Суд Париса

Молодой пастух задумчиво смотрел на зловещую скалу Гаргар, венчавшую сумрачную Иду. Где-то там, на самом верху, таился и парил горячий источник Ксанф. Он, окруженный соснами и кипарисами, и незаметный с холма, на плоской вершине которого расположились Парис и царские коровы,  неслышно нес свои воды в быстропучинный Скамандр. Только серные пары, клубившиеся над соснами у скалы, выдавали движение теплой воды. Уже остывшая, она вливалась в реку, напоминая о себе не теплом, но неприятным едким запахом.
Если  скромный ручей был почти незаметен, то Адрамитский залив у Светлого мыса (который впоследствии назовут мысом Пирра) радовал взор буйными красками моря, от хмельной, винной, до молочной, белой. За мысом на холмах привольно расположился огромный склад лесотоваров, которые охотно раскупались хитрыми и вероломными морскими гостями - финикийцами. Ближе к морю и немного дальше от мыса, если двигаться в сторону, откуда дует Борей, шумел грязный порт Антандр, где вечно галдели чайки, громко ругались на диковинных языках кормчие, томно раскачивались на якорных стоянках крутобокие торговые корабли и звучно щелкали бичи надсмотрщиков, подгонявших грузчиков-рабов, нагруженных подобно пафлагонским мескам тюками с разнообразным добром. Из порта вверх по холму, петляя как змея, вилась дорога в крепкостенный Илион.
Парис, довольный тем, что коровы разлеглись в негустой траве и, лениво помахивая хвостами, задремали,  смотрел на мыс, где в закатных лучах солнца пламенело святилище Пеннорожденной. Он чего-то ждал, он как будто предчувствовал, что должно случиться что-то необычайное. Сердце у него забьется, точно стреноженный жеребец, дыхание перехватит, как в тот раз, когда его восхитила деревенская нимфа, зеленоокая Энона, подкравшаяся к нему во время купания в Скамандре. Однако теперь Энона беременна и немного не в себе: пугает, что если он бросит ее ради другой, то их сын, который вскоре должен будет родиться, убьет отца, чтобы овладеть той, другой - разлучницей. Чего только не приходит в голову сельским нимфеткам, природную мнительность которых усиливает беременность!
Парис поморщил свое прекрасное чело, которое так нравилось троянкам (всем без исключения!) и вздрогнул от неожиданности: заколебалась земля, встревоженно замычали царские буренки, залаяли собаки. Перед дивным, словно вырезанным из светлого мрамора, добытого в каменоломнях на ближнем берегу Пропонтиды у Афнитского озера, носом юноши промелькнул огненный шар, прозрачный воздух наполнился багровым дымом и, несколько позже, когда дым, потемнев, рассеялся, появился средних лет, среднего роста, элегантный мужчина в изящном плаще-накидке, крылатой шляпе и крылатых же сандалиях. Осмотревшись, он безмятежным жестом отогнал бросившихся к нему собак – так, что те завизжали и трусливо бросились врассыпную.
- Я вас приветствую, Парис Приамович, - несколько развязно заявил мужчина и, почесав безупречный брюшной пресс, так и просившийся на гемму мастера из Тиринфа, протянул оторопевшему пастуху визитную карточку с золотым обрезом. На карточке, украшенной эмблемой жезла, перевитого парой змеек, линейным письмом «Б» было начертатано:
«Гермес Психопомп, Председатель Торгово-промышленной палаты, Сопредседатель Международной предпринимательской ассамблеи, Глава Ассоциации чрезвычайных и полномочных послов и посланников, Предводитель Панэллинского туристического общества, Почетный Покровитель астрологов и Руководитель союзов прокладчиков шоссейных дорог, химиков-технологов, изобретателей и работников связи Ойкумены, а также Президент и генеральный директор Палаты мер и весов, Института языка и литературы, Федерации атлетов…»
далее в выразительных глазах юноши, золотистый свет которых сводил с ума первых красавиц ветристой Трои, зарябило, и четкие строки карточки щеголя в крылатой шляпе начали расплываться. Замелькали, утрачивая очертания и смысл, странные титулы:
«…Верховный рекламодатель…Главный партнер ООО «Компания любителей денег»… Первый Авторитет Всеэгейского  воровского братства… Король плутов, обманщиков, трепачей…»
Последнее, что успели рассмотреть расширившиеся от удивления и оттого еще более прекрасные  пастушеские очи, был адрес: «Перребия, Многовершинный Олимп, Главная улица, дом номер такой-то, тел./факс, электронная почта…»
Парис ошарашенно посмотрел на собеседника и промямлил:
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- Риторический вопрос, - надменно отозвался безбрюкий модник, поправил объемистый кожаный кошель с тетрадрахмами, прикрывавший причинное место, и тоном заговорщика добавил, - у меня к вам деликатное дело.
