней. Это ее озадачивало и тревожило, но уже не пугало так, как в первый момент. Доктор порекомендовал направить Дженни в специальный пансионат для пациентов после операции по пересадке сердца. Пансионат был платным и не дешевым, и Кэрол снова ломала голову над тем, где взять денег, уже ощутив на себе всю тяжесть взятой на себя ответственности. После мучительных колебаний, она позвонила из телефонного аппарата на улице Рэю, вынужденная признать, что без его помощи ей не справиться с ситуацией. После их последнего разговора она ощущала себя крайне неловко, понимала, что после всего просить его о чем-либо - неслыханная наглость. Радость, которой он отреагировал на звук ее голоса, заставила ее немного расслабиться. Она улыбнулась, почему-то уверенная, что, услышав ее, он подскочил с места. Кэрол нарисовала себе его в воображении, и почувствовала прилив острой тоски.

- Кэрол!

- Тише, Рэй, не кричи так. Услышит кто-нибудь, - улыбнулась она.

- Привет, мое солнышко. Как дела?

- Ничего. А у тебя?

- Уже то, что тебя это все еще интересует, делает меня счастливым. Как Рик?

- Прекрасно. Весь в делах - школа, спорт, искусство. И девочка, оттеснившая все это на задний план.

- Да ну! - вскричал в восторге Рэй. - Неужели он влюбился?

Улыбка медленно растаяла на губах Кэрол, которая растерянно застыла на месте.

- А что, уже может? Но он же еще ребенок.

- В таком возрасте сильную симпатию к девочке уже можно считать любовью, - рассмеялся Рэй. - И что это за красавица, давай, рассказывай.

- Я не думаю, что это то, о чем ты говоришь. Эта девочка ему понравилась, но не так, как ты думаешь. Ее зовут Дженни. Это та самая девочка, на операцию которой я просила у тебя денег.

- И как все прошло?

- Замечательно. Дженни медленно идет на поправку. И теперь она член нашей семьи.

- Как это? - не понял он.

- Ее тетя не может о ней заботиться, и я заберу ее к себе. Патрик в восторге.

Рэй вздохнул в трубку.

- Кэрол, я, конечно, все понимаю, но неужели тебе забот мало? Зачем?

- Мне пришлось. Я назвалась ее тетей, и теперь у меня нет пути назад. Я