- Слушаю вас, Божественный Вестник, - в тон Гермесу проговорил Парис, начинавший приходить в себя  и кое-что соображать.
«Божественный», почесав мускулистую грудь, которой мог бы гордиться любой атлет, довольно хмыкнул.
- Вот вам яблоко, - протянул он юноше увесистый румяный плод, - вручите фрукт той, которая, по вашему разумению, его достойна.
Парис в недоумении уставился на яблоко. Тем же линейным письмом «Б» кто-то криво нацарапал на темно-красном боку одно лишь слово: «Прекраснейшей».
- Не понял, - пробормотал пастух.
- Да что же здесь непонятного? – снисходительно заметил мужчина в шляпе. – Вон там в кустах стоят три дамы. Той, которая, по вашему суждению, достойна титула, указанного на яблоке, вы обязаны его и вручить.
Юноша резко обернулся в сторону, туда, где топорщились заросли вечнозеленого миндаля, мирта, розмарина, дикой фисташки, и оцепенел. Там действительно стояли, застыв в монументальных позах, три миловидные особы женского пола: одна – немолодая, но всё еще привлекательная; вторая помоложе, с копьем, в полувоенной форме и ослепительно сиявшем армейском шлеме, суровая и подтянутая; от третьей невозможно было отвести глаз – она была хороша собой настолько, что Парис тотчас же представил, как сочетается с ней любовью на ложе страсти, усыпанном лепестками роз вперемежку с пучками критской душицы и малотиры.
Поскольку пауза затягивалась, франт в крылатых сандалиях, видимо, счел нужным сделать некоторые разъяснения:
- Есть мнение, - веско сказал он и придал своему лицу выражение пиетета и значительности, - что вы, молодой человек, знаете толк в сердечных делах. Не каждому на шею вешаются тутошние нимфы…Да и Отец Эрота вас положительно характеризует: вы, будучи спортивным судьей, справедливо наградили его на прошлогоднем первенстве Троады по тавромахии.  Поэтому Он...Тучегонитель, значит, поручил вам рассудить спор его супруги и... так сказать, родственниц. Видите, всё очень просто.
Юноша принялся в нерешительности разглядывать яблоко, время от времени настороженно косясь на прекрасных дам. Наконец, он глухо изрек:
- Я разделю его на три части и…
- Нет-нет, так не пойдет, - прервал Париса Психопомп, раздраженно шлепнув комара на своей правой ляжке, имевшей идеальную форму (впрочем, форма левой была столь же совершенна), - вы что, хотите ослушаться Громовержца? Послушайте, Парис, - перешел на шепот Тот, что на Агоре, - я же не могу вам советовать…вы должны понять, что речь идет о важном государственном деле, где замешаны первые лица…воспользуйтесь своим природным умом и рассудительностью.
«Так, деться некуда», - лихорадочно сообразил царевич, а вслух громко объявил:
- Тогда пусть соперницы пообещают, что в случае проигрыша не будут таить на меня зла. Я всего лишь простой смертный, так сказать обыватель, и могу быть необъективен.
Дамы, после некоторого раздумья, церемонно кивнули, и довольный Трисмегист, вежливо приподняв крылатую шляпу, обратился к ним с вопросом:
- Мои прекрасные Леди, готовы ли вы?
Богини, продолжая хранить молчание, вновь склонили свои очаровательные головы.
- По каким критериям надлежит оценивать бессмертных? – с серьезным видом спросил Парис, стараясь в разговоре с Гермесом использовать «научную» терминологию. – Следует ли мне учитывать, как они одеты, фасон, покрой одежды, соответствие моде, макияж, мейкап? Как двигаются, что говорят?
Божественный Вестник поправил крылышко на левой сандалии, невольно продемонстрировав коровам свои безупречные мощные ягодицы, и ответил любезным тоном:
- На ваше усмотрение. Можете заставить их попробовать себя в эолическом мелосе, играть на арфе,  танцевать эмеллию, кордак, сикканиду. Допустимо также предложить им поджарить пшеничные зерна, испечь медовые пироги, приготовить копченого копаидского угря или голубого тунца с сыром и оливковом маслом. Если вы гурман, закажите паштет из соловьиных языков или даже тетрафармакон. Учтите только, что фазаны и прочий дефицит - за ваш счет. Итак, всё в ваших руках, молодой человек.
- Тогда, - смущенно пробормотал юноша, - не соблаговолят ли они разоблачиться?
Гермес хмыкнул.
"У него губа не дура", - молнией пронеслось в божественной голове Друга Путников. Не снимая крылатой шляпы,  Эпафродит церемонно повернулся к соперницам, которые безмолвно кивнули в третий раз.
- Валяйте,- небрежно бросил Покровитель Перекрестков и неторопливо пошел к дремлющим коровам. Там он демонстративно отвернулся от пастуха и трех богинь, притворно занявшись рассматриванием залива и горных массивов, нависавших над изумрудопенным морем. На самом деле Божественного Вестника заинтересовало царское стадо, которое он принялся оценивать наметанным глазом животновода и торговца крупным рогатым скотом.
Тем временем Парис обратил вопросительный взор к бессмертной троице, невольно расслышав в ее рамках оживленный обмен мнениями.
- Я пойду первой, - живо заявила Афрогенея, моментально сбросив свой прозрачный пеплос, который, собственно говоря, ничего и не скрывал.
- Тогда будь добра, Обманщица, сними свой волшебный пояс, из-за которого все мужики, и даже Папа, теряют рассудок и бегают за любой юбкой, на которую ты укажешь, - столь же живо отреагировала Паллада.
Пеннорожденная мило улыбнулась и не без ехидства заметила:
- В таком случае и ты, о Змея Пестровидная, сними с головы свой гривастый шлем мудрости, которого боится даже мой Эниалий.
- Девочки, не ссорьтесь, - властно обронила Эвропия, - молодой человек без вас сообразит, кто пойдет первой.
Вежливо кашлянув, Парис позволил себе приблизиться к раздевавшимся богиням и как можно мягче сказал:
- Медам, мадмуазель, прошу вас снять с себя абсолютно всё, а первой пусть будет Волоокая, поскольку она - супруга Ниспосылающего Дождь.
Высокоцарящая Гера польщено улыбнулась. Она несколько надменно бросила спутницам «Отойдите», а затем подняла голову, распустила волосы и, покачивая бедрами, принялась кружить вокруг пастуха, безмятежно демонстрируя перед ним достоинства своего ухоженного тела.
  - Смотри, мальчик, смотри, - со спокойной уверенностью проговорила она, - здесь всё на месте, всё без изъяна. – Знай, что если признаешь меня Прекраснейшей, я сделаю тебя властелином Азии, перед могуществом которого падут ниц все вожди и страны. Ты будешь купаться в золоте, и даже златообильные Микены покажутся тебе нищими.
Парис поперхнулся:
- Вы подкупаете меня?
Гера сверкнула очами.
- Если у тебя есть хоть капля ума, ты должен оценить красоту и мудрость зрелой